Забудь меня такой - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Кайдалова cтр.№ 41

Карим молча кивнул, а Никита отреагировал по-своему:

– Так мы все-таки поедем в Севастополь?

– Поедем, – измученно вздохнула Майя, – ну конечно, поедем. Надо только придумать, что нам делать с тетей Глашей – кто за ней будет ухаживать?

Поскольку никаких предложений не прозвучало, Майя продолжала:

– Надо оформить ее в какой-нибудь пансион в обмен на продажу квартиры. Никита, ты поищи в Интернете предложения.

Заняв таким образом ребенка, Майя отправилась в комнату Глафиры. На пороге она остановилась, будучи не в состоянии двигаться вперед, но все же заставила себя открыть дверь.

Старуха в тот день явно чувствовала себя лучше: она сидела в подушках и смотрела на Майю, как на своего злейшего врага. Женщина тихо поздоровалась.

– Судно вынеси! – велела старуха в ответ.

Вернувшись в комнату с вынесенным и вымытым судном, Майя сказала:

– Глафира Дмитриевна, Мария Сергеевна умерла.

Глафира никак не изменилась в лице. То ли она так хорошо владела собой, то ли ей было все равно.

– От чего? – холодно осведомилась она.

Майя рассказала. На лице Глафиры по-прежнему не отразилось ни скорби, ни даже волнения.

– И кто теперь за мной будет ухаживать? – задала она вопрос.

– Об этом-то я и хотела поговорить, – сказала Майя. – Дело в том, что ваш договор дарения недействителен…

Она подробно объяснила причину недействительности договора и в заключение добавила:

– Так что, сами понимаете, дети Марии Сергеевны не будут о вас заботиться.

Старуха молчала. Майя собиралась с духом.

– Вам надо подумать о том, чтобы продать свою квартиру какой-нибудь организации. С пожизненной рентой, разумеется.

– А ты на что? – спросила Глафира.

– Я? Я уезжаю. Мне больше ничего от вас не нужно.

Старуха усмехнулась:

– Ребенка обездолить хочешь?

Майя была готова к этому удару и смогла его парировать:

– Я хочу, чтобы он был счастлив, а у несчастной матери не может вырасти счастливый ребенок.

Это был удобный повод для того, чтобы вылить на Майю поток оскорблений. Женщина стойко выдержала их и продолжала:

– Но пока не найдутся люди, которые о вас позаботятся, мы останемся с вами.

– Чего это ради? Раз квартира тебе не нужна, так и убирайся отсюда поскорее. В свою Тмутаракань.

– Да как же я могу отсюда убраться?! – срываясь, выкрикнула Майя. – А вы?

– А что я?

– Но вам даже воды некому подать!

По лицу старухи поползла мрачная ухмылка:

– А если я и сдохну, что тебе-то? Неужели жалеть меня будешь?

И тут Майя не выдержала:

– Что мне?! Да как я потом буду жить, если брошу вас тут одну, без помощи?! Вы же… Кем бы вы ни были, вы ведь тоже человек!

При словах «тоже человек» Глафира словно отшатнулась от Майи, вжавшись в подушки. Рот ее приоткрылся, словно она хотела что-то сказать, а затем старуха резко повалилась вперед и захрапела, точно в ту же секунду впала в глубокий сон. Несколько мгновений Майя ошарашенно стояла, не зная, что предпринять, а затем, чувствуя неладное, принялась трясти старуху и кричать Кариму, чтобы он вызывал «скорую». Полчаса спустя врач, осмотрев пациентку, покачал головой:

– От силы два-три дня еще протянет, но в сознание уже не придет. Это инсульт, и очень обширный.

– И что же нам делать? – потерянно спросила Майя.

Врач пожал плечами:

– Поите время от времени. Если удастся.

Ужинать Майя не могла. Несмотря на плотно закрытые двери, она продолжала слышать старухин храп. И Никита, и Карим тоже едва притронулись к еде.

