Пряный аромат Востока - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Грегсон cтр.№ 87

На следующее утро после завтрака Джейн Стефенсон вошла к ним с пекинесом под мышкой и предложила съездить на пикник на озеро Пикара – она с радостью предоставит им свою тонгу.

– А лошадь спокойная? – забеспокоилась Роза.

– На сто процентов, – ответила их хозяйка и, не удержавшись, добавила: – Знаете, по-моему, ваш супруг очень смелый, раз отпустил вас сюда.

Тори, сидевшая в кресле за спиной у Джейн, закатила глаза и развела руками.

– Правда? – вежливо отозвалась Роза.

Когда Вива, Тори и Роза вышли на утреннее солнце, все вокруг сверкало чистотой: каждый листик и цветок были промыты ночным дождем, а воздух звенел от птичьего пения.

– Любите ли вы птиц так, как любим их мы? – Банти вынесла из дома большую, массивную книгу. – Если да, то вот, поглядите, какая прелесть: кашмирская мухоловка, варакушка, кустарница – удивительно шумная особа, вы слышите, как она кричит. Вот, возьмите.

Розе сунули в руки книгу и бинокль. Приехала тонга, запряженная ухоженным валлийским пони, про которого Банти сказала, что его выкормили из бутылочки после смерти матери.

Их возница, красивый парень в красном тюрбане и белых обмотках, сказал им салам и помог залезть в маленькую повозку. Чуть дотронулся до толстого крупа пони, и тонга резко покатилась по извилистой дороге, с которой открывался вид на синие холмы, голубые озера и на огромное голубое небо.

Тори дурачилась с биноклем.

– Батюшки, – восклицала она, подражая интонации Банти, – да это сероспинная вилохвостка! Клянусь, это она и есть!

Услышав их смех, парень оглянулся и запел тягучую и вибрирующую песню, которая, по его словам, должна понравиться мэмсахиб. Допев, начал другую. Все понемножку присоединились к нему. Вива даже знала слова некоторых песен – она пела их с детьми. Это поразило и восхитило возницу.

Когда пришло время ленча, парень нашел прекрасное место под баньянами с видом на окрестности. Как только они принялись за еду, стая крупных серых обезьян, мускулистых и нахальных, мгновенно спустилась с верхних ветвей ближе к ним.

Тори встала и повернулась к стае.

– Полагаю, вы удивляетесь, почему я обращаюсь к вам сегодня, – проговорила она тоном их бывшей классной дамы, мисс Айрис Масгрейв-Джонс. – Итак, с этого момента я запрещаю вам выкусывать блох под мышками во время собрания. Я понятно говорю?

Одна из обезьян загнула верхнюю губу и пронзительно застрекотала.

– Не спорить со мной! Не смотреть так нагло. Не мыть зад при посторонних!

– Не дразни их, – взмолилась Роза. – Тори, пожалуйста, это не смешно. Я их боюсь.

– Спокойно, Роза, – заявила Тори. – Они нас больше боятся, чем мы их.

– Откуда ты знаешь?

– Я и не знаю, – призналась Тори. – Просто люди так говорят.

На крики обезьян вскочил возница. Одарив девушек своей белозубой улыбкой, он ударил палкой по дереву и от души расхохотался, когда обезьяны обратились в бегство.

– Хануман, обезьяний бог, – сказала Вива, – говорят, исполняет просьбы молящихся.

Но Роза никак не могла прийти в себя.

– Какие они ужасные, – сказала она. – Я их боюсь, честное слово.

– Все убежали, – сказала Тори, разворачивая шотландский плед и открывая корзину для пикника. – Давайте есть – я, как обычно, умираю с голода.

Они достали свежие булочки, завернутые в бело-синие клетчатые салфетки, тонкие ломти жареной говядины, вареные яйца с карри, свежие манго, огромный кусок бисквита «Виктория» и домашний лимонад, аккуратно завернутый в листы газеты «Утакамунд таймс», чтобы не протекал.

– Самый лучший пикник в моей жизни, – заявила Тори, пережевывая сэндвич. – Да, кстати, Вива, почему наш кучер показал тебе тот жуткий кинжал, который висит у него на поясе?

– Он нужен ему, чтобы в случае чего защитить нас от бадмаш, бандитов, на этих дорогах. Но вообще-то мы в безопасности, сказал он. Ведь это Снути Ути, и местные любят англичан.

– То же самое англичане думали в Амритсаре, – пошутила Тори, – пока им не отрезали голову.

– Им не отрезали голову, – возразила Вива, – им…

– Ой, давайте не говорить об этом, – внезапно рассердилась Роза. – Я устала от них. В Пуне только и говорят всякие страсти.

– Ты права, Роза. – Тори налила ей лимонад, – в такой веселый день нечего рассуждать на мрачные темы, поэтому не будем также говорить о пароходе, доме и моей матери. Давайте выпьем за нас. За наши биши.

На звон их стаканов большая серая обезьяна соскочила на нижние ветви; ее маленькие глазки смотрели на них сквозь листву. Потом она спустилась совсем низко, оскалила зубы и беззвучно засмеялась

– Ужас. – Роза застыла в испуге. – Мой доктор рассказывал, что они похищают детей.

Она чуть не плакала, и Тори забеспокоилась. Она никогда не видела Розу такой нервной, и ей хотелось узнать причину.

Когда они поели, Вива достала свой блокнот и начала что-то писать.

– Ой, Вива, ради бога, – насмешливо воскликнула Тори, – отложи свой кондуит и побудь хоть чуточку нормальным человеком.

Вива почти не слышала ее слова. В тонге она думала о Талике, как вечером накануне ее отъезда Талика, вероятно, боясь, что Вива не вернется, зашла под каким-то предлогом в офис, забралась на стул напротив Вивы и спросила, могут ли они, когда она вернется, пойти вместе в город и поискать ее маму.

– Попробуем, – обещала Вива, но сердце ее упало. Дейзи уже предприняла несколько попыток, но все напрасно.

Талика иногда заговаривала о матери, «потому что я ее забываю», поясняла она, устремив на Виву черные угольки глаз.

Она показала ей картинку хижины, окруженной черточками дождя.

– Мой дом, – сказала она. Возле дома были три фигуры с горшками на голове. – Это место, где моя мама варила чапати. – Она ткнула пальцем в маленький огонь на земле. – Это я ей помогаю. Это моя бабушка. – Она показала на фигуру, лежащую на койке-чарпой. – Я делаю для нее дхал.

В ее глазенках светилась грусть, когда она рассказывала Виве о доме.

– Вот мои добрые bhoot kal. – Она сложила пополам листок и убрала его в карман платья.

– Что такое bhoot kal? – спросила потом Вива у Дейзи.

– Время призраков, – ответила Дейзи.

Вива ненадолго перестала писать и задумалась. Холмы вдали, вкус лимонада во рту пробудили в ней какие-то смутные, словно просвет в тумане, воспоминания, неуловимые, неприятные: какое-то другое дерево с обезьянами, женщина, которая их боится, голоса англичан, один голос испуганный, другой смеющийся.

Внезапно сквозь этот туман лучом солнца пробилась мысль – ее собственная мать плакала в разгар семейного пикника. Зачем отец отвел ее в сторону под деревья? Чтобы отругать? Чтобы утешить? Почему Виве больно думать об этих вещах?