Компас сердца. История о том, как обычный мальчик стал великим хирургом, разгадав тайны мозга и секреты сердца - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Доти cтр.№ 40

Психолог Сьюзан Блэкмор предположила, что чувство, будто движешься по тоннелю к яркому свету, связано с повышенным нервным возбуждением, которое возникает из-за того, что все больше и больше нейронов погибает от нехватки кислорода. Она также высказала гипотезу, согласно которой предсмертные спокойствие и умиротворение вызваны мощным выбросом эндорфинов в ответ на физиологический стресс. В ходе недавнего исследования физиолог Джимо Борджигин, погружая грызунов в состояние искусственной гипоксии, выяснила, что в течение тридцати секунд после остановки сердца у всех животных отмечался сильный всплеск активности высокочастотных мозговых волн (гамма-ритма). Проще говоря, у лишенных кислорода крыс после смерти наблюдались признаки повышенной мозговой активности. Колебания гамма-ритма регистрируются и во время обычного бодрствования, и на протяжении медитации, а также в фазе быстрого сна, когда наши воспоминания систематизируются и закрепляются. Определенно ОСП представляет собой совокупность детально описанных нейрофизиологических процессов, которые порой возникают под влиянием других стрессовых факторов, воздействующих на мозг, либо воссоздаются искусственным путем с помощью методов, не связанных напрямую с ОСП.

Как и в остальных сферах жизни, наши убеждения служат отражением жизненного опыта. А мозг накапливает весь этот опыт и сводит воедино. Но что насчет сердца? Гораздо сильнее, чем научная подоплека околосмертных переживаний, меня интересуют детали, которые красной нитью проходят через описания всех случаев предсмертного опыта. Почему многие движутся по направлению к свету, к теплу и любви? Возможно, ощущения, испытываемые перед смертью, являются воплощением самых страстных желаний нашего сердца. Мы жаждем любви и одобрения. Мы стремимся к теплу домашнего очага и к своей семье. Мы хотим быть частью чего-то большего.

Не знаю, что именно случилось со мной после той аварии, однако, в конце концов, я решил, что это не так уж и важно. Я не собирался тратить жизнь на поиски объяснений. Возможно, я действительно умирал. А может, и нет.

Не знаю.

Но одно я знаю наверняка: за свою жизнь я умирал не раз. Доведенный до отчаяния мальчик умер в лавке чудес. Юноша, что одновременно и стыдился, и боялся своего отца – тот, что врезал отцу, окропив его кровью свои руки, – умер в день отъезда в колледж. И хотя я не догадывался об этом в день аварии, заносчивому и самовлюбленному нейрохирургу, которым я непременно стал бы, также суждено было умереть. В ночь после аварии во мне погибли убежденность в том, что магия Рут делает меня неуязвимым, и вера в то, что я один-одинешенек в целом мире.

Я ощутил тепло и единство со всей Вселенной. Любовь окутала меня с ног до головы, и пусть это не повлияло на мои религиозные убеждения, зато я усвоил, что никто из нас завтра не обязан быть тем же человеком, каким был вчера, и что каждый из нас связан со всеми остальными людьми, предметами и явлениями на свете. Проснувшись в больничной палате, я подумал о том, какой огромный путь преодолел от оранжевого велосипеда и жаркого лета, проведенного в лавке чудес. Чего я тогда не мог знать, так это того, насколько долгий путь мне еще предстоит пройти. Образ Рут на берегу реки, ощущение любви и единства с окружающими были, пожалуй, предупредительными знаками о том, что я слишком сильно отклонился от заповедей, которым Рут стремилась меня научить. К сожалению, понадобилось еще много лет и много болезненных ошибок, чтобы я это понял.

Ньюпорт-Бич, Калифорния, 2000

Однажды утром я проснулся обладателем состояния в семьдесят пять миллионов долларов. На руках у меня этих денег не было. На самом деле я никогда не видел и не пересчитывал их, однако они существовали, причем хранились в месте куда более надежном, чем любой банк, – в моем разуме.

Я был холост, успев к тому моменту жениться и развестись. Усердная работа нейрохирургом, а также стремление стать богатым и успешным не сделали меня хорошим мужем и отцом. Считается, что среди врачей уровень разводов на двадцать процентов выше, чем в среднем по стране. Что же касается нейрохирургов, то у них этот показатель еще больше. Я не был исключением из правила.

Вытянув руку, я нащупал рядом чье-то теплое тело. Девушку звали Элисон, а может быть, и Меган. Я не помнил имени, но кожа ее была гладкой и мягкой. Она пробормотала что-то невнятное и перевернулась.

Стараясь не шуметь, я осторожно встал с кровати и спустился на первый этаж. Нужно было выпить кофе и проверить, что произошло с рынком, пока я спал. Я включил компьютер и принялся ждать, когда загрузится система. Мне было сорок четыре, и уже в следующем году я планировал отойти от дел. Мою жизнь в Ньюпорт-Бич от Ланкастера отделяла целая пропасть. Я стал одним из самых успешных нейрохирургов в округе Ориндж. Я жил на утесе с видом на бухту Ньюпорт, в доме площадью семьсот квадратных метров. В моем гараже стоял не только «Порше», о котором я мечтал маленьким мальчиком, но еще и «Рендж-ровер», «Ферарри», BMW и «Мерседес».

У меня было все из старого списка желаний и даже больше – гораздо больше.

Несколькими годами ранее один друг поделился со мной идеей, которая могла совершить революцию в лучевой терапии и, в частности, в лечении со́лидных ^[26] опухолей мозга. Он только что закончил резидентуру и собирался работать в Стенфорде, где планировал воплотить эту концепцию в реальность, для чего основал компанию. Я был столь впечатлен, что стал одним из первых инвесторов. Кроме того, я пообещал поставить первую лечебную установку за пределами Стенфорда – здесь, в Ньюпорт-Бич. Я и не догадывался, насколько сильно это изменит мою жизнь.

Итак, я убедил еще одного своего друга – врача, чья семья владела соли́дным состоянием, – что технология под названием «Кибернож» (CyberKnife) изменит мир. Он поверил и приобрел не только установку, но и здание для ее размещения, а также магнитно-резонансный и компьютерный томографы. Он потратил миллионы долларов, опираясь исключительно на мой энтузиазм и веру в будущее данной технологии (в то время Управление по контролю за продуктами и лекарствами США еще не одобрило это устройство и взимать плату за его использование не было возможности). Спустя два года Accuray – компания-производитель – обанкротилась из-за череды управленческих ошибок и невозможности привлечь необходимый капитал. Заручиться одобрением управления так и не удалось, и продажи были нулевые. Компания сожгла все мосты не только в Кремниевой долине, но и по всем Соединенным Штатам – никто не хотел вкладывать в нее средства. Все выглядело довольно мрачно: людям, поверившим в огромный потенциал «Киберножа» и вложившим в его развитие миллионы долларов, грозила потеря всех инвестиций, а миру – потеря уникальной технологии. Надо было что-то предпринять. Я решил, что спасу компанию во что бы то ни стало.