Далекие Шатры - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Маргарет Кей cтр.№ 17

До сих пор из всех женщин раджи только первая жена рожала сыновей, и из них выжил лишь один. Но одного сына для мужчины мало: у него должно быть много сыновей, дабы его род продлился, что бы ни случилось. Как женщина, занимающая главное положение во дворце и в сердце раджи, фаранги-рани почитала своим долгом родить мужу сыновей и очень обрадовалась, когда понесла. Но по какой-то причине – возможно, в силу своего чужеземного происхождения – фаранги-рани переносила беременность хуже, чем остальные женщины, и вместо того, чтобы расцвести и похорошеть, как они, с первых дней стала мучиться сильной тошнотой и приступами рвоты, быстро приобрела изможденный вид и землистый цвет лица и в считаные недели утратила свою красоту и жизнерадостность.

Раджа искренне любил фаранги-рани, но, как большинство мужчин, не находил удовольствия в обществе больных и увечных, а потому предпочел держаться от нее подальше в надежде, что она скоро оправится. К несчастью для нее, как раз в то время один из придворных министров устроил в честь раджи пир, где гостей развлекала труппа танцовщиц. Среди них была кашмирская девушка Джану, обольстительная чаровница с золотистой кожей и темными глазами, прекрасная и хищная, как черная пантера.

Джану была малого роста – по грудь радже – и имела легкую склонность к полноте. Но сейчас она была молода, и мужчинам, перед которыми она извивалась и раскачивалась под рокот барабанов и пение ситаров, танцовщица казалась живой копией тех сладострастных богинь, что улыбаются с фресок Аджанты или изваяны в камне на Черной пагоде в Конараке. Она в избытке обладала тем не поддающимся определению качеством, которое будущие поколения назовут словом «сексапильность», и была не только красива, но и умна; эти три своих бесценных достоинства она использовала с таким успехом, что уже через сутки прочно обосновалась во дворце, а через неделю всем стало ясно, что звезда фаранги-рани закатывается и появилась новая фаворитка, коей следует льстить и угождать, если желаешь снискать милость раджи.

Но даже тогда никому не пришло в голову, что это нечто большее, чем мимолетное увлечение, которое скоро пройдет, как проходили все остальные. И никто не принял никаких мер против нотч. Джану была честолюбива и с детства обучена искусству ублажать и развлекать мужчин. Она больше не довольствовалась подарками в виде пригоршни монет или какой-нибудь безделушки; она увидела свой шанс взойти на престол, разыграла свои карты – и выиграла. Раджа женился на ней.

Двумя неделями позже фаранги-рани разрешилась от бремени, но вместо сына, который смог бы отчасти восстановить ее утраченный престиж, она родила маленькую, невзрачную, бледную девочку.

– На большее она не способна, – презрительно сказала Джану-Баи. – Стоит только один раз посмотреть на нее, и сразу становится понятно, что такая бледная немочь никогда не станет матерью сыновей. Вот когда родится мой сын…

Джану ни минуты не сомневалась, что ее первым ребенком будет сын. И это действительно оказался сын, здоровый крепыш, каким гордился бы любой отец. В ночное небо взмывали фейерверки, осыпавшиеся над городом звездным дождем. В храмах ревели раковины и гудели гонги, и бедный люд пировал по случаю рождения нового принца, а среди прочих и маленький Ашок со своей матерью Ситой, чьи проворные пальцы сплели многие из блестящих разноцветных гирлянд, в тот день украшавших улицы.

Шестилетний сын Хилари и Изабеллы объедался халвой и джелаби, кричал и запускал патаркары с друзьями и жалел, что сын у раджи рождается не каждый день. Он не жаловался на жизнь, хотя Сита кормила его самой простой пищей и отнюдь не до отвала, а сласти, изредка ему перепадавшие, она чаще всего не покупала, а незаметно утягивала с какого-нибудь прилавка на базаре, рискуя быть пойманной и избитой разъяренным торговцем. Аш был сильным и рослым мальчиком, высоким для своего возраста и проворным, как мартышка. Спартанская диета бедняков не позволяла ему набрать ни унции лишнего жира, а каждодневные игры с друзьями в пятнашки на городских улицах и крышах – не говоря уже о налетах на базарные прилавки со сластями и фруктами и стремительных бегствах от погони – укрепили его мускулы и развили природную резвость ног.

На другом конце мира, в уютных детских комнатах высшего и среднего класса Викторианской Англии, пяти-шестилетние дети считались еще слишком маленькими для занятий более сложных, чем учить алфавит с помощью разноцветных кубиков да катать обручи под заботливым присмотром нянек. Но дети бедняков в таком возрасте уже трудились бок о бок с родителями на рудниках, фабриках и фермах – и в далеком Гулкоте Аш тоже стал зарабатывать на хлеб.

Ему едва исполнилось шесть с половиной, когда он начал работать подручным конюха в конюшнях Дуни Чанда, богатого землевладельца, имевшего в своей собственности дом рядом с храмом Вишну и несколько ферм в сельской местности за городской чертой.

Дуни Чанд держал лошадей, на которых наведывался на свои поля и ездил на соколиную охоту в бесплодную овражистую местность у реки, и в обязанности Аша входило носить зерно и воду, заботиться о сбруях и помогать во всех делах, начиная от косьбы травы и кончая чисткой животных скребницей. Работа была трудной, а жалованье скудным, но благодаря тому, что первые годы жизни мальчик провел среди лошадей, познакомившись с ними в самом раннем возрасте стараниями своего мнимого отца Даярама, он никогда не испытывал ни малейшего страха перед ними. Ухаживать за лошадьми Ашу нравилось, а несколько ан, заработанных своим трудом, придавали ему чувство собственной значимости. Теперь он мужчина и добытчик и может, коли пожелает, купить халвы у торговца сластями, а не красть лакомство. Это был первый шаг вверх по общественной лестнице, и Аш сообщил Сите, что решил стать саисом и накопить достаточно денег ко дню, когда они наконец отправятся на поиски своей долины. По слухам, Мохаммед Шариф, старший саис, зарабатывал двенадцать рупий в месяц – огромная сумма, в которую не входил дастори (взимаемый саисом сбор в виде одной аны с каждой рупии, потраченной на покупку продуктов, инструментов и снаряжения в конюшню), в два с лишним раза превосходивший собственно жалованье.

– Когда я стану старшим саисом, – важно заявил Аш, – мы переедем в большой дом и наймем слугу, чтобы он готовил пищу, и тебе никогда больше не придется работать, мата-джи.

Вполне вероятно, что Аш выполнил бы свой план и прослужил бы всю жизнь на конюшне у какого-нибудь мелкого вельможи, ибо, как только стало ясно, что он может ездить верхом на любом четвероногом, Мохаммед Шариф признал в нем прирожденного наездника, разрешил мальчику выезжать своих подопечных и научил его множеству ценных секретов, касающихся искусства верховой езды, так что год, проведенный на конюшнях Дуни Чанда, оказался для него очень удачным. Однако судьба, не без человеческого участия, распорядилась иначе, и падение старой выветренной плиты песчаника изменило весь ход жизни Аша.

Это случилось апрельским утром, ровно через три года после того далекого утра, когда Сита вывела Аша из ужасного, заполоненного стервятниками лагеря в Тераи и пустилась с ним в долгий путь к Дели. Юный наследный принц Лалджи, юврадж Гулкота, ехал по городу к храму Вишну, чтобы совершить там жертвоприношение. И когда он проезжал под аркой древних Чарбагских ворот, стоявших на перекрестке улицы Медников и базара Чандни, один из карнизных камней сорвался со своего места и упал на дорогу.