– Мне жаль это слышать, – сказал Ватсон.
Так оно и было. Не из-за запчастей. Но из-за того, молодых людей бросали в самое пекло без надлежащей поддержки. Самое печальное заключалось в том, что для этой войны, как и для любой другой, происходящее вовсе не было в новинку.
– Давайте займёмся тем, что случилось внутри… как её имя?.. «Женевьевы». Танки никуда не отправятся и никого не застанут врасплох, если будут убивать свои экипажи каждый раз, когда опустятся крышки люков и защитные козырьки. – Кэрдью кивнул в знак согласия. – Итак, мне здесь понадобятся лампы, хорошие лампы. Сможете найти? И спецовка или какой-то другой защитный костюм.
– Да, сэр. Танкисты носят робы, так что у нас их предостаточно.
– Отлично. А я прихвачу своё увеличительное стекло. – Ватсон окинул взглядом опустевшее пространство и услышал, как здешние страдающие призраки взывают к нему резкими металлическими голосами. – Здесь произошло нечто ужасное, Кэрдью. И мы собираемся узнать, что именно.
Ватсон закончил осмотр внутренней части танка далеко за полдень. Когда он наконец-то выбрался наружу, лицо его покрывали пятна смазки, глаза покраснели от того, что пришлось щуриться, глядя сквозь лупу, в горле пересохло, а в желудке урчало из-за пропущенного обеда. Лейтенант Бут, офицер разведки, ждал его, стоя возле Кэрдью и Левасса.
Француз вручил Ватсону флягу с водой, и тот сделал три больших глотка.
– Итак, майор, – сказал Бут, – что вы скажете по поводу нашей «Женевьевы»?
Ватсон покачал головой, давая понять, что не готов отвечать на вопросы.
– Вы можете дать мне список членов экипажа? – спросил он Бута.
– Разумеется.
– У покойных было что-то общее? Прошлое? Может, они из одного города или посёлка?
– Нет, – сказал Бут. – Мы набираем людей отовсюду, из всех сословий. Нам нужно лишь одно – чтобы они обладали склонностью к механике.
– Но вы ведь можете достать мне личные дела погибших?
– Конечно. Я прикажу, чтобы их прислали в вашу комнату.
Ватсон повернулся к Кэрдью:
– В двигателе дыра от пули.
Инженер угрюмо кивнул:
– Да. Боюсь, ваш пациент выстрелил в него в упор, когда всё это случилось.
– Хичкок? Почему вы мне не сказали? Я же спросил, не произошло ли чего-нибудь необычного. Разве то, что человек выстрелил в собственный двигатель, не странно?
– Майор, – возразил Бут, – вся обстановка была весьма странной. И очень травмирующей. Пуля выглядела мелочью, когда всё случилось.
– Это повредило двигатель? – спросил Ватсон у Кэрдью.
– Придётся снять клапанную крышку и проверить клапанные пружины и толкатели. Но, полагаю, сильных повреждений нет.
– Значит, его можно отремонтировать относительно быстро?
Кэрдью пожал плечами:
– Думаю, за день или, самое большее, два.
– Вы не могли бы этим заняться, пожалуйста? И колёсами в задней части? – Он указал на искорёженный рулевой механизм.
– Мы можем позаимствовать привод у другого танка. Хотя, как показывает практика, они хуже чем бесполезны. Хороший водитель может управлять машиной с помощью одних лишь гусеничных лент.
– Тогда добудьте мне хорошего водителя, – ответил Ватсон.
– Что вы замыслили, майор? – поинтересовался Бут.
– Я собираюсь отремонтировать «Женевьеву», и потом мы поведём её обратно вон туда. – Он указал на поддельную ничью землю. – Все люки будут закрыты.
– Немногие на такое согласятся, майор, – заметил Левасс, усмехнувшись.
– Что ж, я стану для них примером, – сказал Ватсон, стягивая защитный комбинезон.
– Что вы имеете в виду? – спросил Бут.
Ватсон хлопнул ладонью по борту танка:
– Как только «Женевьеву» отремонтируют, я на ней прокачусь. – Он выдержал секундную паузу, чтобы до них дошло. – Кто-нибудь желает присоединиться?
Ватсон решил прогуляться обратно к дому в одиночестве, чтобы было время поразмыслить. На самом деле он надеялся, что голос внутри головы предоставит ему решение задачи, и он сможет выбраться из этого места с его жестокими машинами раз и навсегда. Но Холмс – или его мысленная иллюзия – хранил молчание, пока майор шёл по хрустящей гравийной дорожке между деревьями, и солнце грело ему шею.
– Ты, проклятый тупой болван!
Внезапно выпаленное оскорбление заставило Ватсона завертеться в поисках грубияна, но он никого не увидел.
– Покажись! – потребовал майор.
– …кого назвал болваном? Сам болван.
Второй голос. Грубее первого. Это было что-то вроде разговора.
– …сигаретку. Ты прижимистый мерзавец. – Хриплый смех.
Ватсон стоял как вкопанный, закрыв глаза, сосредоточившись на слухе и позволив всем прочим чувствам угаснуть, как фитилёк лампы. Понадобилось больше минуты, на протяжении которой он дышал неглубоко, и сердцебиение громко отдавалось в его ушах, чтобы расслышать их. Бестелесные голоса плыли мимо деревьев как дым, и появлялись справа от него. «Что ж, за дымом можно проследить, – подумал Ватсон, – воспользовавшись собственным носом». Он преисполнился решимости попробовать нечто в этом духе со слуховым восприятием.
Майор пустился в путь, сойдя с тропы, протолкался через густые заросли папоротника, крапивы и ежевики, нередко теряя предательские обрывки беседы и останавливаясь, чтобы снова взять след, точно гончая, ориентирующаяся по звуку, после чего он продвигался дальше, прямо на запад.
– Ты его жену видел? Ха.
– Упс!
Деревья здесь росли гуще. Солнечный свет едва пробивался сквозь кроны; Ватсон, задрожав от внезапной прохлады, пересёк овражек, сухой в это время года, и взобрался по песчаному склону, хватаясь за выглядывавшие наружу корни в качестве опоры.
– Футбольный матч?
– …побери, вероятно.
Теперь голоса были громче, чётче и раздавались где-то слева от Ватсона. Он пересёк опушку грабовой рощицы. Теперь ощущался запах сигаретного дыма. Впереди были люди.
– Хотел бы я пнуть его ботинком под зад. Вот честное слово. Он предложил мне вступить в это новое подразделение. Жалованье побольше. Особые условия. О да, очень особые условия.
– Так ты бы лучше оказался в траншеях, да? Наш Альф вернулся в прошлом году без одной ноги. Даже сейчас не хочет об этом рассказывать. Но ночные кошмары…
– Понимаешь, я просто хочу сказать, что нам бы следовало заниматься каким-нибудь делом.
Ватсон затаил дыхание, приближаясь. За плотно растущими стволами он видел ромбовидный объект, припаркованный на самом краю леса. Ещё один танк, хоть и без спонсонов. Голоса раздавались из него.