Далекие Шатры - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Маргарет Кей cтр.№ 86

– Весьма удобно для старшей рани, которая, полагаю, взяла в свои руки реальную власть в Каридкоте, – сухо заметил Аш.

– Пожалуй, – согласился Махду. – Что довольно странно, ведь, по слухам, раньше она была танцовщицей в Кашмире. Однако более двух лет она являлась истинной правительницей княжества и умерла в звании махарани.

– Она умерла?! – воскликнул потрясенный Аш.

Почему-то такое казалось невозможным. Он никогда даже не видел Джану-рани, но она имела огромное влияние в Хава-Махале, и у него просто в голове не укладывалось, что этой неистовой, безжалостной женщины, полностью подчинившей себе раджу и замышлявшей убить Лалджи и самого Аша, больше нет в живых. Все равно как если бы сам дворец-крепость рухнул, ибо она казалась неуязвимой.

– А тебе рассказали, как это случилось, ча-ча?

Мудрые старые глаза Махду блеснули в слабом свете от кальяна, когда он искоса взглянул на Аша и тихо проговорил:

– Она поссорилась со своим старшим сыном и в скором времени скончалась – поела отравленного винограда.

У Аша перехватило дыхание.

– Ты имеешь в виду… Нет! В жизни не поверю! Только не родную мать!

– Разве я сказал, что это сделал он? Нет-нет! – Махду испуганно помахал рукой, словно отгоняя от себя напасть. – Разумеется, было проведено расследование, и в ходе его выяснилось, что она сама отравила виноград, намереваясь избавиться от полчищ ворон в саду, и, видимо, по невнимательности оставила несколько ягод на собственном блюде… – Кальян снова коварно захихикал, но Махду еще не закончил. – Я уже сказал тебе, что нынешний правитель Каридкота претерпел много несчастий? Сначала старший брат, потом отец, а через два года и мать. А до них – один из двух маленьких братьев и сестра, которые все умерли в младенчестве в год, когда холера унесла жизни многих детей, да и взрослых мужчин и женщин тоже. Теперь у махараджи остался только один брат – маленький принц, что находится здесь с нами. И только одна родная сестра, младшая из двух раджкумари, отправленных в такую даль для бракосочетания. А старшая приходится махарадже лишь сводной сестрой – она дочь второй жены его отца, которая, говорят, была чужеземкой.

«Джали!» – подумал Аш, глубоко потрясенный этой мыслью. Так, значит, высокая женщина с прикрытым краешком сари лицом, которую он видел в шатре невест два дня назад, – это та самая малолетняя дочка фаранги-рани, Анджали, заброшенная невзрачная девочка, которую нотч презрительно сравнивала с незрелым плодом манго и все во Дворце ветров называли Каири-Баи. Это была Джали, а он и не знал!

Аш долго сидел в молчании, глядя на звездное небо и оживляя в памяти прошлое, пока лагерь у него за спиной отходил ко сну. Голоса людей и животных постепенно стихли, превратившись в неясный гул, который терялся в шелесте баньяновых листьев, колеблемых дыханием ночного ветра, а кальян Махду ритмично булькал аккомпанементом к монотонному бою далекого барабана и вою стаи шакалов на равнине. Но Аш не слышал этих звуков, он находился далеко отсюда – как в пространстве, так и во времени – и разговаривал с маленькой девочкой на балконе полуразрушенной башни, откуда открывался вид на вечные снега Дур-Хаймы…

Как он мог почти напрочь забыть Джали, когда она составляла столь значительную часть его жизни в Хава-Махале? Нет, он ее не забыл – он ничего не забыл. Просто задвинул ее в дальний уголок памяти и никогда не думал о ней – возможно, потому, что всегда считал ее присутствие в своей жизни чем-то само собой разумеющимся…

Позже той ночью, когда Махду ушел, Аш отпер маленькую жестяную шкатулку, купленную давным-давно на первые карманные деньги. В ней хранились самые дорогие его сердцу предметы: серебряное колечко Ситы, последнее незаконченное письмо отца, часы, подаренные полковником Андерсоном в день их прибытия в Пелам-Аббас, первая пара запонок и дюжина других безделиц. Он перерыл все в поисках чего-то и в конце концов вытряхнул содержимое шкатулки на свою походную кровать. Да, он никуда не делся, маленький плоский квадратик сложенной в несколько раз пожелтевшей от времени бумаги.

