Последний взгляд Марены - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 102

Младина оглянулась в ту сторону, где осталась избушка. Той уже не было, да и поляны не было. Похоже, она повзрослела лет на десять. Поход по лесу тому виной или гостеванье в избе на ножке?

Или десять лет жизни – плата за священный дар?

Но Младина отмахнулась от этих мыслей. Какая разница? Золотое перышко дрожало перед ней в воздухе, словно умоляя поспешить. Она убрала блюдце обратно в короб и двинулась дальше.

Вскоре пошел снег. Крупные пушистые хлопья медленно и величаво плыли в воздухе и присаживались отдохнуть на ветви, на землю, на голову и плечи Младины. Ей уже приходилось всматриваться, чтобы не потерять среди них соколиное перышко, и смаргивать снег с ресниц.

Поэтому вторую избушку она едва не проскочила: перышко вдруг зависло, вынуждая Младину остановиться и оглядеться. За елями обнаружилась бревенчатая низенькая стена. Младина не удивилась: она же знала, что в ее укладке хранилось три дара для богини Лады.

Когда вторая избушка повернулась, Младине стало не по себе: один угол покосился, крыша с той стороны сильно провисла, а в бересте зияли дыры. Внутрь она влезла с большей робостью, чем в первый раз; горшок, который она задела ногой, опрокинулся, из него выбежала мышь.

Из-за снегопада внутри избы висели сумерки, но можно было разглядеть, что поминальные рушники посерели и пожелтели от времени. Точно такие обтрепанные рушники колышут равнодушные ветра на бдынах – родовых столбах на вершине кургана, простоявших уже год или два. Стены были не срубными, а из бревен, врезанных концами в толстые столбы по углам. Вместо привычной печи в углу круглый очаг в самой середине, обложенный камнями.

– Заходи, внучка! – проскрипел голос в ответ на ее приветствие. – Садись к столу, поешь. Чай, утомилась.

Хозяйка избы сидела как-то странно, боком. Бросив на нее взгляд искоса, Младина содрогнулась: из провалившегося рта с выпяченным подбородком торчал довольно длинный клык. Она опустила глаза и вздрогнула еще раз: под черным подолом виднелась одна тощая нога, обутая в меховой поршень шерстью наружу, а вместо другой была голая кость! По коже пробежал мороз. Младина поспешно отвернулась и отошла к столу.

Когда она села, лавка под ней заскрипела и покосилась, так что она едва не упала. Стол так же был уставлен мисками, но непривычного вида: черно-коричневые, с тщательно заглаженными боками, с более узким дном, расширявшиеся к устью. Некоторые миски имели невысокую ножку. Она потянула носом, однако сытного запаха не ощутила. Наклонилась ниже и поморщилась: каша на дне мисок выглядела так, будто пролежала целый год – высохла, побурела. Блины она даже не узнала: они напоминали полусгнившие осенние листья. Но отказываться нельзя. Она взяла ложку, с трудом отколупнула кусок от кома высохшей каши, поднесла к лицу и незаметно скинула под стол. С поминальным питьем вышло еще легче: кружка, которую она взяла, оказалась пуста, внутри уже поселился паучок, так что она лишь сделала вид, будто пьет.

– Куда путь держишь, внучка? – проскрипела старуха, точно и голос ее заржавел за века.

– Иду жениха моего искать – Хортеслава, Зимоборова сына, Столпомерова внука. Заплутал он где-то, ни в Яви, ни в Нави нет.

– Найти-то ты его найдешь, да не для тебя тот каравай пекся, не с тобой он перстнем золотым обручался. Есть у него невеста – лебедь белая. Даже и поглядеть на него тебе не позволит.

– Помоги, бабушка! – попросила уже наученная Младина. – Может, есть у тебя что-то, ради чего лебедь белая мое желание исполнит?

– Есть кое-что. Ехал раз Сварог-отец, Небесный Кузнец, вез подарочек дорогой своей дочери Ладе. Да обронил в леса темные, в болота зыбучие. Искал, искал, только зря ноги стоптал. А я подобрала.

