День, когда мы будем вместе - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Никитин cтр.№ 56

Пока я успокаивался, внизу не сидели без дела, и вскоре мне на скоростном лифте был подан обед – полный стакан бренди и тарелка с мясо-колбасным ассорти и разносолами. Стакан я принял с благодарностью, а тарелку отправил назад, сославшись на отсутствие аппетита. Я лукавил: аппетит у меня присутствовал, просто хотелось быстрее напиться и уснуть.

После бренди лифт доставил мне самогон, красиво именуемый «Мастикой». Самогона было много, четыре больших бутылки, и это радовало, потому что ехать предстояло почти двое суток. Выпив первые поллитра, я, однако, сразу не уснул, а спустился к своим собутыльникам и плотно закусил, втянувшись к тому же в бессмысленный разговор о превратностях судьбы, и вскоре уже солировал в нем. Спустя какое-то время пришли жены, обеспокоенные шумом, доносившимся из нашего купе, а за ними подтянулись и Вениамин с большой Надей. Поэт, на чьих губах еще оставались крошки от орехов, не пил и не ел, удовольствуясь поглаживанием надиной ноги. Возможно, я был единственным, кто видел это, и все не мог оторвать глаз от тугой плоти, по которой украдкой елозила Вениаминова рука.

Потом, когда две пустые бутылки улетели в окно, а все начали говорить одновременно, трезвый поэт по просьбе Нади прочитал стихи, сочиненные перед самым отъездом. Это было грустное осеннее восьмистишье с желтыми листьями, моросящим серебристым дождем, печалью в глазах любимой и ударной концовкой со словами «восвояси я».

Именно эта «восвоясия» и подкосила меня окончательно. Я полез на полку, по пути задев кого-то коленом, а в голове моей ритмично пульсировало «вос-во-я-си-я-вос-во-я-си-я», и было в этих звуках столько тоски, что я едва не разнюнился при всех, хотя и без меня внизу уже кто-то всхлипывал…

Теперь, когда с того дня прошло три десятка лет, я, вероятно, воспринимал бы все это достаточно отстраненно, кабы не ждал с часу на час появления Агнешки. Как и тогда, в поезде, я маялся, не зная, чем занять себя и чем отвлечь свои мысли от свербящих дум о ней. Я не пил уже почти сутки, и это был рекорд последних двух недель. Удивившись такому событию, я решил, что будет несправедливо не отметить его подобающим образом.

Мне сразу же стало легче. Мысли мои упорядочились и посветлели, размытые прежде очертания Аги приобрели четкость и ясность, куда-то исчезли все страхи и сомнения, а на их место пришли нетерпение и предчувствие радости.

Я вышел на террасу и принялся осматривать площадь. Она была пустынной, и мне как-то по-иному представились и мельница, и водяное колесо, и даже пруд. Не увидев в принципе ничего нового, я вдруг понял, что попал в сказку, которая жила по своим законам, не приемлющим скепсиса и многомудровствания. Мысль моя неслась по сказочным холмам и лесам, покуда не уперлась в знакомую фигуру Антипа-искателя, неожиданно объявившуюся внизу. Он двигался торопливо к входу, и когда я окликнул его, лишь махнул мне рукой.

Эта привычная вполне сцена как-то странно взволновала меня. Я смутно ощутил: что-то теперь происходит здесь, ч т о – т о, имеющее ко мне самое прямое отношение. Подумалось еще, что именно так должен чувствовать себя мужчина, чью жену срочно доставили в родильное отделение…

Промаявшись несколько минут в походах от террасы до стола, я спустился в холл, надеясь найти там Антипа, но за конторкой сидел незнакомый мне человек преклонных годов, который плохо слышал и мало что знал. Тогда я поднялся к профессору Перчатникову, поцеловал замок и побрел к себе.

