Спасая Амели - читать онлайн книгу. Автор: Кэти Гольке cтр.№ 82

* * *

– Нет, нет, – сказала Ривка. – Не так. Попробуй еще раз. Открой ладонь, прижми к груди… Вот так, правильно. А теперь делай круг. – Она остановилась. – Ты делаешь круг не в ту сторону, Фридрих. Пожалуйста, будь внимателен.

Фридрих смиренно кивнул и заерзал на стуле, вытягивая, насколько мог, хромую ногу. Амели потянула его за рукав, и мужчина распахнул объятия. Малышка забралась к нему на колени и выжидающе посмотрела. Он попробует еще раз – ради нее. Радовало, что Ривка с Амели оказались терпеливыми и внимательными учителями. И Фридрих нисколько не обижался, что его неуклюжие попытки так их веселят. Оказалось, что его крупные пальцы были не такими гибкими и не могли так легко сгибаться, как у женщин, даже у бабушки, хотя годы работы резчиком сделали его руки сильнее. И Фридриху приходилось заново учиться концентрировать внимание.

Амели засмеялась, когда он в очередной раз сделал неправильно, схватила его ладони своими ручонками и как смогла согнула его пальцы в нужное положение. Фридриху показалось, что это гнутся сухие ветки.

– Всему свое время, любимый.

Он почувствовал нежный поцелуй в шею и улыбнулся.

Обучение языку жестов имело массу преимуществ. Лия любила наблюдать за тем, как он общается с Амели. И Фридрих увидел, что его попытки радуют жену. А он готов был сделать все что угодно, лишь бы угодить своей драгоценной супруге.

– И что бы мы делали без Амели? Она – наше солнышко, – вздохнул Фридрих.

– Надеюсь, нам никогда не придется узнать ответ на твой вопрос, – прошептала Лия на ухо мужу, усаживаясь рядом с ним и пытаясь выучить новый жест, который продолжала демонстрировать им Ривка.

Мужчина не осознавал, что сказал это вслух. В последнее время это часто случалось: он ненамеренно озвучивал собственные мысли. От его слов женщины посерьезнели, у них на лбу залегли маленькие морщинки, даже Амели нахмурилась. Малышка мгновенно отстранилась – настолько чутко она откликалась на оттенки настроения взрослых.

Фридрих улыбнулся, прижал Амели к груди, пощекотал ее щечку, пока девочка снова не улыбнулась, не засмеялась и не начала складывать его пальцы так, чтобы получился требуемый жест. Фридрих, вздохнув с облегчением, пообещал себе быть осторожнее. Сейчас всем нужны надежда и радость. И его мужской долг – дать это.

* * *

Великий пост только начался, когда нацисты издали приказ о том, что из школьных классов нужно убрать распятия и католические иконы. Были запрещены даже обычные школьные молитвы. Отец Оберлангер поседел еще больше. Сперва люди были настолько ошарашены, что никак не отреагировали на этот приказ. Но уже к концу недели разгневанные родители – в основном матери, из-за войны оставшиеся дома одни, без мужей, – стали возмущаться и требовать, чтобы им вернули религиозную символику и разрешили свободно молиться. Как можно было ожидать, что деревня, чья самобытность определялась «Страстями Христовыми», откажется от своих вырезанных вручную фигурок?

В соседней деревне Этталь курат Бауэр видел толпы возмущенных, грозившихся выйти из рядов нацистской партии и прекратить финансирование фондов, занимающихся помощью бедным и нуждающимся. В пивной поговаривали, что деньги из этих фондов идут прямо в кошельки нацистов, а угроза их кошелькам, несомненно, не останется без внимания. Разгневанные жены поклялись, что напишут мужьям на фронт о происках нацистов, а это, бесспорно, внесет сумятицу в ряды военных – чего так боится верхушка рейха.

В разгар противостояния курат Бауэр пожаловался Рейчел, когда закончилось очередное занятие драмкружка:

– Неужели подобное возможно в Германии?

– Сейчас я уже не удивляюсь ничему происходящему в Германии, отче.

– А вы циничны.

Она покачала головой, складывая в сумочку реквизит.

– Просто я реалистка. Раньше я смотрела на мир через розовые очки, которые на меня надели. Теперь я их сняла. Удивительно, насколько неправильно подобранные очки искажают восприятие.

Священник вздохнул.

– Надеюсь, в Америке ничего подобного не случится.

– Запретить молиться в школах? Содрать со стен распятия? Это все равно что в американских храмах убрать Десять заповедей. Я никогда не была усердной прихожанкой, но подобного не могу себе даже представить. Служители церкви, даже люди, которые в эти церкви не ходят, никогда бы не позволили, чтобы их подобным образом ограничивали и лишали прав.

* * *

К концу недели протесты в Берлине привели к тому, что распятия вернули на место. Курат Бауэр наблюдал за тем, как отец Оберлангер, гордый прокатолической позицией своей паствы, при каждом удобном случае одобрял стойкость прихожан.

Но, уединившись в полутемной церкви, курат Бауэр преклонил колени перед алтарем и заплакал. А если бы эти люди так же решительно воспротивились Нюрнбергским законам, по которым евреев лишали прав и гражданства? А если бы они потребовали, чтобы пощадили стариков, инвалидов, душевнобольных людей, гомосексуалистов, свидетелей Иеговы, цыган, поляков и тех же евреев? У Гитлера множество врагов! А если бы Церковь – католическая и протестантская – отказалась вступать в сговор с Гитлером и признавала бы своим истинным вождем только Христа?

«Прояви милосердие и прости нас, Отче. Мы сберегли наши священные образа, но принесли в жертву Твой образ в своих душах».

48

Резкий холодный ветер стих. Снежные заносы в городе практически исчезли. Джейсона вновь отозвали в Берлин – занять место корреспондента, которого отослали назад с США.

– А почему Кейфера отправили домой? Я думал, что он здесь надолго.

Элдридж сгрузил стопку бумаг Джейсону на письменный стол.

– Он слишком много наболтал одной нью-йоркской газете о том, что гестапо бросает инакомыслящих священников в концлагеря, где их пытают. Решили, что это он проговорился о событиях в Польше. Главному редактору удалось выслать его из страны, пока его не забрало гестапо. Нацисты не очень-то хотят, чтобы их деяния вылезли наружу. Или ты этого не знал?

Джейсон не обращал внимания на сарказм Элдриджа. Ему было очень жаль, что Кейфера обвинили в том, что сделал он, Джейсон, но, по крайней мере, его хотя бы не выслали в один из лагерей – прямо никто об этом не говорил, но любому иностранному журналисту мог грозить концлагерь. Если поспешное возвращение Кейфера домой означало, что у Джейсона все еще есть шанс изобличать грязные дела нацистов, это было бы неплохо.

– И какое у меня задание от редакции?

– Новости Церкви, старина. Ты написал такой отличный материал об этом Бонхёффере, что главный редактор решил, что ты можешь взяться за что-нибудь новое – разумеется, с большей осторожностью, чем Кейфер. – Элдридж усмехнулся. – Это не моя тема, если ты понимаешь, о чем я.

Джейсон понимал и даже обрадовался заданию, хотя и не был намерен показывать свою радость Элдриджу. Он небрежно перелистывал страницы.