Счастливый брак - читать онлайн книгу. Автор: Рафаэль Иглесиас cтр.№ 39

— Ау? — Маргарет подалась вперед и теперь с веселой улыбкой смотрела на него. — Ты здесь?

Встретившись с ее смеющимися глазами, он вернулся к реальности, вновь стал собой, точнее, тем, о ком она говорила. Улыбнувшись, будто он был хозяином положения, Энрике сказал:

— Теперь ты меня дразнишь.

— Дразню? В смысле?

— Бернард? Гордится мной?

Она пожала плечами — плечи у нее были узкие и изящные.

— Еще бы он тобой не гордился. Все остальные его друзья — либо утомительные зануды, рассуждающие о политике, либо мальчишки, которые до сих пор делят квартиру с приятелями, не работают и безуспешно ищут себя. А ты — взрослый, состоявшийся человек. Ты сделал карьеру. Ты три года прожил с женщиной. Ты — мужчина.

Энрике откинулся на твердую деревянную спинку стула. Для него вдруг стали очевидны три вещи. Первое: у него есть реальный шанс завоевать эту милую, умную, неунывающую, красивую молодую женщину. Второе: то, что Маргарет считает его зрелым, уверенным в себе художником, взрослым человеком, нашедшим свое место в мире, безусловно, льстит ему, но совершенно не соответствует действительности. И последнее: сильнее всего на свете, даже сильнее, чем очутиться в ее объятиях, ему хочется на самом деле стать таким, каким видят его эти бархатные глаза.

Стоя возле надгробия какого-то нью-йоркского богача, Энрике думал, что ему придется сделать этот эстетический выбор, самый долговечный из всех, за Маргарет — без ее участия и консультации. Из горького опыта он знал, насколько глупо пытаться угадать, что она бы предпочла. Сказать, что за двадцать девять лет семейной жизни он не принял ни одного решения, не посоветовавшись с женой, было бы романтичным, но сильным преувеличением. Обычно он интересовался ее мнением о своих текстах и деловых вопросах, но только не посреди совещания, или перед дедлайном, или когда ему просто не хотелось спрашивать. Порой же просить совета у жены было бы жестоко. Но в нынешнем выборе необходим был ее тонкий вкус. Энрике не имел представления, предпочла бы она лежать на западном или восточном краю участка XIX века. Место для новых могил там освободили за счет каменных дорожек — раньше они пролегали между изящными памятниками на могилах богатых семейств эпохи Генри Джеймса. Ему хотелось спросить Маргарет, что бы выбрала она — открытый участок между двумя густыми кленами или тенистый под ветвями древнего дуба.

Чтобы сделать фотографии (хотя Лили все равно снимала), вернуться к Маргарет, показать их и узнать ее предпочтения, а потом мчаться обратно подписывать документы на выбранный участок, времени не оставалось. Энрике уже был здесь, готовый заплатить за один из двух оставшихся клочков земли, затерявшихся среди изящных старинных надгробий. Другие потенциальные покупатели уже бродили между могил. Ее желание быть похороненной на старом кладбище было важнее выбора между светом и тенью. А еще важнее была экономия его собственного времени. Покупка могилы связана с оформлением документов на владение конкретным узким и глубоким участком земли. Маргарет оставалось жить около одиннадцати дней. Чтобы начать оформление документов, не потратив при этом оставшиеся бесценные часы на беготню между Манхэттеном и кладбищем Грин-Вуд в Бруклине, нужно сегодня же без ее помощи решить, какой участок был бы ей больше по вкусу — робкое предвкушение его приближающегося одиночества.

Бродя от одного участка к другому, Энрике ненавидел себя за нерешительность. Вот уже много лет он не знал этого тошнотворного беспокойства от боязни сделать выбор, который не понравится Маргарет, и был совсем не рад вновь ощутить собственную некомпетентность. Когда Маргарет заболела, они поменялись ролями. В первые годы их брака она почти полностью освободила его от принятия решений. Энрике тогда жаловался, что она лишила его прав так же жестко, как империалисты — жителей колоний. Любые покупки для дома, выбор школ для сыновей, с кем встречаться, в каком ресторане обедать, какой фильм или спектакль посмотреть — он не выбирал ничего, включая, если быть честным, и содержимое собственного гардероба. Все переговоры с внешним миром вела его агрессивно-веселая, настойчивая, ясноглазая, практичная организатор-жена, конечно, за исключением его контрактов на романы и сценарии. Но и в них она принимала участие как консультант.