Если бы кто-то смотрел на меня со стороны (впрочем, нельзя было исключить, что этот к т о – т о не смотрел), то внешних проявлений волнения он бы не отметил. Я всего лишь пригубил стакан и сел за инструмент, задавшись целью вспомнить очаровательную пьесу «Alice in Wonderland», которая почему-то всегда была для меня слишком сложна. Как ни странно, в этот раз я запнулся лишь в одном месте во второй части. Это была на редкость свежая и нежная мелодия, каждый звук которой добавлял какой-то штрих к портрету Агнешки. Мне же он прибавлял сил и уверенности. Все теперь было мне по плечу, со всем теперь я был согласен, всех любил и всему радовался.

Я сыграл «Alice…» раз пять кряду, и нигде больше не сфальшивил, нигде не скакнул – Дейв Брубек был бы мною определенно доволен. Однако, аплодировал мне не он, а Антип – легкая поступь, чей приход я, напрочь увлеченный музицированием, не заметил.

– Браво! – сказал он, продолжая подпирать дверной косяк. – Лучшей музыки на сей момент нельзя и придумать. Агнешка у нас! Мои поздравления, Тимофей Бенедиктович!

Я неоднократно проигрывал для себя воображаемые сцены появления Агнешки, но и представить себе не мог, что все будет выглядеть столь буднично. Не то, чтобы я был чем-то разочарован – просто хотелось какой-торжественности, только не спрашивайте, для чего мне ее хотелось.

– Может быть, вы сделаете еще пару шагов от двери? – спросил я Антипа. – Не люблю людей, долго стоящих на пороге.

Я чувствовал, что говорил совсем не те слова, которые следовало бы говорить теперь, а сам продолжал сидеть и тупо глазеть на Антипа.

– Что-то мне не понятно, Тимофей Бенедиктович, вы рады или не рады? – поинтересовался с улыбкой тот, шагая к столу.

– Рад, – ответил я, поднимаясь с трудом, – хотя пока точно не знаю, чему и кому. Увидеть бы надо было прежде, руками пощупать.

– Вот те раз! – сказал Антип, разглядывая бутылку, будто только что познакомился с ней. – Не хотите выпить за благополучное приземление?

Я достал второй стакан, и мы молча выпили – опять же к вящему удивлению гостя.

– Она что-нибудь говорит? – спросил я, тотчас снова наполняя стаканы.

– Она сейчас спит, – важно ответствовал Антип и, не сдержавшись, опять улыбнулся. – Но красавица, каких я, отродясь, не видывал!

– А где вы их могли видеть – во Франции, что ли? – поддел я его. – Лично мне там в последний раз, а это было года три назад, пришлось целый день посвятить поискам красивой француженки.

– Ну, и как – нашли? – вернул мне мою же поддевку Антип.

– Нет, – сказал я, – не нашел. То маленькие, то страшненькие, но совершенно очаровательные.

– Ну, вы известный эстет, – протянул язвительно майор. – Если уж в Париже для вас женщины маленькие и страшненькие, то я не знаю… Слушайте, а, может, вы не там искали?

– Похоже на то, – согласился я. – А что она говорила? Что-то соразмерное или…

– Она спросила, где находится и кто я такой. Давайте выпьем за нее… и за вас, – ответил Антип и, будто устыдившись чего-то, добавил лукаво: – И за мою премию!

– Можно глянуть на нее? – спросил я, когда мы выпили.

– На спящую? – удивился он. – Хотя… лучше действительно на спящую. Вам перед ней объявляться пока не надо. Дня два-три ее адаптировать будут – это минимум. Леди Памеле потребовалась, помнится, неделя. Подождите, я у профессора спрошу, он там, с ней сейчас.

Когда он ушел, я почувствовал, как сильно у меня бьется сердце. Я взял стакан и увидел, что рука моя дрожит подобно руке алкоголика со стажем. Возможно, я им уже и был. Внутри меня гудела пустота. Мне даже не хотелось никуда идти. Я был в панике, хотя и не признавал этого. Я так и не смог подготовить себя к встрече с Агнешкой. Всякий когда-то в детстве испытывал страх перед темной комнатой, но вот детство давно прошло, а страх неизвестности остался. Я боялся не ожившего покойника. Я боялся разочарования, потому что и теперь не верил в эту крепко сбитую и ладно сшитую сказку. Даже леди Памела, как выяснилось, не поколебала моего стойкого неверия.