Любимая игрушка Создателя - читать онлайн книгу. Автор: Инна Бачинская cтр.№ 41

Он и сам не знал, что чувствовал сейчас. Сложный букет, в котором смешалась злость на Марго, испуг за Александру и, пожалуй, облегчение. Да, да, облегчение! Теперь Александра принадлежит ему безраздельно. А кроме того, странная история с Марго – женщиной ниоткуда – пришла к логическому завершению. Она сама поставила точку в их отношениях, уйдя безо всяких объяснений и прощаний. Не нужны ему ее объяснения, бог с ней! Он даже почувствовал что-то вроде благодарности Марго за то, что свой тяжелый крест она несет в одиночку, не впутывая других. Он вдруг вспомнил, как она вытягивала его… с того света, когда он сдуру наглотался таблеток, ее отчаяние, и понял, что уже тогда она знала, что уйдет.

…Лара наливает себе остывший чай. Теплый осенний день клонится к вечеру. Холодает. От земли тянет сыростью. Очень тихо. Закатное солнце золотит листья и цветы. Шары хризантем стоят неподвижно – кажутся нарисованными акварельными красками. Их много, целая поляна. Все разных оттенков лилового – от бледных серо-розовых до густо-чернильных. С белыми сердцевинами. Новый сорт Лара назовет «Ожидание». Несчастливо влюбленные иногда пишут стихи. Хризантемы – стихи Лары.

Темнеет. Бережа в углу веранды становится невидим, сливается с густой тенью. Лара зябко кутается в толстую шерстяную шаль. Ей не хочется уходить в дом. Она представляет себе, как вдруг скрипнет калитка и войдет Андрей. Поднимется по ступенькам, молча усядется на верхней. Он любил сидеть так, прислонясь спиной к перилам. Посмотрит на нее снизу вверх. Они оба будут молчать. Им не нужны слова. Она ни о чем его не спросит…

Нет, думает она внезапно. Она назовет свою хризантему «Возвращение». В слове «ожидание» – печаль и неуверенность…

Совсем стемнело уже, и наступила ночь. Звезды высыпали, по-осеннему холодные и далекие. Лара, не зажигая огня, сидит на веранде. Перебирает свои воспоминания, как когда-то ребенком гальку на морском берегу. Ищет куриного бога или сердолик.

Любопытная птица, залетевшая тогда в спальню – сердолик! Лара улыбается и вздыхает.

«Какая ты красивая, Ева!» – сказал Андрей, подняв свечу, рассматривая ее. Куриный бог!

Он неумело чистит картошку, подвязавшись ее фартуком. Поворачивает голову, с улыбкой говорит что-то…

Ты не Лара, говорит он, ты, оказывается, Ева из райского сада! У тебя за домом райский яблоневый сад и ферма карликовых помидоров…

Они сидят на веранде, он задул свечу – и так светло, вон какая луна! Луна, лунища, висит мельничным жерновом, ворожит им будущее, подмигивает хитрым глазом, светло как днем…

Он спит, разбросав руки, а она сидит рядом, смотрит, взгляда не сводит, наполненная радостью, как… как… махровая хризантема. Он лежит перед ней – тонкий, смуглый, невыразимо прекрасный. Легкое дыхание, улыбается во сне. «Я смотрю на тебя, даже больно глазам…»

Они лежат, обнявшись. Желтая осенняя планета заглядывает в окно, полная любопытства. Светлая холодная ночь, сквознячок из приотворенного окна…

Сердолик! Куриный бог! Сердолик! Куриный бог! Сердолик…

Генерал Колобов… Генерал врал ему в глаза, врал он и Серому Кардиналу, как Андрей окрестил неизвестного собеседника генерала. Он торговал им, Андреем, и убеждал того, что держит «сверхчеловека» на коротком поводке. Слова генерала о коротком поводке и морских свинках все время звучали в голове Андрея, приводя его в ярость. Даже то, что генерал называл его «сверхчеловеком», было ненавистно ему. «Сверхчеловек» в его восприятии был чем-то вроде ярмарочного дебильного силача, жонглирующего пудовыми гирями. Недочеловеком. Весь режимный объект, который генерал называл «центром» или «школой», вся грязная работа, которую они там проделывали, в чем бы она ни заключалась, воплотилась для него в генерале, этой бледной сволочи, который «ходил с папочкой», как сказал Сторож, обеспечивал, вынюхивал и писал рапорты. Главным был не руководитель проекта, известный ученый, а эта маленькая бледная поганка, которая могла уничтожить любого. При мысли о генерале у Андрея стискивались кулаки. Даже то, что генерал был против закрытия «школы» и настаивал на продолжении исследований, Андрей ставил ему в вину – при успешном их завершении генерала, или кем он тогда был… старлей? капитан? ждала головокружительная карьера. Еще бы, стоять у истоков науки будущего!

«Промахнулись вы со сверхчеловеком, товарищ генерал, – думал угрюмо Андрей. – И с поводком промахнулись. На то он и сверхчеловек, что посадить его на поводок, короткий или длинный, никому не под силу. А тайна ваша, маленькая личная любимая тайна генерала Колобова, отставленная до времени и дождавшаяся своего звездного часа, уже присматривает себе нового хозяина…»

«Ставили опыты как на зверях», – сказал Сторож. Один из мальчиков умер, но это не остановило работу. Умерла подопытная свинка, не беда, есть еще три! И только когда умер руководитель, работа «школы» застопорилась…

Нет, вдруг осенило Андрея. Смерть руководителя ни при чем! Его мог заменить один из помощников. Любой из команды посвященных. Но «школу» почему-то прикрыли, несмотря на протесты и рапорты генерала Колобова. А это значит… произошло еще что-то из ряда вон, после чего исследования потеряли всякий смысл! Что-то непоправимое, в результате чего он, Андрей, оказался на улице, как, видимо, и другие – Петр и Мария. А генерал врет, что не имеет ни малейшего понятия о том, что с ними произошло, потому что «ликвидацией» занимался другой человек. Может, их тоже собирались ликвидировать, да промахнулись? Не сработало что-то в механизме. То-то генерал так удивился и обрадовался, когда «сверхчеловек» вернулся! Своей волей, неисповедимым путем попал прямо в генеральские руки. Судьба. Вот только чья?

Андрей с нетерпением ожидал звонков от генерала, ему уже не хватало их долгих бесед обо всем. Он отмечал, внутренне ухмыляясь, как тот мастерски подводит его к мысли о непохожести на других, распространяясь о вседозволенности для избранных, о том, что именно он, Андрей, относится к таким избранным, отмеченным природой. «Что можно Юпитеру, того нельзя быку», – любил повторять генерал, и Андрей понимал, что и себя он мнит таким же избранным. Избранные выше толпы, их нельзя судить по человеческим меркам. Им больше дано, но с них же и больше спрашивается.

Они часто говорили о политике, явной, той, что в газетах, для масс, для толпы, и тайной, о которой знают лишь немногие посвященные. О том, кто принимает решения и отдает приказы. Кто стоит за политическими убийствами, катастрофами, терактами, самоубийствами известных государственных и публичных фигур. Ничего не происходит само по себе, внушал Андрею генерал, все подчиняется воле безликих, никому не известных личностей, переставляющих людей, как шахматные фигурки, подчиняя их своей воле, ломая и заставляя совершать нужные им поступки. От них зависит больше, чем от президентов, говорил генерал. Они не имеют национальности, они живут не в определенной стране, а в мире. В полном смысле слова они – граждане мира…