Европа. Борьба за господство - читать онлайн книгу. Автор: Брендан Симмс cтр.№ 121

В других отношениях, впрочем, потребности войны породили значительный «освободительный» эффект. Женщины из среды рабочего класса вскоре нашли себе работу на множестве военных заводов, тогда как представительницы среднего класса и аристократии занимались различными волонтерскими проектами или записывались в сестры милосердия. По всей Европе миллионы женщин ощутили себя востребованными, ибо в них нуждались их страны. Они отвергали лозунги пренебрежимого меньшинства, возражавшего против призывной системы и утверждавшего, что международное женское движение должно придерживаться преимущественно пацифистских довоенных взглядов. «Может ли какая-либо женщина допустить, – спрашивала ветеран суфражистского движения Эммелин Панкхерст, – чтобы участь ее страны решали совестливые возражатели, пассивные сопротивленцы и уклонисты?». ^[907] Она и большинство тех, кто думал с нею одинаково, считали, что гражданские права, за которые они боролись, подразумевают исполнение патриотического долга. В целом же военные потребности привели к укреплению социальной защиты. Наиболее показательным примером стала Франция, где заработная плата определялась не только производительностью труда, но и числом иждивенцев. Эти «про-семейные» и «про-детские» стратегии использовались для поддержания порядка в обществе и для того, чтобы поддерживать уровень рождаемости в период массового «кровопускания». Принцип равной оплаты за равный труд нарушался по причине, не имевшей ничего общего с гендерной политикой, зато неразрывно связанной с императивами национальной безопасности. ^[908]

Социально-политические последствия войны наиболее остро ощущались в странах Центральной и Восточной Европы. «Прежняя система классов и каст отжила свое, – предсказывал адмирал Тирпиц вскоре после начала военных действий. – Победим мы или проиграем, нам предстоит иметь дело с демократией в чистом виде». ^[909] Хотя кайзеровская Германия оставалась глубоко разделенным сословным обществом, ^[910] многие культурные и социальные границы рухнули в ходе конфликта. Офицерский корпус сделался менее «эксклюзивным» благодаря притоку новичков из низов среднего класса и даже из среды пролетариата, занимавших места погибших аристократов. Более насущным выглядел вопрос политического представительства. В конце 1916 года либеральные националисты, центристы и социал-демократы объединились для формирования конституционного и бюджетного комитетов. Их целью было вмешаться в определение внешней и стратегической политики и тем самым получить пусть минимальный, но контроль за кровопролитной схваткой, в которой участвовала их страна. ^[911] Эти люди не были пацифистами: если аннексии, которых требовали правые партии, казались реалистичными и необходимыми для безопасности Германии, они поддерживали эти планы. Если неограниченная подводная война должна поставить Англию на колени и покончить с морской блокадой Германии, значит, так тому и быть. Массовая геополитика в Германии и в других странах, как правило, была более здравомыслящей, нежели политика элит, но взамен массы требовали отмены избирательного закона трех сословий в Пруссии и введения всеобщего избирательного права – для мобилизации населения. Налицо приоритет внешней политики, доведенный до логического завершения. «Лишь тот, кто воспринимает внутреннюю политику с точки зрения неизбежного ее соотнесения с потребностями политики внешней, – предупреждал прусских консерваторов Макс Вебер, – может считаться политиком. Те, кому не нравятся «демократические» последствия, вытекающие из этого, должны обходиться без великодержавности, для которой они необходимы».

В России конституционалисты также использовали войну для большего политического участия масс. С начала февраля 1915 года Дума получила право проводить закрытые заседания по бюджету и заслушивать доклады военного министра. Парламентское давление на власть нарастало с каждым новым поражением. В начале июня 1915 года съезд партии кадетов призвал к «государственному управлению доверием общественности», ^[912] а вскоре после этого посты военного министра и министра внутренних дел заняли фигуры, более приемлемые для Думы. Требования о «правительстве общественного доверия» и укреплении высшего командного состава армии вновь прозвучали осенью 1915 года, когда кадеты и октябристы сформировали Прогрессивный блок, получивший большинство в Думе. Но царь распустил Думу на каникулы и назначил новым Верховным Главнокомандующим самого себя. Связав выживание династии с переменчивой военной удачей, царь избрал весьма рискованную стратегию. Поражения летом 1916 года обернулись шквалом обвинений в том, что самодержавие не в состоянии защитить национальные интересы. «Это глупость или измена?» – спросил Милюков у Думы в середине ноября, после очередного фиаско. ^[913] Словно в финальные дни французского старого режима, критики сосредоточились на предполагаемом казнокрадстве царской семьи, о чем якобы свидетельствовало зловещее влияние попа Григория Распутина, пользовавшегося доверием царя и особенно царицы, а также на мнимых симпатиях к немцам. В самом конце декабря 1916-го патриотически настроенные заговорщики убили Распутина. Было ясно, что, если следующий год не принесет хороших вестей с фронта, дни самодержавия сочтены.

Год 1916-й близился к концу, но было еще слишком рано угадывать, какая из великих держав выйдет победителем, а кто окажется проигравшим в ходе потрясений, которые трансформировали Европу и весь мир после Гражданской войны в Америке и объединения Германии. Эти два объединения определяли генеральную стратегию и внутреннюю политику Франции, России и Великобритании, побудили освободить прессу и допустить сравнительно широкое политическое представительство даже в авторитарных обществах, стимулировали колониальную экспансию и спровоцировали реорганизацию Британской империи. После двух лет войны казалось, что центральные державы и Антанта более или менее равны; могучая сила в самом сердце континента выглядела слишком могучей, чтобы сдаться объединенным армиям Британской, французской и Российской империй, но при этом она не была достаточно сильна для того, чтобы победить. Требовалась новая европейская геополитика, противостояние между двумя державами, объединившимися в 1860-е годы, чтобы найти выход из тупика.