– Мама, – спросил мальчик, – а почему тетя Глаша так быстро постарела?

Майя была не в состоянии говорить. Выручил ее Карим, выдавший что-то околонаучное про генетические болезни.

– А она была такая красивая! – вздохнул Никита.

Майя вдруг разрыдалась: про такую красоту, как у Глафиры, принято говорить «дар Божий», но как она распорядилась этим даром? Создала ад на земле для себя и для всех своих близких.

Вернувшись в комнату старухи, Майя присела на постель у ее изголовья. Глафирино лицо было скошено на одну сторону, рот неестественно открыт, храп не прекращался, язык вываливался наружу, точно все еще что-то хотел сказать, и сейчас белокурая красавица представляла собой страшную карикатуру на человека. Майя с состраданием провела рукой по ее волосам и неожиданно встретилась взглядом с яростно сияющим на груди оранжевым кулоном. Вздрогнув, она убрала руку с головы старухи.

В комнату вошел Карим и присел рядом с ней. Оба молчали, но Майя чувствовала: ее связь с этим человеком становится еще глубже, чем прежде. И еще ей казалось, что в эти минуты они трое словно бы расходятся в разные двери: она с Каримом – в одну, а Глафира – в другую. И, не оборачиваясь, захлопывают эти двери за собой.

Она легла спать на сдвинутых креслах в старухиной комнате и просыпалась несколько раз за ночь. То ей казалось, что старухин храп стал еще страшнее, чем был, то ее просто поднимала тревога. А проснувшись на рассвете, она не поверила своим глазам и ушам: старухино дыхание стало ровным, перекошенное лицо как будто разгладилось, и Глафира выглядела как мирно спящий человек, слыхом не слыхивавший ни о каких инсультах. Успокоенная увиденным, Майя с облегчением провалилась в сон.

Зашторенное окно постепенно светлело, но для ее измученного сознания эта короткая летняя ночь никак не могла закончиться наступлением утра. Во сне Майя видела молодую женщину в длинной, до пят, холщовой рубашке, которая собиралась вброд перейти небольшой ручей. Была ли это Глафира, она различить не могла, поскольку женщина стояла к ней спиной. Горделивая стать сибирячки не проглядывала в этой женской фигуре – плечи и голова ее были скорбно опущены. Цвет волос было тоже не разобрать: пряди слиплись и потемнели, точно женщина побывала под дождем. Подобрав полы рубахи, женщина вступила в воды ручья, и только сейчас Майя заметила, что на другой его стороне стоят двое мужчин. Один из них, средних лет, статный и представительный, был одет в форму морского офицера; Майя различила даже кортик на перевязи у его бедра. Второй, молодой, казался точной копией первого, с той только разницей, что на нем были штатские брюки и рубашка. В руках он как-то бессмысленно комкал широкий лоскут белой ткани, напоминавший детскую пеленку.

Женщина брела и брела по воде к ним навстречу, но узкий ручей почему-то никак не кончался, а разливался все шире и шире, превращаясь в настоящую реку. Затем по воде пошли волны, и Майя осознала, что это море, а берег, где ждали двое мужчин, вместо того чтобы приблизиться, удалился. Женщина брела уже по пояс в воде, когда стало заметно, что справа и слева от нее простирается минное поле и черные шары, утыканные взрывателями, покачиваются на тросах, словно чудовищные ядовитые грибы. Неожиданно навстречу ей по воде поплыли книги, старинные книги в пергаментных переплетах, и женщина беспомощно пыталась отстранить их руками, а вслед за книгами одиноко, точно потерянный в вечности корабль, на волнах закачалась прозрачная кювеза, куда в роддоме кладут новорожденных детей. И этого последнего видения Майя уже не выдержала. Ее буквально вытряхнуло из сна, словно летчика, успевшего катапультироваться перед тем, как его самолет врежется в землю.