Ключи от рая - читать онлайн книгу. Автор: Мейв Бинчи cтр.№ 54

Им целый день звонили и слали сообщения. Никогда еще этот дешевый отель не пользовался таким вниманием. Дюжины людей по фамилии О’Лири, родом из Россмора, жившие у Северной окружной дороги, несколько часов искали нас и оставили множество телефонных номеров и ждут звонка. Некоторые из них собрались в баре и хотят устроить для Джун Арпино такое празднование шестнадцатилетия, которого она никогда не забудет.

Я в ужасе посмотрела на маму. Я совершила непростительную ошибку. Я вошла в контакт с людьми, которые вели тот разговор тогда, тридцать три года назад.

Кроме этого, сказав для радиопрограммы, что мама уехала из Ирландии тридцать три года назад, я выдала ее возраст. Это было хуже некуда.

Удивительно, но это был действительно волшебный день.

— Я весь день думала о том, что такое слова, — сказала мама. — Джойс как раз писал об этом, как мне кажется. Некоторые слова стоить помнить столетиями, а другие надо забывать сразу же. Пойдем, Джун, встретимся с твоими братьями и сестрами.

Я понимаю, что это смешное имя, но научите меня, как от него избавиться. Я знаю, нельзя позвонить в колокольчик и объявить, что отныне я называюсь Клэр, или Анна, или Шелли, или еще как-нибудь иначе. Но нет. Я всегда была Лакки ^[9] и всегда буду Лакки О’Лири. Это мой крест.

Мои родители назвали меня Лукреция в угоду старой тетушке, у которой было много денег. Она ничего им не оставила, так что это было бесполезно, но папа всегда называл меня своей малышкой Лакки, потому что считал имя Лукреция слишком обременительным для ребенка, как бы велико ни было наследство.

Вы бы только знали, как меня дразнили в школе из-за моего имени.

Если я получала плохую оценку за задание, если я не знала ответа, когда меня вызывал учитель математики, если я пропускала пас в хоккее, кто-нибудь обязательно говорил: «Не больно-то ты удачлива, Лакки», как будто он слышал мое имя впервые.

Не очень удачлива я была и в своих попытках поехать на лето работать в закусочной в Нью-Йорке. Хотя это мне больше подошло бы, чем езда на средиземноморские курорты, чтобы напиваться пьяной и заниматься сексом со всеми подряд, как хочет половина нашего класса после сдачи экзаменов. Я не собираюсь делать карьеру после дорогостоящего обучения в университете, которое разорит моих родителей. Меня даже не очень интересовали заработки в этих краях, которые считались дикими и опасными.

Все, чего я хотела, — это носить белые носки, ботинки на толстой подошве, розовое полосатое платье и ходить по Манхэттену. Я хотела подавать блинчики с кленовым сиропом; я хотела готовить яйца с картофельными оладьями для завсегдатаев. А они бы говорили: «Эй, привет, Лакки!»

А может быть, я даже сменила бы имя и взяла бы себе нормальное ирландское, например Дейрдре или Орла.

Разве это пустые мечты? Зарабатывать себе на жизнь, заниматься чем-то достойным, даже ценным, например, готовить людям завтраки. Я же не собиралась танцевать голой на столах. Но с тем же успехом я могла бы собираться полететь на Луну. Как я рассчитываю жить в таком опасном городе, как Нью-Йорк, спрашивали меня, и тема даже не обсуждалась. Я не могла понять, почему у нас нет родственников в Америке, — была бы какая-нибудь замечательная семья с двоюродными братьями или сестрами, куда я могла бы ездить на уик-энды, делать барбекю и печь моллюсков, играть в теннис и прочее, что я знаю из фильмов и что мне так нравится в Америке.

