Черный русский. История одной судьбы Уцененный товар (№1) - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Александров cтр.№ 40

* * *

Фредерик не разглядел надвигающегося катаклизма. Даже несмотря на то, что жить как прежде становилось в Москве с каждым месяцем все труднее – из-за нехватки продуктов, алкоголя, электричества, топлива и людей, – театры-варьете и рестораны были заполнены и прибыль продолжала литься рекой. Единственный корректив, который в те трудные времена внес Фредерик, был вызван, как это ни парадоксально, его личным успехом. Чтобы освободить себя от ежедневной обязанности руководить своими заведениями, он превратил бо́льшую часть своих активных деловых интересов в пассивные вложения, сдав театры в аренду другим антрепренерам. Одновременно с этим – беспрецедентный случай в московском театральном мире – он щедро вознаградил некоторых своих работников старшего звена – постановщика, бухгалтера, шеф-повара и нескольких метрдотелей, – передав им повседневное управление разнообразными аспектами работы сада «Аквариум». Он продолжал смотреть в будущее с оптимизмом: контракты на аренду, которые он подписывал, были многолетними, а плата, которую он устанавливал арендаторам и получал, была высока.

Свое самое крупное вложение в Москве Фредерик сделал – тем самым связав свою судьбу с судьбой России сильнее, чем когда-либо, – фактически в последние дни существования Российской империи. Он уже подыскивал недвижимость в Москве какое-то время, прежде чем наконец нашел подходящую ему по местоположению, качеству, величине и доходу. 16 февраля 1917 года он подписал бумаги, сделавшие его владельцем шести прилегающих друг к другу домов с тридцатью восемью квартирами разной величины для сдачи в аренду на одной из главных улиц – спиц московского колеса, по адресу Каретный ряд, 2. От того места меньше мили до Кремля, и, по иронии судьбы, оно находилось (и находится) буквально через улицу от сада «Эрмитаж» – единственного соперника «Аквариума». Заплатил он 425 000 рублей, что сегодня составило бы примерно 7 миллионов долларов.

Совершая это приобретение, Фредерик, должно быть, нашел забавным невероятное совпадение: один из прежних владельцев – и обладатель двух громких титулов: князь Михаил Михайлович Кантакузин, граф Сперанский – имел тесную связь с Америкой. В 1899 году он женился на Джулии Дент Грант, внучке Улисса Гранта – командира армии Союза во время Гражданской войны и восемнадцатого президента Соединенных Штатов. Джулия родилась в Белом доме во время президентства ее дедушки, а после свадьбы жила в России с мужем, который был близким помощником царя и в конце концов дослужился до звания генерала во время войны. Кто бы в Хопсон-Байю мог вообразить, что чернокожий сын Миссисипи вступит в имущественную сделку с такой семьей в далекой Москве?

Этим приобретением Фредерик завершил процесс вложения денег, заработанных во время войны. Его внимание к недвижимости отражало не только желание еще глубже пустить корни на приемной родине. Приобретение ее в такой момент российской истории показывает черту характера, которую он унаследовал от своих родителей: убежденность, что он может преодолеть все.

