Слабая, сильная, твоя… - читать онлайн книгу. Автор: Яна Розова cтр.№ 45

— Элен, что с тобой? Тебе снова плохо? На, выпей это. Давай, давай! Боже, ты вся белая, подожди, я усажу тебя!

Поль суетился, держа меня на руках, он нашел лавку, сел на нее и стал пичкать меня какими-то каплями, припасенными для такого случая. Потом мы пошли назад.

Дома я заснула и проспала почти до вечера. Проснувшись, отправилась на кухню, потому что страшно хотела есть, а оттуда пахло чем-то родным, почти забытым.

У плиты мама жарила картошку. Вот этого я не ела семь лет, точно. Наша кухарка такого не готовила, а в ресторанах подавали так называемый «картофель фри», который я никогда не ела. Не знаю, почему. Какой-то он был кастрированный, лишенный природного запаха.

— Будешь? — спросила мама, указывая на огромную сковородку.

Я кивнула. Она поставила передо мною тарелку с чудесными ломтиками, кое-где с корочкой, кое-где рассыпавшимися, парившими, некоторые кусочки слиплись, и во всех этих неровностях был самый смак. Я стала есть, жмурясь от удовольствия, а мама выключила плиту и села напротив. Потом сказала то, что мигом отбило у меня аппетит:

— Вот так, поешь, доченька, все будет хорошо! Все проходит, время лечит. Знаешь, как я за папой твоим убивалась, когда он бросил меня! Думала, лучше умереть. Но ничего, слава богу, живу уже скоро тридцать лет. А мне твой этот носатый никогда особо и не нравился. И что ты в нем нашла! — Она уже разошлась, поэтому не смотрела на меня, а принялась разливать чай, открывать пузырьки с таблетками, доставать булочки из духовки. — И к тебе относился абы как. У тебя же ничего нет — ни колечек, ни цепочек, ни платьев новых! Я тебя как увидела в этот раз, так ахнула: тощая, бледная, ручки как веточки. Он просто силы из тебя все выпил. Мне все говорили, что он на нерусского похож. И точно — черный, злой какой-то. Ты ведь работала на него, а он тебя никуда не возил…. Куда ты? А доедать кто будет! Лена, таблетки!

Но я больше не могла этого слушать. Боже, это моя мама! Видно, общение с бабулей, помноженное на наследственность, не может не отражаться на личности. Что же мне делать, если она так говорит? Как мне жить дальше? Я заперлась в ванной, вошла в душевую кабинку и, как была в джинсах и майке, стала под горячую воду. Потом села в угол кабинки и обняла колени, обтянутые мокрой тканью. Я действовала как простой механизм, созданный выполнять именно эти действия, именно в этой последовательности. Что же дальше? А дальше надо взять бритву и провести уже знакомым движением по старым, едва заметным шрамам на запястьях. На этот раз Мир не позвонит в дверь. Мир сам сделал это. Тут я засмеялась, сначала тихо, потом — громче, потом — в голос. Я смеялась и смеялась, подставляя лицо под горячие струи воды, захлебываясь, откашливаясь, замолкая, а потом начиная снова. Мама билась в дверь и кричала что-то. Вдруг мой смех сам по себе прекратился. Просто прошел. Я подумала, что, видимо, все эти лекарства, которые я пью, подействовали. Если это была истерика, то она прошла.

Я закрыла воду, вышла из кабинки, сняла мокрую одежду. Включила фен и стала сушить волосы. Мама прекратила колотить по двери. От этого сразу стало легче. Обернувшись в банное полотенце, я вышла из ванной и столкнулась с Сержем Дювалем. Откуда он взялся?

— Милая моя, ты в порядке? — Сотни женщин, не посвященных в альковные тайны банкира, душу бы продали за эти слова из уст такого красавца. Он занимал весь проход своим великолепным телом, затянутым в вельветовые брюки-стрейч и трикотажную водолазку. Придерживая полотенце левой рукой, я, в знак благодарности, успокаивающе похлопала по его плечу правой.