Но увы! Кажется, в Ирландии только О’Лири не имеют эмигрантской ветви в семье. Нам никогда не приходили посылки с классными американскими вещами. У нас не было дядюшек и тетушек со смешным акцентом, которые постоянно ходили в дождевиках светло-желтого цвета. А мои мама и папа даже не понимали, какое сокровище они имели в моем лице. Они хотели отправить меня в этот самый Россмор.

Они должны были на коленях благодарить Бога, что в семнадцать лет я была девственницей, не курила и крайне редко употребляла спиртные напитки. Все это среди моих сверстников было редкостью. Я сдавала экзамены, я не устраивала дома шумных вечеринок. Я даже была вполне вежлива со своей противной сестрой Катрионой, когда она пыталась взломать с помощью ножа ящик моего туалетного столика, чтобы добраться до моей косметики. Так же я вела себя с моим надоедливым младшим братом Джастином, который таскает в мою комнату хрустящий картофель и пытается там курить, потому что считает, что там у него меньше шансов попасться.

Ну и чего же они еще хотят от старшей дочери? Чтобы я была как мать Тереза из Калькутты?

В общем, все было довольно уныло в доме О’Лири в этот июнь. Я сказала очень вежливо, что не хочу ни к кому присоединяться на семейном празднике в Россморе. Я сказала еще более вежливо, что, возможно, они будут не в восторге, но мне совсем не нравится гулять по берегу реки или продираться сквозь колючие заросли, чтобы убедиться, что Катриона и Джастин не свернули себе шеи на аттракционах в парке. И еще я не думаю, что заведу себе хороших друзей в течение двух недель там. И не будут ли они так любезны отпустить меня в Нью-Йорк, в закусочную, к блинчикам и рогаликам.

А они попросили меня не возвращаться опять к этому вопросу, потому что это просто невозможно.

Поэтому я пошла в свою комнату, заперла дверь от Катрионы и Джастина и посмотрела на себя в зеркало. Я неплохо выглядела, я не была ни толстой, ни неуклюжей, ни прыщавой. Я не была красавицей, но у меня было приятное лицо — такое, какое нравилось бы всем посетителям закусочной, а еще важно то, что у меня хорошая память, я запоминаю людей, и я бы точно знала, кому подать кофе, а кому положить побольше фруктового желе на тост.

Я обычно не слушаю радио, я слушаю CD-плеер. Я бы очень хотела дешевый телевизор в спальню, но папа сказал, что наши карманы не набиты деньгами и поэтому мы не будем делать глупостей. Но я все же включила радио, и там какая-то пожилая женщина решала проблемы своих слушателей. Такие, как она, считают себя разбирающимися во всем, но говорят что-то не то. В общем, одна, конечно глупая, девчонка написала, что ее мать — болезненно подозрительная зануда и это мешает ей ходить куда ей вздумается и заниматься чем ей хочется. Я зевнула и сказала: «Расскажите мне об этом», но я не понимала, почему она считает, что эта пожилая на радио скажет ей что-нибудь хоть капельку полезное.

Пожилая сказала: очень печально, что старые и молодые люди не понимают друг друга, но выход есть. Я думала, она скажет: соглашайся со старшими, следуй их советам, не надейся на невозможное.

Но вместо этого она произнесла: «Ваша мать одинока, дорогая, одинока и растеряна, доверьтесь ей — и вы сделаете ее своим союзником».

Да, гениальная идея. Я стану превращать мою маму в союзника, а через две минуты она скажет: «Не ходи вокруг меня, слышишь?»

«Расскажите матери о своих делах, своих тревогах, пусть она расскажет о своих. Она может отозваться не сразу, но со временем отзовется. Матери юных девушек могут выглядеть самонадеянными, но на самом деле они часто бывают обеспокоенными и неуверенными в себе. Будьте заинтересованными, сначала изображайте интерес, а потом придет настоящий интерес. Вы стоите в преддверии того, чтобы сделать мать вашим большим другом. Сначала сыграйте в дружбу, и со временем она станет реальностью…»