Пожалуйста, только живи! - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Карпович cтр.№ 77

– Ты поэтому на мне и женился, да? Чтобы заполучить для дела мой непревзойденный ум?

– Бинго, душа моя! – отозвался Борис.

Ей тогда показалось или в его глазах действительно мелькнуло печальное выражение? Словно бы Кратов сожалел о том, что какая-то часть их жизни до сих пор остается для Риты непонятной.

Иногда, не слишком часто, она ловила в его глазах это выражение снова. Так было и когда родился их сын.

Сын… Это было самое невероятное из того, что произошло с ней за эти пять лет. Беременность давалась ей нелегко. Нет, со здоровьем все было в порядке, к тому же Борис, едва узнав о ее положении, настоял на временном переезде в США, где Рита до самых родов наблюдалась в лучшей клинике, в которой в положенное время и появился на свет Марат. Просто само ощущение того, что ее тело больше не принадлежит ей, что оно, без ее желания, стало неким сейфом, банковской ячейкой, отвечающей за сохранность особо ценного груза, безмерно раздражало Риту. Привыкшая беспечно относиться к собственному здоровью и безопасности, она истошно злилась на вдруг отказавшееся подчиняться ей подсознание. То самое, которое силой заставляло ее сбавлять скорость в машине и не носиться как угорелая по автотрассам. Которое настойчиво требовало двигаться плавно и осторожно, не допуская резких рывков и жестов. Эта дурацкая жажда, заставлявшая ее вместо любимой жареной картошки набрасываться на огурцы, словно кто-то там, поселившийся внутри ее, наглый захватчик, умудрившийся поработить ее тело, немедленно требовал подать ему свежих овощей.

Ее саму пугала ее раздражительность, и втайне она опасалась, что не сможет стать хорошей матерью для этого ребенка. В конце концов, какая из нее нежная и трепетная родительница? Она хорошо помнила, как тяготила ее необходимость заботиться о собственной матери, раньше времени стать главной взрослой в доме. Что ж, даже это она с треском провалила, сбежав в Москву и позволив своей несчастной, брошенной матери наглотаться таблеток и умереть. Неужели же ей под силу справиться с каким-то младенцем? Наверняка красным, сморщенным, вечно орущим, непонятно что от нее требующим… Бррр…

Рита посещала все необходимые обследования и процедуры с унылым постоянством, как связанный контрактом с нелюбимой работой сотрудник. Она могла только позавидовать энтузиазму Бориса, который, казалось, испытывал невероятный восторг, глядя на мелькающие на экране детские конечности во время УЗИ. Ребенок – им уже сказали, что это мальчик, – должен был стать его первым сыном. От первого брака у Бориса была уже взрослая дочь, она жила сейчас в Англии, а со второй женой детей у них не было. И будущее отцовство, казалось, приводило Ритиного супруга в неописуемый восторг. Она же не решалась поделиться с мужем своими сомнениями и страхами, глубже загоняя их внутрь.

Как бы там ни было, сын появился на свет в срок, не доставив Рите слишком больших неудобств. Она помнила тот момент, когда в родзале улыбчивая темнокожая медсестра положила ей на руки уже осмотренного лучшим педиатром новорожденного сына. Мальчик был облачен в трикотажный костюмчик, на безволосую голову натянули голубую шапочку. Рита опасливо и недоуменно разглядывала сопевшее у нее на руках крохотное существо. Такой смешной. Припухшие веки почти без ресниц, нос вздернутый, пальчики на руках крохотные и какие-то сморщенные. Ребенок завозился и открыл глаза. Он не мог еще пока сфокусировать взгляд, глаза были мутными и, казалось, ничего не выражающими. Но Рита вдруг с ошеломлением поняла, что понимает… Нет, она всегда была закоренелым материалистом, не верящим ни в бога, ни в черта, ни в духов, ни в паранормальные явления, ни в передачу мыслей на расстоянии. Но то, что происходило сейчас, не укладывалось ни в какие законы физики. На каком-то высшем, ментальном уровне она была связана с этим крохотным мальчишкой, несмотря на то что пуповина была уже перерезана, она понимала, чего он хочет. Рита спустила с плеча голубую больничную рубашку и приложила мальчика к груди. Тот смешно покрутил носом, сложил маленькие губы трубочкой и вдруг с удивительной силой вцепился в нее и принялся жадно сосать.

В эту минуту в палату вошел Борис. Рита никогда еще не видела, чтобы он так широко улыбался. Обычно, как бы ни был муж весел и беззаботен, она всегда чувствовала, что где-то глубоко внутри в нем никогда не разжимается туго стянутая пружина. Теперь же, казалось, этот сдержанный, никогда не теряющий над собой контроль человек впервые забыл обо всем.

Затаив дыхание, он присел на корточки рядом с постелью и пристально смотрел на припавшего к Ритиной груди малыша. Тяжелые веки его заметно подрагивали.

– У него есть волосы? – спросил Борис почему-то хрипло.

– Неа, – засмеялась Рита. – Лысый как коленка.

– Это ничего, вырастут еще, – шепнул Борис, благодарно целуя ее в висок.

– Вырастут… – повторила за ним Рита.

Грудную клетку вдруг сдавило болью. Рита вдруг на секунду отчетливо представила себе, что было бы, если б это был ребенок Марата. Если бы это его сын лежал сейчас у нее на руках, уткнувшись крохотной красной мордочкой в ее грудь. Если бы это Марат сейчас смотрел на нее со смущенной гордостью и теплотой. Господи, как глупо, нелепо складывается жизнь…

Она с трудом сглотнула. Владеть собой получалось еще с трудом, наверно, сказывались зашкаливающие в организме гормоны. Впрочем, Борис, должно быть, принял выступившие на ее глазах слезы за выражение умиления.

– Как мы его назовем? – спросил он, все еще любуясь сыном.

И Рита быстро ответила:

– Марат!

– Марат? – с интересом переспросил тот. – Но почему? Это какое-то татарское имя.

– А мне нравится! – отрезала Рита. – В честь французского революционера.

Борис дернул плечами, усмехнулся, и на одну секунду взгляд его, направленный на Риту, стал жестким и испытующим. Но уже через миг лицо его разгладилось.

– Хорошо, – кивнул он. – Пусть будет Марат.

И снова в его глазах мелькнуло то смутное, печальное выражение, которое Рите так и не удалось разгадать.

Мальчик рос, и Рита постепенно обнаруживала, что быть матерью не такая уж невыносимая ноша. Конечно, Борис немедленно нанял весь необходимый персонал. У ребенка с самого рождения были няни, личные врачи, приходившие с ним заниматься педагоги и психологи. Рите же оставалось лишь болтать с сыном обо всем на свете – как только он научился достаточно хорошо говорить, целовать перед сном, носиться перед домом, перемазанными землей и краской, изображая индейцев, карабкаться вместе по деревьям в саду.

Она ощущала себя скорее старшей сестрой, чем матерью этого темноглазого мальчика. Ей хотелось научить его всему, что она сама знала и любила в детстве. Лазать по деревьям, раскачиваться на тарзанке, разводить огонь с помощью увеличительного стекла, закапывать в саду «секреты» – яркие цветки, бусины и фантики, укрытые осколком стекла, запускать кораблики в ручье, перелезать через забор и мастерить лук из ивового прута. Воспитывать, наказывать, наставлять она за четыре года так и не научилась. Наверное, следствием этого было то, что Марат обожал ее безмерно, но заставить его слушаться ей ни разу не удалось.