Февраль 1917 года

Фредерик не смог бы выбрать худшего момента, чтобы сделать свое крупнейшее денежное вложение в Москве: ровно через неделю после того, как он купил у Кантакузиных-Сперанских многоквартирные дома, в Петрограде разразилась первая революция 1917 года. 23 февраля по старому стилю (на Западе – 8 марта) сотни тысяч бастующих рабочих, уже несколько месяцев протестовавших против нехватки хлеба и топлива в окраинных фабричных округах, стали стекаться в центр города, чтобы выразить свою злость непосредственно властям. Царь, все еще находившийся на фронте, приказал командиру столичного гарнизона разогнать демонстрантов, но войска были столь нелояльны, что отказались стрелять по толпе. Вскоре солдаты и даже некоторые офицеры начали брататься с демонстрантами и переходить на их сторону; подняли бунт и моряки Балтийского флота. Мятежники стали брать контроль над целыми частями города и атаковать правительственные здания. 11 марта, когда восстание распространилось на Москву и другие города, Николай приказал Думе, настоятельно требовавшей от него преобразований, распуститься. Большинство депутатов отказались, а на следующий день объявили о создании Временного правительства, состоявшего в основном из либеральных и прогрессивных политиков; более радикальные деятели сформировали второй центр силы – Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Царь предпринял вялую попытку вернуться в Петроград, но, поняв, что обе столицы империи были в руках мятежников и что он не имел поддержки со стороны генералов, 2 (15) марта сложил с себя и со своего сына Алексея полномочия в пользу брата – великого князя Михаила. Последний отрекся от власти на следующий же день в пользу Временного правительства. Как сформулировал историк Рязановский, трехсотлетняя Российская империя умерла «почти без стона».

По всей стране новость о падении монархии была встречена с ликованием. Повсюду стали ломать скульптуры и изображения с двуглавым орлом – символом монархии. В Москве – после первоначальных напряженных столкновений между войсками и мятежной толпой перед зданием Городской Думы неподалеку от Красной площади – солдаты присоединились к бунтовщикам, повязав на штыки красные ленточки. Толпы высыпали на улицы и площади в центре города, неся красные знамена в поддержку революции в Петрограде и распевая «Марсельезу». В воскресенье, 25 марта, огромный «парад свободы», состоящий из сотен тысяч человек, прошел по сердцу Москвы. Наблюдавший его американец был очень впечатлен организованностью шествия, весельем толпы, собравшейся на него посмотреть, отсутствием полиции и непринужденным смешением сословий. В соответствии с переходным характером исторического момента процессия сочетала в себе старое и новое: знамена с революционными лозунгами вроде «Земля и воля народа» соединялись с молитвой в часовне Иверской иконы Божьей Матери у входа на Красную площадь. Часть шествия имела карнавальный характер; особенно толпе нравилась цирковая труппа с верблюдом и слоном, покрытыми революционными плакатами. Следом везли черный гроб с надписью: «Старый порядок», на котором сидел кривляющийся карлик с табличкой «Протопопов» – это поносили последнего имперского министра внутренних дел, взятого под арест при новом режиме.

Но не все, что происходило весной 1917 года, было праздничным или мирным, и крупные собственники вроде Фредерика скоро поняли, что революция поставила их благополучие и жизнь под угрозу. Еще до того как Николай отрекся от престола, полицейские силы в Москве были разоружены и распущены мятежниками. Затем, когда в качестве одной из первых своих мер Временное правительство объявило широкие гражданские свободы, оно также амнистировало всех политических заключенных, включая террористов; вдобавок около двух тысяч воров и убийц были выпущены из тюрем в Москве. Город захлестнула волна преступности – были грабежи на улицах, нападения на дома и предприятия. Новая городская милиция, которую составили в основном студенты-добровольцы, оказалась неэффективна, и домовладельцы были вынуждены организовывать для взаимной защиты собственные объединения. Но все это было лишь первым предвестием грядущей анархии.

Другим ранним декретом, имевшим роковые последствия для всей страны, стал «Приказ № 1», изданный Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов – вторым центром власти в столице. Этот совет объявил, что у него есть право отменить любой приказ Временного правительства, касающийся военных вопросов, и что всякое воинское подразделение вплоть до роты должно создать выборный солдатский комитет, который решал бы, как это подразделение будет действовать в той или иной ситуации. Этот «демократический» порядок положил конец иерархической командной структуре царской армии – как и планировалось. Но это было и предвестием гибели армии, которая, пусть и очень ослабевшая к началу 1917 года, оставалась последней организацией в России, способной противостоять разрушительным общественным силам, которые теперь уже накапливали ураганную мощь.