Одевшись, я вышла на кухню. Моя мама чаевничала с банкиром в полном молчании, но в очень дружеской атмосфере. После чая Дюваль уехал. Воспользовавшись случаем и сделав вид, будто хочу проводить друга, я выскочила на улицу. И, помахав вслед «Ламборгини» Дюваля, отправилась за сигаретами. Из-за своей нервности я всегда чувствую на себе пристальные взгляды, вот и сейчас между лопатками было ощущение жжения. Обернулась — никого.

Иногда самый лучший выбор в жизни — это смерть. Это совсем не новая мысль, она многим приходила в голову. Такой выбор сделал и мой муж, перерезавший себе вены в клинике доктора Мортона в Париже. Он не спросил у меня совета, даже не попрощался со мной. Сделав свой выбор, он не оставил выбора мне.

Поздно ночью с пачкой сигарет в руке я вышла на кухню, открыла фрамугу и, уже сунув сигарету в рот, выглянула на улицу. Прямо под окном, со второго этажа было прекрасно все видно, стоял мужчина. Он казался высоким, одет был в черную кожаную куртку и черные брюки. На голове у него была красная бейсболка, надетая козырьком назад. Он делал то, что только собиралась сделать я, — курил, знакомым щелчком сбивая пепел с алеющего кончика сигареты. Улица была пустынна, только по дороге довольно быстро приближалась машина. Мужчина вертел головой, озираясь, и я заметила, какой длинный у него был нос.

— Мир! — закричала я, высовываясь из окна.

Он поднял голову, замер на минуту, и я совершенно точно разглядела его лицо: высокий лоб, четкие линии бровей, губы, подбородок. Ошибки быть не могло.

— Мир!

Машина поравнялась с ним, резко затормозила, из нее выскочили сразу двое, Мир рванулся от них, но как-то не очень сильно, будто признавая их право похитить и увезти его от меня. Двое из машины скрутили ему руки, что-то втолковывая, оборачиваясь на меня, посадили в салон, и автомобиль растворился в ночи.

Я была так растеряна, что осталась стоять на месте, не способная даже осмыслить произошедшее. Если разобраться, я была в глубоком шоке. Просто не могла пошевелиться. Вдруг зажегся свет — это проснулась от моего крика и вышла на кухню мама. На ней была длинная ночная рубашка, она смотрела на меня потрясенно. Ну да, я все еще держала сигарету в руке.

— Лена, что происходит? Почему ты кричишь? Ты куришь?

Может, и стоило бы объяснить, но вряд ли мама захочет меня понять. Недавний разговор с ней многое объяснил мне. Я молча положила сигарету в пачку, а пачку в карман и пошла спать.

Утром я проснулась другим человеком. Не то чтобы сразу выздоровела, стала говорить и смеяться, нет, но у меня появилась надежда. Я могла ошибаться, мне, в моем состоянии, вообще могло померещиться все что угодно, но надежда уже жила, давала мне силы, толкала вперед. Конечно, он ничем не болел! И запах здорового мужчины выдавал это каждый день. Будь он обречен на долгое и мучительное умирание — я бы почуяла!

Я все еще подолгу сидела на одном месте, теряясь во времени и пространстве, сутулилась, чувствовала приступы сердцебиения, задыхалась. Доктор Мортон, после разговора с моей мамой, велел мне не покидать Париж еще две недели. Но теперь я и не собиралась. Где-то здесь Мир. И он недаром приходил под мои окна — он приходил ко мне. Просто почему-то обстоятельства сильнее его. Но мы будем вместе снова.

Почувствовав перемену во мне, Мишель бросилась развлекать меня своими, женскими методами. Она знала массу недорогих салонов красоты для работающих женщин, где можно было довольно быстро поухаживать за собой и не разориться. Ей были известны и магазинчики со сниженными ценами, распродажами и разными бонусами вроде хорошенького платочка в подарок каждой покупательнице. Как типичная парижанка, Мишель была практична и расчетлива, но любила красивые вещи и веселый отдых.