Аш поднес крохотный пакетик к лампе, развернул и долго смотрел на предмет, находившийся в нем: кусочек перламутра, являвшийся половинкой китайской фишки в форме рыбки. Кто-то – фаранги-рани? – просверлил дырочку в глазу рыбки и пропустил через нее шелковый шнурок, чтобы носить на шее, как носила Джали. У Джали не было вещи дороже, но все же она подарила единственное свое сокровище Ашу на память и попросила не забывать ее, а он даже не удосужился хоть раз подумать о ней, занятый другими, более важными мыслями. А с отъездом Коды Дада из Гулкота некому стало передавать ему новости о событиях во дворце, потому что никто там – даже Хиралал – не знал, что сталось с Ашем и куда он подался.

Той ночью Аш почти не спал, и, пока он лежал, глядя в темноту, сотни разных незначительных эпизодов прошлой жизни, забытых с течением лет, оживали в памяти и проносились перед мысленным взором. Ночь фейерверков и пиршеств по случаю рождения сына Джану-рани – Нанду, нынешнего махараджи Каридкота. Имена и лица товарищей по играм на гулкотских улицах – Гопи, Читу, Джаджата, Шоки и других. Смерть маленького мангуста Туку и разговор с Хиралалом, который советует ему относиться к Лалджи терпимо, ибо он, Ашок, гораздо счастливее своего господина. Вот Джали приносит ему серебряную монетку достоинством в четыре аны и говорит, что им надо начать копить деньги на дом, который они построят в долине Ситы. А вот они вдвоем прячут драгоценную монетку под расшатавшимся камнем в полу балкона Павлиньей башни. Они собирались время от времени пополнять свои сбережения, но не получили такой возможности, и сейчас было странно думать, что монетка, если только Джали не забрала ее оттуда позже, по-прежнему лежит под камнем, спрятанная и забытая, как половинка талисмана, которая долго пролежала на самом дне шкатулки, не попадаясь на глаза и не напоминая о себе…

Звезды уже начали бледнеть, когда Аш наконец заснул, и за мгновение до того, как его веки сомкнулись, в памяти всплыла фраза из какого-то давнего разговора, которую произнес он сам, хотя не помнил, в какой связи.

«Будь я на твоем месте, Джали, я бы никогда не вышел замуж. Это слишком опасно».

«Почему опасно?» – вяло подумал Аш, погружаясь в сон.

Многотысячная толпа переходила реку вброд под обычные возбужденные вопли и крики, и, как всегда, одна из повозок застряла на полпути и ее вытягивал слон.

Мулрадж, командовавший контингентом каридкотских войск, поехал вперед с Ашем, чтобы проверить глубину брода, и сейчас они двое спокойно сидели на противоположном берегу, наблюдая с высокого утеса за беспорядочной толпой, перебиравшейся через реку.

– Если они не поторопятся, – заметил Мулрадж, – последние не успеют добраться до берега до наступления темноты. Как у них все медленно получается!

Аш рассеянно кивнул, по-прежнему не сводя глаз с людей, шлепающих по отмелям или идущих по колено в воде на середине реки. Прошло три дня с тех пор, как он столкнулся нос к носу с Биджурамом и узнал, что Каридкот и Гулкот – это одно и то же княжество, и после того вечера он стал внимательнее вглядываться в лица и опознал довольно многих. Среди одних только махаутов он насчитал более пяти знакомых мужчин, прежде служивших в слоновнике Хава-Махала. Были и другие: дворцовые чиновники, саисы, офицеры гулкотской армии и несколько слуг и придворных, которые еще четыре дня назад вряд ли привлекли бы его внимание, но теперь, в свете новой информации, внезапно оказались знакомыми. Даже слон Премкулли, сейчас призываемый своим махаутом к осторожности, был старым другом, которого он много раз кормил сахарным тростником… Последние лучи заходящего солнца засверкали на воде золотым блеском, слепящим глаза, и Аш перестал различать лица людей и повернулся к Мулраджу, чтобы обсудить с ним различные организационные вопросы.