Вокруг трона Ивана Грозного - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Ананьев cтр.№ 105

«Ничего! Я сам стану судьёй Дмитрию! Он не увидит трона как своих ушей!»

Хранитель же бога Прова, лукаво прищурив глаза, продолжал, не желая дать понять, что прочёл мысли гостя:

— Сам ваш царь, истребив множество своих сородичей, погибнет от рук ближних своих. Ровно через две недели.

Воодушевлённым вышел Годунов из скита для уединённых молитв настоятеля Чудова монастыря. Он вполне уверился, что именно ему предсказано царство. Он создаст новую династию — династию Годуновых. Он отчего-то не придал значения пророчеству, что хоть на малое время, но на трон сядет Дмитрий, уже решив для себя его судьбу.

Иной разговор хранителя бога Прова с Богданом Бельским. Он был намного короче.

— Через две недели закончит свою греховную жизнь твой царь, у кого ты в любимцах.

Как всё это передать Грозному царю?! Как?!

И в самом деле, хватит ли духа? Если же промолчишь, подпишешь себе смертный приговор. Ничто тогда не спасёт. Ни любовь царя, ни верная служба сторожевого пса и ищейки, без чего Грозному не обойтись — всё не в счёт. Богдан даже услышал, будто наяву, свирепое: «На кол его!» — и сдав ленный стон невольно вырвался из груди.

— Не страшись, оружничий. Тебе смерть на роду написана не скорая. Ты сам приложишь руку к царской гибели. Не со стороны, как сейчас, а лично.

Слава Богу — успокоил! Только после такого успокоения — мурашки по коже и спина мокрая.

— Спасибо за откровенность.

— Мы свободные.

— Прыткие. Пока не сбудется ваше пророчество, никуда из скита этого ни шагу. Если сбудется — отпущу. И не просто отпущу на все четыре стороны, но сопровожу под надёжной охраной аж до Вологды.

— Волхвам не нужна охрана. Мы, хранители богов, под их сенью.

— Верю. Скажу лишь одно: меч не слишком разборчив. От меча же спасение — меч, а не щит. А я не хочу брать греха на душу. Я дал слово не навредить вам, я его сдержу.

— Воля твоя, оружничий.

Вышел Бельский во двор. Вышел за ворота, велев стремянному отвести коня в конюшню, пошагал пешком, предполагая по пути найти какое-то приемлемое решение, думал, волоча сопротивляющиеся ноги к царскому дворцу, но в голове лишь набатно стучало:

«Ты сам приложишь руку к смерти царя. Не со стороны, а лично».

Вот прицепилось! Как банный лист.

Постепенно приходило успокоение: не он же сгинет по воле Грозного, а того не станет. Найден в конце концов и выход. Его услужливо подсказал Годунов, вроде бы случайно встретившийся с Бельским перед крыльцом.

— Ну, что?

— Ничего.

— Ладно, не темни. Наша с тобой жизнь на кону. Не таясь рассказывай.

Слушал вроде бы внимательно Годунов, но Бельский почувствовал, что тому всё уже известно. Опередил, выходит, и на сей раз. Ну, да Бог с ним. Авось, не напакостит. Опасно и для него самого. Да и как он может напакостить?

«Смерть на роду не скорая».

А Годунов предлагает:

— Ты промолчи. Ещё, дескать, пару дней просят. Не определятся никак.

Похоже, подходящий выход. Не подумал, что это шаг всё же опрометчивый, который может использовать Годунов. А между тем так и вышло. Годунов не был бы Годуновым, если бы, давая вроде бы дельный совет, не готовил на самом деле для себя выгоду. Но чуть они оба за это не поплатились.

Но до того времени — ещё две недели. Пока же с внешним спокойствием пересказал Бельский свой разговор с волхвами царю, а тот, тоже с полным спокойствием спросил:

— А если в пыточную волхвов и колдунов? Тут же разгадают мою судьбу.

— Можно, конечно, пыточной постращать, только будет ли от этого толк? Они же не отказываются исполнять твою волю, государь. Они пока не могут найти верный ответ. Чтоб без малейшей ошибки. Мне даже понятно отчего: ты, государь, — помазанник Господа Бога. Одного. А не их — многих. Однако они обещают через магию проникнуть в начертанное тебе судьбой. Стоит ради этого подождать всего несколько дней. Если же в пыточную их, они могут пойти на лукавство.

— Пожалуй, верное твоё слово. Подождём.

Вроде бы вполне согласился Иван Грозный с доводами своего оружничего, но по тону (Бельский изучил царя хорошо) голоса почувствовалось, что у царя возникло какое-то подозрение.

— Я, государь, стану каждый день ходить к волхвам и колдунам, поторапливая их. Если станут слишком затягивать, пугну пыточной. И не только пугну.

На том вроде бы и остановились.

Неделя прошла. Богдан Бельский всё ещё не решается сказать Грозному правду. Останавливает его и Годунов.

— Очень опасно называть день.

— Но государь всё более серчает. Не их в пыточную отправит, а меня.

— Не опасайся. Я защищу, если что.

Не мог пока знать Бельский, что Годунов уже назвал царю день, какой волхвы определили последним для него, надеясь, что Грозный в самом деле отправит Бельского в пыточную. Но царь, по непонятной для Годунова причине, этого не делал. Бельский же всё более чувствовал недовольство государя, со страхом ожидая страшного: «В пыточную!» Сказать же правду никак не решался.

Вторая неделя на размен пошла. Царь занемог так, что не в состоянии был подняться с постели до самого обеда — Бельский собрал всех лекарей, всех аптекарей и добился-таки заметной поправки. На радостях Грозный закатил пир, на котором в знак благодарности оружничему просто обязан был посадить его по левую руку, увы, на том месте оказался Годунов. Это многое сказало Бельскому.

На следующее утро Грозному снова стало хуже, и вновь Бельский озаботился лечением царя, хотя прекрасно знал, отчего недуг и как с ним бороться. Правда, теперь Бельский даже не пытался намекать царю, кто главный виновник его болезни — никакого толку. Стоило, однако, чуточку полегчать хворому, как Богдан с вопросом:

— Пора мне волхвов с колдунами проведать. Дозволь?

— Ступай. А при мне пусть побудет Борис. Передай ему моё слово.

Ещё не легче. Бельский хотел всё же спросить — несмотря на то, что не принесли результата прежние слова и он решил больше рта не открывать — не озадачить ли волхвов с колдунами, чтобы узнали они причину хвори и виновного в ней, но осёкся. Дал бы царь добро, сочтены были бы дни соперника. Выходит — не судьба.

На этот раз больше времени провёл Бельский в беседе с хранителем бога Прова, тот подробно рассказывал о всех богах славянорусских, об их обязанностях, о сыновней к ним любви, и оружничему виделась близость людей к самой природе, которую боги воплощали. Однако, хотя хранитель Правосудного вёл рассказ увлекательно, Богдана больше интересовало, как и за что проклят был великий князь Киевский Владимир и его потомство?

— Как за что? За то, что попрал святая святых. За то, что отказался от клятвы волхвам, когда просил их поддержать при захвате Киевского стола. А вот как это получилось, лучше поведает хранитель могучего бога Перуна.