Тайный агент Господа - читать онлайн книгу. Автор: Хуан Гомес-Хурадо cтр.№ 58

— Да, но давайте не будем об этом. Лучше посмотрим, каких успехов вы достигли в боевой подготовке, святой отец.

Криминолог нажала на кнопку, приводившую в действие механизм, приближающий картонные мишени с нарисованным черной краской силуэтом человека. Мишень подплывала к ним медленно и довольно долго, поскольку Фаулер установил цель на максимально далеком расстоянии. Увидев, что почти все пули легли в центр круга, Паола не удивилась. Скорее, для нее явилось неожиданностью, что одной дырки не хватало. Она была разочарована, что он не всадил все заряды в яблочко, как персонажи боевиков.

«Но он ведь не герой боевика. Он человек из плоти и крови. Умный, образованный. И превосходный стрелок. Пожалуй, этот промах добавляет ему человечности».

Фаулер проследил за направлением ее взгляда и засмеялся. Собственный промах его позабавил.

— Я несколько утратил сноровку, но мне по-прежнему очень нравится стрелять. Потрясающий вид спорта.

— Лишь тогда, когда это только спорт.

— Все еще не доверяете мне, да, dottora?

Паола не ответила. Ей было приятно видеть его так, без пасторского воротничка, в рубашке с засученными рукавами и черных брюках. Но фотографии из Эль-Агуакате, которыми потрясал Данте, постоянно всплывали у нее в голове, словно пьяные вишни в чане.

— Нет, отче. Не до конца. Но я очень хочу вам верить. Вас это устраивает?

— Должно устроить.

— Где вы достали пистолет? Оружейная закрыта в это время суток.

— А, мне одолжил директор Бои. Это его пистолет. Он сказал, что уже давно им не пользовался.

— К сожалению, это правда. Знали бы вы его три года назад! Он был отличным профессионалом, великим ученым. Он им и остался, но прежде в его глазах горел азарт, жажда познания, теперь огонь угас, сменившись чиновничьей скукой.

— В вашем голосе я слышу горечь или ностальгию, dottora?

— И то и другое, всего понемногу.

— Трудно было его забыть?

Паола изобразила удивление:

— О чем вы?

— Будет вам, не обижайтесь. Я видел, как он возводит стену отчуждения между собой и вами. Бои умело соблюдает дистанцию.

— Увы, ему это действительно хорошо удается.

На мгновение она запнулась. И снова ощутила волнующую пустоту в желудке — чувство, возникавшее время от времени, когда она смотрела на Фаулера. Как на русских горках. Может, признаться ему, подумала она с грустью и вялой иронией. Он все-таки священник и привык сталкиваться с самыми низменными проявлениями человеческой натуры. Как, впрочем, и она сама.

— У нас с Бои был роман. Короткий. Не знаю, то ли он ко мне охладел, то ли решил, что я помешаю его продвижению по службе.

— Но вы предпочитаете второй вариант.

— Самообман — моя стихия. Я лгу себе в этом и во многом другом тоже. Например, я постоянно убеждаю себя, что живу с матерью, чтобы поддержать ее, но на самом деле в поддержке нуждаюсь я, а не она. Наверное, именно потому я влюбляюсь в сильных мужчин, хотя и совершенно неподходящих. Мужчин, с которыми нет будущего.

Фаулер не ответил. Она выразилась предельно ясно. Оба стояли молча, глядя друг другу в глаза. Летели минуты.

Паола утонула в зеленых глазах отца Фаулера, стараясь проникнуть в его потаенные мысли. Откуда-то, точно издалека, доносился настойчивый телефонный звонок, но она не обращала на него внимания. Отцу Фаулеру пришлось вывести ее из забытья:

— Вам стоит ответить на вызов, dottora.

Паола встрепенулась, осознав, что назойливый звук производит ее собственный мобильник, буквально разрывавшийся от натуги. Она ответила на звонок — и моментально взъярилась, отсоединившись, не прощаясь.

— Идемте, святой отец! Это из лаборатории. Сегодня днем кто-то прислал бандероль через службу доставки почты. В качестве отправителя значится Маурицио Понтьеро.

Суббота, 9 апреля 2005 г., 01.25

— Пакет доставили почти четыре часа назад! Можно узнать, почему до сих пор никто не додумался проверить, что в нем?

Бои смотрел на нее снисходительно, но недовольно. Было слишком поздно, чтобы терпеливо выслушивать всякую чушь от подчиненных. Однако он сдерживался, нарочито медленно пряча пистолет, возвращенный Фаулером.

— Конверт пришел на ваше имя, Паола, и когда это произошло, вы были в морге. Девочка в приемной положила его в мою почту, а я начал разбирать ее с опозданием. Поняв, кто послал бандероль, я тотчас поставил людей на ноги, но время уже ушло. Прежде всего я связался с пиротехниками. Они не обнаружили ничего подозрительного в посылке. Когда я узнал, о чем речь, я немедленно позвонил вам и Данте, но суперинтенданта невозможно было найти. И Чирин не подходил к телефону.

— Ей-богу, они крепко спят. Уже светает.

Они находились в кабинете дактилоскопии, узком закрытом помещении, забитом осветительными приборами. Здесь все было пропитано запахом порошка для снятия отпечатков пальцев. Некоторые техники балдели от этого аромата. Один из них клятвенно утверждал, что нюхает его перед тем, как ложится в постель со своей девушкой. По его мнению, порошок обладает свойствами афродизиака. Но Паоле запах не нравился. От него свербило в носу, а от самого порошка на темной одежде оставались белесые пятна, которые потом с трудом отстирывались.

— Итак, вы точно уверены, что пакет прислал Кароский?

Фаулер внимательно изучал почерк, которым был написан адрес. Священник держат концерт на некотором удалении, слегка вытянув вперед руки. Паола подумала, что он страдает дальнозоркостью. И у него наверняка есть очки для чтения. Ей стало любопытно, куда они подевались.

— Адрес написан его рукой. И мерзкая шутка — отправить бандероль от имени младшего инспектора — тоже вполне в духе Кароского.

Паола забрала у Фаулера конверт и положила на большой стол, занимавший почти все пространство комнаты. Столешница была полностью стеклянной и подсвечивалась снизу. На столе, в пакетах из прозрачного пластика, находилось содержимое конверта. Бои указал на первый пакет:

— Записка. На бумаге остались его пальцы. Она предназначена вам, Диканти.

Инспектор поднесла к глазам послание, написанное на итальянском:

Паолу затрясло от гнева и ужаса. Она изо всех сил сдерживала слезы, усилием воли заставляя их высохнуть. Она не разрыдается на глазах у Бои. Может, перед Фаулером, но только не перед Бои. Перед Бои — никогда.