Почему я отвлекаюсь. Как распознать синдром дефицита внимания у взрослых и детей и что с ним делать - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Хэлловэлл, Джон Рэйти cтр.№ 51

Как определить момент, что ребенок достаточно долго и усердно работал над математикой или иностранным языком и ему можно отдохнуть? Такого рода решения лучше всего принимать, проконсультировавшись со школой, семьей, специалистом по обучению и самим ребенком. Нельзя поддаваться слишком рано, так как это скажется на качестве обучения. С другой стороны, нельзя и бесконечно зубрить, потому что выигрыш будет невелик, а время окажется потраченным впустую и пострадает самооценка. Этот вопрос надо поднимать периодически и подходить к нему гибко, чтобы эффективная учеба не наносила вреда уверенности в себе.

Самое распространенное и наиболее изученное нарушение обучаемости — дислексия: в США ей подвержены, в зависимости от определения, до 30 % населения. Если коротко, дислексия — затруднения с чтением или письмом на родном языке, которые нельзя объяснить какими-то другими причинами, например недостаточным обучением в школе, плохим зрением или слухом, повреждениями мозга или умственной отсталостью. Поскольку не все случаи этого заболевания одинаковы, термин, возможно, стоит употреблять во множественном числе — «дислексии». Некоторые дислектики испытывают особенные сложности с орфографией. У других наблюдается так называемое «зеркальное чтение» — они прочитывают слово справа налево: «онко» вместо «окно» и т. д. Третьи не переставляют буквы, но следующие буквы и звуки угадывают, а не читают, нередко неправильно, поэтому, например, путают «конфликт» с «конфетой», или «волокно» с «волшебством», или «метафору» с «медициной». В работе Альберта Галабурды из Гарвардского университета говорится, что мозг дислектиков выглядит иначе: у них наблюдаются аномальные утолщения (узлы) в коре. Эти узлы могут влиять на восприятие и обработку фонем — отдельных звуков, из которых состоят слова. Базовая проблема обработки фонетики, в свою очередь, ведет к характерным для дислексий затруднениям с чтением, орфографией и письмом. Первичные симптомы СДВ — хаотичная неустойчивость внимания, импульсивность и беспокойность — могут затруднить чтение и тем самым имитировать дислексию, однако это два разных заболевания. Отличать их важно с практической точки зрения, поэтому их лечение тоже разное.

Обе болезни могут и сосуществовать, и возникать отдельно. Синдром дефицита внимания у дислектиков встречается чаще, чем в целом в популяции, однако у больных СДВ не отмечено повышенной заболеваемости дислексией. Иначе говоря, у дислектика больше шансов заболеть СДВ, чем у здорового, а у больного СДВ вероятность болеть дислексией такая же, как у среднестатистического человека.

При СДВ нередки и проблемы с обработкой звуковой информации. Такие нарушения мешают мозгу в полной мере понимать то, что он слышит. Ребенок или взрослый с этой проблемой не имеют дефектов органа слуха: звук легко передается в головной мозг, однако уже коре сложнее обработать его и полностью распознать смысл.

Например, ребенок на уроке может услышать, что учитель говорит: «Джордж Вашингтон был первым президентом США», но понять это как «Джордж Вашингтон — президент США». Если потом спросить его про Джорджа Вашингтона, он повторит свою переработанную версию и будет выглядеть нелепо и глупо.

Из-за неспособности правильно осмыслить сказанное у детей могут возникать и социальные сложности. Взрослые тоже страдают от этих проблем как на работе, так и в общении.

Мы пока еще не осознаем, насколько глубоко процессы обработки слуховой информации мешают учиться или общаться, но они могут невероятно сильно вмешиваться в повседневную жизнь, и больных СДВ это касается особенно.

* * *

Нарушения обучения, каким бы ни было их определение или причины, обычно довольно болезненны. Прочтите, например, воспоминания писателя Джона Ирвинга об учебе в Академии Филлипса в Эксетере.

Люди, страдающие от нарушений обучаемости, ведут тяжелую борьбу, и, если она осложняется чередой несправедливых ярлыков — «тупой», «ленивый» и так далее, — под угрозой оказывается самооценка человека. Люди с подобными нарушениями настолько часто чувствуют на себе осуждающие взгляды, что это можно назвать правилом. В последнее время начало складываться что-то похожее на понимающий, сострадательный подход к ним, но о таких людях все равно постоянно слышишь язвительные замечания: эти «умственные инвалиды» якобы просто ищут повод, чтобы им подтянули оценку или чтобы можно было пожаловаться руководителю на дискриминацию.

Здесь стоит упомянуть господствующую в нашем обществе предвзятость, которая мешает диагностике СДВ и других нарушений обучаемости.

Когда речь заходит о нарушениях обучаемости, это становится очевидно. В нашей образовательной системе, несмотря на все реформы, ведущим принципом продолжает оставаться такой: «Не справился — сам виноват». Школа, считаем мы, как свободный рынок. Умные добиваются успеха. Если ты не добился успеха — что ж, значит, ты не так умен. Несмотря на все милые слова, большинство учащихся, родителей и учителей, кажется, по-прежнему согласны с разделением на «умный/глупый». Они, видимо, полагают, что представление об уме как о сложной материи, не делящей людей на умных и дураков, — просто изящный способ избежать неудобной правды: либо мозги есть, либо их нет.

Такой подход может превратить школьные годы в долгое гнетущее испытание.

Сегодня у нас есть знания, позволяющие на раннем этапе выявлять детей с нарушениями обучаемости и избавлять их тем самым от эмоциональных травм, связанных с непониманием; от ярлыков вроде «тупица»; от постоянной неспособности все уловить и ежедневного недоумения, почему не получается.

Подумайте на секунду, как важно невинное любопытство, с которым ребенок приходит в школу. Подумайте о ростках знания, о листиках самооценки, которые выглядывают из этой любознательности. Если подпитывать их, за много лет, проведенных ребенком в школе, а потом в колледже и далее, они вырастут в солидный багаж знаний, в чувство уверенности при изучении нового, в ощущение собственного «я». Посмотрите в глаза трехлетней малышки, которая пытается выдувать мыльные пузыри, или четырехлетнего мальчика, трудящегося над карточным домиком, или пятилетнего сорванца, ловящего равновесие на своем первом велосипеде. Подумайте, какая сосредоточенность видна на их лице и как важно для ребенка все правильно понять. Вспомните собственное чувство восторга и опасности, когда вы в детстве пробовали что-то новое. Вспомните, что больше всего на свете боялись не неудачи, а того, что над вами будут смеяться, вас унизят. Не забывайте о лицах детей, которые открывают свой разум, чтобы учиться.