Старуха наклонилась и выволокла из-под лавки корзину, как и все здесь, грязную и дырявую. Вытащила что-то длинное, тонкое, потерла подолом… и вдруг оказалось, что она держит в руках настоящий солнечный луч. Это было веретено из золота – а может, Сварог отломил кусочек от Перуновой молнии и перековал в своей кузне.

– Возьми. – Хозяйка протянула веретено Младине, и та осторожно взяла его за другой конец. Оно так сияло в полутьме избушки, что она боялась обжечься. – Покажи лебеди белой и проси жениха повидать. Она не откажет – уж больно хочет отцов подарочек получить.

* * *

Когда Младина, попрощавшись, выбралась из избушки и спрыгнула на землю, у нее вдруг заболела коленка – да так, что она сморщилась, не разгибаясь. Ее коса упала, в глаза бросился кончик, запорошенный снегом. Она медленно выпрямилась, отряхнула косу, но стряхнуть снег не смогла. Погладив концы волос, убедилась, что это не снежные хлопья, а тонкие нити седины.

В испуге Младина схватилась за лицо: вокруг рта и между бровями появились складки, и сколько она ни пыталась придать лицу ясное выражение, избавиться от них не получалось. Зато язык во рту наткнулся на два промежутка между зубами, где раньше все было ровно. Вот новость-то! Сунув в короб веретено, она вынула серебряное блюдо и с тревогой взглянула в светлую поверхность. Так и есть – ее лицо сильно изменилось. Кроме морщин у рта и на переносице, появились складки возле глаз, а веки обвисли, и от этого лицо приобрело грустное выражение. Она замотала головой, надеясь прогнать морок, и убрала блюдце назад. Перемены в себе – самые страшные перемены, они вернее прочего рушат привычный мир, ибо действуют изнутри. Особенно такие, какие уже никакими усилиями нельзя вернуть к прежнему.

Но делать нечего. Надо идти. Младина сделала шаг, отыскивая взглядом перышко. Пока она сидела у бабки, снегу навалило по колено, весь лес стал черно-белым.

А стоит ли идти дальше? Она уже постарела на двадцать лет. Если она продолжит путь, что ждет ее впереди? К концу дороги она станет не лучше этих бабок в избушках! Куда ей женихов? Таких, как она, женихи в Нави дожидаются. А молодой парень посмеется только.

Посмеется? Не посмеется он, потому что лежит ни жив ни мертв. Он спит и, если она сойдет с пути, не проснется никогда. Светлая Лада – его невеста, но ей нет ходу на эти темные тропы, и не в силах она отыскать заблудившийся дух. Это по плечу только ей, Марене, потому что здесь ее владения. И каждый год она проходит заново этот мучительный путь от юности к дряхлости, чтобы последним усилием подтолкнуть новую весну.

Соколиное перышко трепетало золотистой искрой в сумерках, намекая, что надо спешить. Вытаскивая ноги из снега, Младина побрела за ним.

Теперь она двигалась медленно, порой с трудом одолевая засыпанный снегом бурелом, порой присаживаясь на поваленные стволы передохнуть. А темнело быстро. Золотистое перышко стало видно гораздо лучше, но зато почти больше ничего не удавалось рассмотреть, лишь черные вершины леса вырисовывались на темно-синем небе. Хорошо, что и летело перышко теперь неторопливо, сообразуясь с ее осторожным шагом. Неожиданно быстро она устала; дышать было тяжело, она заглатывала много холодного воздуха, но он мало облегчал грудь. Ноги уже налились тяжестью, коленка болела так сильно, что каждый шаг становился маленьким подвигом. Она отдыхала все чаще, но усилием воли побуждала себя снова пускаться в путь. В этом мире ничего не происходит для того, кто сам не шевелится. Здесь нет времени, поэтому нечего и надеяться просто дождаться чего-либо, как в Яви. Если в Яви время – река, которая сама несет тебя, то здесь оно – дорога, по которой надо идти своими ногами.