Аромат лотоса - читать онлайн книгу. Автор: Лора Бекитт cтр.№ 74

– Можно. У тебя есть деньги и связи – разве этого недостаточно для того, чтобы вершить человеческие судьбы?

Леопольд Гранден не удостоил жену ответом. Он не любил использовать нечестные, а тем более откровенно грязные способы воздействия на людей. Он полагал, что Луиза сильно взволнована и потому болтает чепуху. Но он плохо знал свою супругу.

Поздно вечером она вошла в спальню Урсулы и присела на изящный резной табурет. За окном, словно росинки на черном бархате, сияли звезды; кроны деревьев отбрасывали таинственные густые тени – комната была полна ими, точно темным ажурным кружевом.

Девушка неподвижно лежала в постели и мечтала. О, жаркие ладони Анри, глаза необыкновенного орехового цвета и его губы, несмело льнущие к ее губам! А это непонятное волнение во всем теле, пробуждающее мысли о чем-то неясном, но до боли желанном!

А Луиза вновь переживала дни своей юности. Когда Анри появился в их доме, она его узнала: по фамилии, а еще по потрясающему внешнему сходству с отцом.

Шарль де Лаваль не женился на ней, потому что она родилась в семье купца. Для него не имели значения ни красота Луизы, ни то, что ее отец был старшиной гильдии галантерейщиков и имел герб, на котором была изображена серебряная рука, держащая золотые весы. Именно о них думала Луиза, когда годом позже выходила замуж за Леопольда Грандена. Мерило всего – золотые весы, и не важно, что ты на них положишь, происхождение или деньги! Чаши должны быть равны: это и есть закон мира.

Шарль де Лаваль предпочел ей другую – ту, в жилах которой текла благородная кровь, а оскорбленная, брошенная им Луиза приложила все силы к тому, чтобы стать утонченной, изящ ной, как ненавистные ей, неприступные светские дамы! Она вышла замуж за порядочного и богатого человека, и чувство превосходства и мести заменило ей счастье. А потом наступили времена, когда любую наследственную должность можно было купить, когда стало возможным купить все. Кроме разве что любви. Но это уже не имело значения.

Луиза обрадовалась, когда увидела, в каком жалком положении находится сын Шарля, и испытала чувство удовлетворенной мести, услышав, что его жена повредилась умом. Жаль, что сам Шарль умер и не может увидеть ее, мадам Гранден, попрежнему прекрасную, здоровую, уважаемую, богатую!

Луиза желала продлить наслаждение и согласилась принять Анри в качестве учителя дочери. Но пути любви неисповедимы, а у сердец свои законы: ее дочь влюбилась в Анри, а он в нее. И это было равносильно катастрофе.

Заглянув в глаза Урсулы, в которых переливался свет луны и было много нескрываемой чувственности и надежды, женщина сказала:

– Все на свете рано или поздно теряет ценность, кроме золота и… любви. Беда в том, что при этом жизнь нередко ставит нам условие: либо то, либо это. – И прибавила: – Поверь, мне хорошо известно, что в твоем возрасте выбирают любовь.

Луиза умолкла, пытаясь найти во взгляде дочери понимание.

И тут у девушки вырвалось:

– О, если бы можно было не выбирать!

Луиза улыбнулась и ласково спросила:

– О чем вы сговорились, скажи? Отец был в гневе, но мне удалось его успокоить. Мне нравится этот юноша. Я тебе помогу. Если у тебя есть план, едва ли ты сумеешь осуществить его одна!

Урсула поколебалась, но все же решила сказать правду:

– Мы решили бежать. Когда вы с отцом уедете к Ревальерам, мы с Анри отправимся в провинцию и там обвенчаемся.

В темных глазах мадам Гранден промелькнула холодная, жесткая усмешка, но она не выдала себя и спросила у дочери, настороженно сжавшейся в ожидании ответа:

– Где вы встречаетесь?

– Я дам Анри ключ от черного хода и буду ждать его в доме. Неизвестно, когда мы вернемся, и мне придется взять с собой довольно много вещей…

– Что ж, – медленно произнесла Луиза, – у нас есть время все обдумать.

Тем же вечером Анри де Лаваль вернулся домой и вошел в скромно обставленную гостиную. В парадных комнатах их прежнего дома стояла обитая синим шелком мебель с витыми точеными ножками. Единственное, что сохранилось от тех времен, было массивное бюро темного дерева, которое Анри поставил в маленькой комнатке, служившей ему одновременно спальней и кабинетом, да еще книги его любимых авторов – от Гомера и Овидия до Ронсара и Руссо.

Навстречу вышла сиделка, мадам Рампон, и бодро произнесла:

– Сегодня хороший день! Она почти не заговаривалась. Вы будете есть? Я приготовила мясо с овощами.

Из экономии они не держали кухарку. Когда выдавался «хороший» день, мадам Рампон готовила что-нибудь на скорую руку, а в иное время Анри довольствовался куском хлеба с сыром да сваренным вкрутую яйцом.

– Возможно, мне придется ненадолго уехать. Вы присмотрите за моей матерью? Я все оплачу.

Мадам Рампон вытаращила глаза, в глубине которых промелькнуло острое любопытство. Анри всегда держался отстраненно и никогда не посвящал ее в свои тайны. Но сейчас в его тоне проскользнуло искреннее волнение, граничившее с желанием поделиться сомнениями и получить совет.

Молодой человек прошел к матери и немного посидел с нею. Его сердце трепетало от грусти, нежности и безнадежности. Сегодня действительно был «хороший» день: Матильда де Лаваль лежала в постели и неподвижно смотрела в потолок, ничего не требовала, ничего не замечала. Какие расстояния преодолевала она своим взглядом, в какие глубины проникала померкшим для реальной жизни сознанием?

Анри гладил ее руку и с настойчивым, почти фанатичным упорством гнал от себя предательскую мысль: Урсула никогда не сможет здесь жить. Она знает его другим, она не видела этой комнаты и не встречалась взглядом с глазами его матери! И родители Урсулы никогда не выдадут ее замуж за человека, который таскается из дома в дом, обучая языкам господских детей! Внезапно он увидел свое положение со стороны, ужаснулся тому, насколько оно зависимо и унизительно, и его взор затуманился от охватившего его отчаяния.

Вернувшись к себе, молодой человек сел, взял перо и быстро начертал в своем дневнике: «Моя жизнь изменится. Скоро у меня появятся деньги, я стану другим – решительным, независимым, смелым. Я приложу все усилия к тому, чтобы это свершилось, даже если мне придется пойти на самые немыслимые поступки, даже если придется пойти против самого себя».

Прошло две недели. Весна была в разгаре, над Елисейскими Полями звенели жаворонки, строгие здания были залиты солнцем, между камнями мостовой пробивалась трава.

Анри шел мимо Сорбонны, изредка глядя наверх, на высокие окна и серые шиферные крыши. Ему никогда не придется учиться здесь, хотя он обладал гибким умом, прекрасной памятью и с жадностью постигал новые знания!

Больше всего на свете Анри нравились языки. Docet omnia ^[29] – так он мог сказать о каждом из них. Недаром говорят, что язык вбирает в себя все сокровища культуры народа! Изучение любого нового языка казалось Анри увлекательным путешествием в неизведанную страну.