Спасая Амели - читать онлайн книгу. Автор: Кэти Гольке cтр.№ 90

– Но все остальные помогают мне. А кому помогаю я?

– Своей бабушке… она очень в вас нуждается. И малышке Амели. Подготовьте ее к жизни в мире слышащих, используя язык жестов, научите ее самостоятельности. А еще вы помогаете Ривке, у которой нет ни дома, ни семьи, ни родины.

Не такого ответа ждала Рейчел.

– Суть в том, чтобы жить… честно проживать каждый день. – Курат Бауэр смотрел на нее так, как будто разговаривал с ребенком. – Мы должны быть готовыми продолжать жить. Бóльшая часть жизни – это не опасность и не высокая драма. И наша ответственность заключается в том, чтобы помочь тем, кто рядом с нами.

– Быть ангелом-хранителем для ближнего своего – так говорит Фридрих.

– Или ближней. – Священник улыбнулся. – Иногда нести свой крест означает делать повседневную работу здесь, а не совершать эффектные, рискованные поступки где-то там.

Рейчел почувствовала, как зарделась. Ей не нравилось, когда ее мысли читали, как открытую книгу. Действительно, ей хотелось совершить что-нибудь потрясающее, что-нибудь опасное, что-нибудь по-настоящему достойное самоотречения. Ей хотелось… и она понимала, что в этом и заключается суть проблемы: она до сих пор руководствовалась собственными желаниями.

Наконец девушка кивнула.

– Именно так, как уверяют, и поступал Иисус, да?

Курат Бауэр удивленно поднял брови.

– Значит, вы понимаете.

– Наверное, Он не задумывался над тем, что отдать Себя на избиение, позор, распятие – эффектный поступок.

– Иисуса распяли за наши грехи. Он сделал это ради нас, потому что всем нам нужно было искупление.

– Всем нам, – повторила Рейчел.

Раньше она думала, что ей никто не нужен. Но теперь… теперь девушка уже не была уверена в этом.

* * *

В июне, когда немцы двинулись на Париж, последний корабль с британскими и французскими вооруженными силами на борту отправился из Дюнкерка к берегам Великобритании.

Премьер-министр Великобритании заявил, что, даже если Германия решится на вторжение в Англию, Британская империя «будет продолжать сражение, до тех пор, пока, в благословенное Богом время, Новый Свет, со всей его силой и мощью, не отправится на спасение и освобождение Старого».

Рейчел все не могла взять в толк, почему Соединенные Штаты – часть Нового Света – не вступают в сражение, почему не «отправляются на спасение».

Рейчел с Ривкой лежали ночью на чердаке и слушали запрещенное, тщательно спрятанное радио. Би-би-си передавало сообщение о массированных бомбардировках – Британия бомбила далекий Франкфурт. Рейчел искренне надеялась, что Институт сровняли с землей. Девушки гадали, как много понадобится времени, прежде чем британские бомбардировщики долетят до Баварии. Близость Обераммергау к Мюнхену заставляла их чувствовать свою беззащитность.

Фридрих возражал: маловероятно, чтобы стали бомбить Альпы, ведь в горах очень сложно обнаружить и поразить цели.

– Именно поэтому немцы и строят фабрики среди гор и пещер. Думают, что так безопаснее.

Но опасность чувствовалась везде, и моральный дух немцев ослабевал, особенно когда не приходили письма с фронта от отцов и сыновей и не публиковались списки убитых, раненых и пропавших без вести.

– Гитлер запретил печатать списки погибших и раненых, невзирая на победы на фронтах, – объяснил Фридрих. – Он не хочет, чтобы мы в тылу сравнивали наши потери с Первой мировой войной.

Бабушка согласилась с ним:

– Протесты против войны могут приблизить его конец.

Но Рейчел понимала, что неуверенность и страх за своих близких – мужей, сыновей и братьев – были невыносимы для тех, кто ждал дома. Ей было очень жаль этих людей.

* * *

К середине июня Рейчел дочитала книгу Бонхёффера и цитаты из бабушкиной Библии. Главные герои и их истории, их сила и множество неудач, то, в чем они отчаянно нуждались, были очень близки людям, которых она знала, – были очень близки самой Рейчел.

Больше всего Рейчел поразил Иисус – и не только тем, кем Он был, но и тем, как Он жил до своей смерти, тем, что при жизни не отвергал иудейского права, при котором был рожден, – закона, изначально казавшегося жестоким и суровым, – а исполнял его. Он призван был жить под защитой этого закона, пользоваться его привилегиями и в соответствии с его требованиями искупить грехи человечества, принеся Себя в жертву. Все это шло вразрез с воспитанием Рейчел… сама идея о том, что Библия может быть чем-то иным, нежели орудием усмирения человеческого честолюбия. Иногда во время чтения девушка бывала заинтригована, иногда чувствовала себя так, как будто занимается чем-то предосудительным. Ей было тяжело отмахнуться от голосов из прошлого.

Рейчел и Ривка подолгу перешептывались по ночам, обсуждали вопросы права, говорили о «Страстях Христовых», о попавшем в затруднительное положение решительном Иисусе, описанном Бонхёффером, анализировали утверждение священника о том, что Церковь обязана спасать евреев, которых преследует Гитлер.

Ривка заявляла, что не видит никакого смысла в том, что взгляды Бонхёффера расходятся с тем, как арийский вопрос трактуется немецкой евангелической церковью.

– Даже некоторые нацисты называют себя христианами, но они отлучили от Церкви всех евреев, даже тех, кто верит в Иисуса, – тех, кто называет его Мессией и Спасителем. И неважно, что эти люди приняли христианство. Немцы все равно их арестовывают – совсем как моего брата. Ты не поверишь, что говорят те, кто носит кресты.

Для Рейчел это тоже не имело смысла, но она понимала извращенную евгеническую логику нацистов. Если кто-то еврей, то все дело в крови – в крови, что течет в венах, – а не в религии. Ее с детства закармливали этими «фактами», и Рейчел уже тошнило.

Иногда девушки засыпали за разговорами, так и не сойдясь во мнениях, уставшие от споров. Что имел в виду апостол Павел, говоря о евреях, которые будут привиты, как дикие ветки к садовому оливковому дереву? И почему Иисус сказал, что он – живая виноградная лоза? Означает ли это, что лоза объединила всех – евреев и неевреев? Это вписывалось в общий контекст, но Ривка не была в этом уверена. И Рейчел тоже сомневалась.

Пока Ривка с Амели спали, Рейчел оплакивала своих родителей и их узкий мирок – мирок такой же удручающий и ограниченный, как и сама философия Третьего рейха. «Из-за собственной ограниченности отец даже представить себе не мог, что есть вещи, которых он не знает, возможности, которых он не видит». Рейчел было жаль отца, и она удивилась, что в сердце у нее живет прощение.

Но иногда, особенно в безрадостные моменты усталости и тревоги, просачивалась прежняя горечь. Воспоминания о его манипуляциях и предательстве рвали на части душу Рейчел, ее сердце. И приходилось повторять весь процесс прощения снова.

Рейчел задавалась вопросом, существует ли Бог на самом деле, как Он это переносит, день за днем, год за годом, век за веком? Почему Он никогда не сдается? Почему Его заботит судьба человечества?