Иногда Маргарет поручала ему уладить какое-то дело, например когда грузчики попробовали сбежать, прежде чем занести все их пожитки в новую квартиру. В шесть часов вечера они объявили, что уходят и вернутся завтра, оставляя молодую пару и новорожденного ребенка на ночь лишь с матрасом и детской кроваткой. Маргарет послала Энрике вниз к бригадиру грузчиков, громиле с огромными, покрытыми татуировками бицепсами, которого он должен был заставить закончить работу в тот же день. Энрике предстояло вернуться с их столовым ножом — или на нем. Но это не означало, что Маргарет уступила ему лидерство; нет, она просто вывела на поле боя свое войско.

Однако когда она заболела, иметь дело с внешним миром стало его прерогативой, и они оба обнаружили, что он виртуозно справляется с запутанной бюрократией больниц и страховых компаний. Энрике понял, что завоевал доверие Маргарет, во время ее первой ремиссии. В течение этих счастливых десяти месяцев, полных любви и умиротворения, одного из самых лучших периодов за всю их жизнь, она могла вновь принять на себя обязанности главнокомандующего, но предоставила ему по-прежнему улаживать проблемы, которые касались ее здоровья. Победа Энрике не была полной — Маргарет доверяла ему лишь в том, что относилось к лечению. По-видимому, вопросы жизни и смерти значили очень мало по сравнению с такими важными вещами, как убранство дома или выбор выходного костюма для Энрике, потому что ими она по-прежнему занималась сама. Тем не менее он получил право голоса во всех областях. Постепенно она начала все больше советоваться с ним в домашних делах. Он был особенно польщен, когда она разрешила ему выбрать между зелено-белой и коричнево-белой расцветкой нового набора полотенец. Кому-то это может показаться смешным, но для Энрике это была грандиозная победа — она символизировала обретение гражданских прав на принятие эстетических решений. Разрешенная ею «гласность» придала ему мужества. Пятнадцать месяцев назад он совершенно самостоятельно выбрал для нее подарок ко дню рождения.

На протяжении многих лет он пытался угодить ей каким-нибудь изысканным и волнующим подарком, выбранным по своему вкусу, и каждый раз терпел неудачу. В первый год их совместной жизни Энрике попробовал воспользоваться излюбленным приемом своего отца: тот всегда покупал матери драгоценности, причем всегда более дорогие, чем мог себе позволить. Но Энрике не унаследовал уверенности отца в своем вкусе, поэтому решил положиться на дорогостоящий бренд и отправился в центр города к «Тиффани». Он видел, что со своими длинными черными волосами, черными джинсами и поношенными белыми кроссовками смотрится там совершенно неуместно. Ему не сразу удалось обратить на себя внимание продавщицы, стоявшей за витриной с серьгами, дружелюбной на вид девушки одних с ним лет. Энрике понравились вещицы, которыми она торговала, особенно одни маленькие серьги в форме звезд с небольшими бриллиантами посередине: на его взгляд, они идеально подходили для изящных ушей Маргарет. Сотрудница «Тиффани» с сияющей улыбкой смотрела на мужчин в дорогих костюмах и пожилых дам, в том числе на одну, которая настолько скрючилась от остеопороза, что едва не протыкала носом стекло витрины. Весело и энергично продавщица выдвигала ящики со сверкающими изделиями, чтобы показать их этим покупателям, а также приветствовала двух других, появившихся позже, чем Энрике. Она смотрела сквозь бледное испуганное лицо Энрике, не замечая его, пока наконец у прилавка никого не осталось. Тогда, нахмурившись, она произнесла «чем я могу вам помочь?» с такой обреченностью, будто помочь было никак невозможно.