Европа. Борьба за господство - читать онлайн книгу. Автор: Брендан Симмс cтр.№ 84

Прусский генерал-адъютант Людвиг фон Тиль частично затронул эти вопросы в своем вступительном слове к сейму. Пруссия, заявил он, «самим своим географическим положением призвана стать защитником Германии», поскольку ее «территории повсюду составляют авангард Германии, и врагам придется сначала перешагнуть через наши тела, прежде чем они смогут вторгнуться в другие немецкие земли». ^[605] Посему, как считает правительство, железная дорога, соединяющая обе половины монархии, не просто выгодна коммерчески, но имеет стратегически важное значение. Большинство в основном либеральных делегатов согласились с такой постановкой вопроса. «Если наши братья не поспешат к нам на помощь, – заметил один из них, – мы окажемся погребены… под лавиной казаков, калмыков и киргизов». ^[606] При этом делегаты скептически оценивали готовность правительства удовлетворить требования националистов. Этот скепсис укреплял в них решимость воспользоваться финансовыми затруднениями монархии для осуществления конституционной реформы. Сейм отказался выделить Фридриху Вильгельму денежные средства для строительства Ostbahn, пока монарх не согласится на постоянное народное представительство при короне. Также прусского короля вынудили принять другие реформы, например, допустить свободу евреев во всех провинциях. Вскоре после этого Ганземанн потребовал прусского вмешательства в поддержку немецких интересов в Шлезвиг-Гольштейне. Между тем в Центральной и Южной Германии депутаты местных собраний обсуждали способы достижения национального единства, социальную и конституционную реформы.

В Австрии Меттерних тоже очутился в бюджетно-политическом тупике. На финансирование строительства железной дороги, начавшегося в 1842 году, были необходимы колоссальные суммы, как и на подавление революционных выступлений в Италии. Эти деньги уже нельзя было отыскать в Венгрии, где сформировалось новое радикальное руководство во главе с Лайошем Кошутом. Дальнейшее увеличение налоговых сборов с ряда других территорий было чревато беспорядками и бунтами, если оно не будет сопровождаться малоприятными для власти конституционными уступками. Единственная альтернатива – заимствование на международном денежном рынке – зависела от сохранения Габсбургами доверия к себе дома и за рубежом. Когда Венский синдикат согласился предоставить правительству значительный кредит, он сделал это при условии, что стоимость государственных облигаций не упадет ниже номинала. В довершение всего оппозиция победила на выборах в парламент Венгрии в 1847 году. В конце 1840-х годов австрийское государство оказалось в той же финансово-политической «яме», в какую угодил французский старый режим в 1787–1788 годах. Требовалось от чего-то отказаться.

В Центральной и Западной Европе все эти проблемы сделались чрезвычайно актуальными благодаря двум взаимосвязанным кризисам. В 1845–1846 годах во многих европейских странах случился неурожай. Обедневшие крестьяне и мастеровые доставляли все больше хлопот. Кредитный кризис взаимного доверия, рост безработицы и повышение процентных ставок – во многом это был первый кризис капиталистической системы – усугубили бедственное положение государств в 1847 году. Окончательный же удар по установленному порядку нанесла внешняя политика. Последней каплей стал швейцарский «катаклизм» 1847 года, спровоцированный победой либеральных протестантских кантонов во главе с Берном над более малочисленными консервативными католическими кантонами Зондербунда. ^[607] Согласно Венским соглашениям, великие державы выступали гарантами швейцарской конституции, и имелись все признаки того, что Австрия, которая сочувствовала консерваторам, и Франция, которая поддерживала либералов, вскоре окажутся втянутыми в дипломатическую и идеологическую борьбу. На кону стояла не столько Швейцария, сколько стабильность Германии и всей европейской системы. Меттерних боялся, что либеральная победа воодушевит революционное движение в Южной Германии, где внимательно следили за событиями в Швейцарии. Немецкие либералы действительно начали массовый сбор подписей в поддержку швейцарских «коллег»; особенно сильное впечатление произвели на них действия ополчения, и они захотели принять эту схему в качестве модели для себя. Меттерниху не удалось навязать свою волю Швейцарии, хотя бы потому, что ему не хватило финансовых ресурсов.

Все вместе, социально-экономические и политико-дипломатические кризисы конца 1847 быстро уничтожили сохранявшуюся легитимность власти, а с нею – и финансовое доверие к старым режимам Франции, Австрии и Пруссии. Французский премьер-министр Гизо не находил себе места. Тревога вследствие увеличения прусского могущества и опасения за безопасность восточных границ нарастала с середины 1840-х годов, и правительство вдобавок подвергалось жестокой критике со стороны радикалов из-за допущения аннексии Кракова и отказа в помощи итальянским националистам. В парламенте Виктор Гюго восхвалял Наполеона и осуждал материализм. По всему Парижу устраивались «банкеты» – по сути, демонстрации оппозиционеров, собиравшие до 20 000 человек – с требованиями дальнейшей демократизации общества и более активной внешней политики, способной ликвидировать последствия соглашений 1815 года и обеспечить поддержку революционеров в Италии, Польше и Германии. В Австрии Меттерних – тот самый, кто был твердо намерен учиться на ошибках Иосифа II – очутился в порочном круге международного политического противостояния, внутренних беспорядков и скудости бюджета. В начале марта 1848 года государственные облигации упали в цене, и банки наконец пошли на принцип. Правительству пришлось «залезть в кубышку», чтобы вытянуть страну из финансового болота. Как и во Франции в 1789 году, сила установленного порядка была полностью подорвана острым бюджетным кризисом и яростной критикой внешней политики со стороны общественности задолго до того, как первые протестующие вышли на улицы Парижа, Вены и Берлина. «Правительство не свергали, – писал де Токвиль. – Оно пало само».

Революционный вирус поразил первым слабейшее звено старого порядка – Палермо. ^[608] С Сицилии «болезнь» быстро распространилась на материк, и очень скоро король Неаполя и Сицилии был вынужден даровать своим подданным конституцию. Правители Пьемонта и Тосканы, стремясь упредить революцию на своих территориях, последовали его примеру. Впрочем, этих событий было недостаточно для того, чтобы спровоцировать общеевропейскую трансформацию. Другое дело – революция в Париже, которая случилась в феврале. Бегство Луи-Филиппа, провозглашение республики и возникновение коалиции радикалов, социалистов и умеренных стало откровенным вызовом всему комплексу Венских соглашений. Имелись опасения, что немедленно вспыхнет война в Южной и Западной Германии, особенно в Бадене и в прусском Рейнланде, где ожидали неизбежного французского нападения и где сохранявшаяся неспособность власти обеспечить совместную оборону продолжала подрывать ее легитимность. В Италии революционеры захватили власть в Венеции и Милане, силы Габсбургов укрылись в крепостях; в том же году был захвачен Рим. Приблизительно одновременно с этим революционеры установили контроль над Берлином и заставили короля согласиться на конституцию и на объединение Германии. Либералы и националисты пришли к власти в Шлезвиг-Гольштейне, Бадене, Баварии и на других немецких территориях. В империи Габсбургов либеральные мятежники вынудили Меттерниха уйти в отставку и сформировали коалиционное правительство с консерваторами в Вене. Восточнее либералы и националисты взяли под контроль Венгрию, Прагу и Краков.