На льду - читать онлайн книгу. Автор: Камилла Гребе cтр.№ 48

– Дружочек, ты вся дрожишь.

– Это только…

Она кивает, берет меня за руку и подводит к двери в квартиру. Сама отпирает дверь, и Фрида бросается мне навстречу. Я опускаюсь на корточки, зарываюсь лицом в черный кудрявый мех и рыдаю от счастья. Фрида лижет мне лицо, радостно повизгивая.

Какая огромная и безусловная любовь, думаю я. Что я сделала, чтобы ее заслужить? Почему люди не могут просто любить друг друга? Почему им непременно нужно обладать предметом своей любви?

Мы входим в прихожую и включаем свет. Все выглядит как обычно. Одежда висит на вешалке в прихожей, обувь стоит на полочке, письма лежат под зеркалом. Гунилла проглядывает стопку и достает адресованные мне. Я заглядываю в кухню. Мои желтые записки все еще наклеены на кухонные шкафы и шелестят на сквозняке.

Напоминания.

Тиканье часов в кухне режет слух. Я поворачиваюсь и иду в гостиную. Смотрю на книжный шкаф. Раздумываю, потом беру мемуары Хальворсена, в которых речь идет о его переезде в Гренландию в начале века, и собрание эссе об инуитах, подаренное отцом в честь моего поступления в университет. Я смотрю на декоративные безделушки: маски, статуэтки и прочую ерунду, но единственное, что я при этом испытываю, это отвращение, физическое отвращение. При мысли о том, почему я их получила, к горлу подходит тошнота.

– Разве тебе мало книг? Может, лучше возьмешь одежду? – спрашивает Гунилла.

Я качаю головой.

– Лучше купить новую.

Гунилла молчит, я снова слышу тиканье часов из кухни. Или это уже тикает у меня в голове? Где-то между висками движутся стрелки, оставляя болезненные раны у меня в подсознании. Все вокруг меня начинает шататься. Меня тошнит. Я делаю шаг к Гунилле и хватаю ее за руку. Она с тревогой смотрит на меня. Между бровей у нее глубокая морщинка. Подруга сжимает мою руку.

– А косметика? Может, что-то нужно? Я качаю головой.

– Ничего. Мне ничего отсюда не надо.

Мы возвращаемся домой к Гунилле. Она готовит мне чай и собирает вещи. Подруга уезжает в круиз выходного дня со своим новым возлюбленным. Тем, кто заставляет ее чувствовать себя молодой и желанной, чего никогда не удавалось ее бывшему мужу.

Фрида спит на пледе на диване в счастливом неведении людских проблем. Гунилла что-то напевает, я не узнаю мелодию, но от ее голоса мне уютно и тепло. Мне вспоминается прошлое – время, которое я забыла или загнала в дальний уголок памяти, чтобы избежать страданий.

Как я рада за Гуниллу. Невероятно, что она так счастлива. Даже на пенсии, вырастив двоих детей, можно снова влюбиться и испытать страсть. Можно поехать в круиз, есть вкусную еду и заниматься сексом с любимым человеком, потому что тебе этого хочется, а не потому, что это супружеский долг или унизительная старая привычка.

Были ли мы влюблены, Уве и я? В молодости? Правда, только я была молодой, когда мы познакомились.

Мне было девятнадцать, а ему было под тридцать. Уве уже был один раз женат и уже закончил образование. Он стал мне скорее новым родителем, а не мужем, потому что мы с ним никогда не были на равных. Я всегда была в подчинении. Но страсть? Была ли страсть? Я пытаюсь вспомнить, но, как обычно, ничего не помню. Больше всего провалов у меня именно в том, что касается нашего с Уве прошлого. Здесь ткань памяти самая тонкая и непрочная, и я не могу вспомнить, как это было. Может, потому что его затмевает настоящее? Стыд в глазах Уве, когда он смотрит на записки на кухонных шкафах, слабый запах вареной капусты, исходящий от его тела и его уродливых джемперов, которые он не снимает даже дома за ужином. Его манера затыкать рот другим гостям своими напыщенными речами о философии или театре, о которых он на самом деле понятия не имеет.

– Справишься без меня? – спрашивает Гунилла, выходя в прихожую с небольшой сумкой и надевая шубу.

– Разумеется.

– Если что, звони.

Я обнимаю подругу. Вдыхаю аромат ее парфюма, прижимаюсь щекой к шелковистому меху.

– Повеселись хорошенько! – говорю я и надеюсь, что мои слова звучат искренне. Гунилла смотрит на меня с сомнением. Машет рукой на прощание, с улыбкой поднимает сумку и выходит.

Я наливаю стакан воды и принимаю лекарства: две белые таблетки, одна желтая. И думаю: я живу сверхурочно. В чужой квартире, далеко от мужа.

Жизнь – странная штука, и с возрастом она не становится понятней. Но как-то привыкаешь к ее странностям, становишься гибче. Секрет в том, чтобы примириться с мыслью, что твоя жизнь не такая, о какой ты мечтал.

На часах двадцать минут десятого. Ветер свистит за окном. Но в квартире тепло и уютно. Подушки в цветочек, цветные шторы с воланами – все то, что ненавидит муж Гуниллы, теперь согревает подруге и мне душу. Йон был строителем, но предпочитал считать себя архитектором. Их с Гуниллой дом был выполнен в минималистском стиле с использованием только белого и разных оттенков серого, что делало его безликим, как медицинская лаборатория. И все попытки Гуниллы освежить это мрачное жилище с помощью разноцветных подушек или фарфоровых безделушек пресекались на корню.

Я смотрю в окно и гадаю, как там Гунилла переживает бурю в каюте корабля?

Уве прислал мне три сообщения. В первом он просил прощения за свое утреннее поведение. Говорил, что любит меня, что у Фриды все хорошо, но что они оба по мне скучают. Второе было уже в другом тоне. Он обнаружил отсутствие Фриды и писал, что мне «по крайней мере следовало предупредить его». Я видела между строк его фрустрацию из-за того, что муж больше не может контролировать каждый мой шаг, как музыкант чувствует фальшивую ноту.

Третье сообщение пришло час назад и было откровенно злобным.

Предлагаю встретиться в 20.00 в КБ и обсудить варианты действий. Рассчитываю на то, что ты придешь. Уве.

Я так и вижу его перед собой в баре с бокалом «Шабли» в руке. Он сидит и бесится от того, что меня нет.

Серые волосы стоят дыбом. Снова сообщение. Я поднимаю телефон и устало проглядываю текст.

Не рассчитывай на мою поддержку. Сегодня – последний раз, когда я предлагаю свою помощь. Твое поведение безответственно. Живи как хочешь.

Я смотрю на стол, заваленный бумагами. Просматриваю дело Кальдерона. Смотрю на отрезанную голову с подклеенными глазами и читаю собственные слова: Го лову специально поставили так, чтобы она смотрела на входную дверь, глаза подклеили скотчем. Это было сделано, чтобы входящий встретился глазами с жертвой. Мотивом может быть…

Где-то внутри меня рождается мысль, такая свежая и неожиданная, что мне самой трудно в нее поверить. Я беру отчет криминалистов о месте преступления в деле Йеспера Орре и листаю его. Мое внимание привлекает список предметов, найденных на полу в прихожей. Две сломанные спички найдены возле головы убитой женщины. Я тянусь за телефоном. Он сразу берет трубку, как будто ждал моего звонка.