Пряный аромат Востока - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Грегсон cтр.№ 8

– Так сколько вы тут пробыли? – Они поднялись на первую площадку, и она встала рядом с Гаем.

– Десять лет.

– Ого, долго!

– Угу.

– Вам, наверное, странно, что вы уезжаете.

– Не очень. – Его голос был абсолютно лишен выразительности. Она решила не задавать ему больше вопросов. При всем его безразличии он наверняка расстроен – даже убит – оттого, что покидает школу с позором.

Под дверью дормитория лежал широкий кусок войлока, чтобы не было сквозняка. Когда Гай распахнул ногой дверь, Вива увидела ряд белых кроватей, около десяти, с зелеными стегаными покрывалами, аккуратно сложенными в изножье. Большое окно в конце комнаты смотрело на небо, которое уже приготовилось пролить новую порцию дождя на раскисшие поля.

Он остановился в середине спальни, где возле кровати стояли два небольших чемодана.

– Мой большой чемодан развалился, – сказал он ей.

Ее поразили тишина и холод дормитория, но тут она с облегчением увидела приколотую к его подушке записку, на которой корявым мальчишеским почерком было нацарапано его имя. Значит, кто-то хотел с ним попрощаться. Не читая письмо, Гай порвал его и бросил в корзину для бумаги.

– Вот, – проговорил он. – Теперь все.

Записка заставила порозоветь его белые, как мел, щеки. На шее запрыгал юношеский кадык. Вива сделала вид, что ничего не замечает. «Он огорчен сильнее, чем я думала», – сказала она себе, вспомнив, как сама ненавидела холодный монастырский пансион в Северном Уэльсе и как все равно считала его много лет своим домом.

– Вот это вы тоже уберете в чемодан? – спросила она и показала на ремень для правки бритв и грязную майку с желтыми пятнами пота под мышками.

– Нет, я оставлю их тут.

– Ну что ж, – произнесла она с наигранной бодростью, – двинемся? С мистером Партингтоном я уже поговорила.

– Да. – Он медленно обошел вокруг своей кровати, словно большое, очумелое животное, потом в последний раз окинул взглядом спальню.

– Вы хотите взять это? – Она подняла фотографию, лежавшую на умывальнике картинкой вниз.

Перевернув ее, она увидела высокого, широкоплечего мужчину в хаки, сделавшего «специальное» жокейское лицо перед фотографом. За спиной мужчины до горизонта простирались песчаные дюны.

– Мой отец, – сообщил он. Открыл чемодан и сунул фотографию поверх скомканной одежды.

– Вы не боитесь, что так она сломается? – Вива понимала, что уже говорит с ним как раздраженная взрослая.

– Я рискну, – ответил он и запер чемодан.

Она потащила вниз один из его чемоданов, а он взял другой. Вместе они пересекли отполированный вестибюль, Вива вышла последней и закрыла за собой дверь. И только сидя в такси, на полпути к станции она поняла, что никто – ни ребята, ни секретарша, ни учителя – не подошел к двери, чтобы попрощаться с ним.

Когда такси выезжало со школьной территории через железные ворота, он повернулся, взглянул на школу.

– Ублюдки, – прошептал он, а потом проговорил с широкой, неискренней улыбкой: – Извините, я, кажется, что-то сказал?

А она подумала: разумнее всего попросить таксиста вернуться к школе прямо сейчас. Там она скажет, что очень сожалеет, но не уверена, что справится с поручением. Но это означало бы потерять билет и потерять Индию, поэтому она прогнала свои предчувствия и сказала таксисту, чтобы он отвез их в Бат, к железнодорожному вокзалу.

Тори и Роза приехали, когда на борту «Императрицы Индии» еще лихорадочно готовились к отплытию. Индийские моряки в красных тюрбанах бегом перетаскивали багаж; на судно грузили ящики с фруктами и продовольствием; звякали судовые колокола, а на набережной немолодые музыканты хрипели «Неужели ты не вернешься?» ^[6]. Тори сдерживала как могла ликование и лишь улыбалась, стараясь не таращиться на поднимавшихся по трапу мужчин так откровенно: на загорелых моряков в морской форме, на немолодых, тепло одетых полковников, бледных молодых людей с умными лицами, молодых чиновников и на одного божественно привлекательного мужчину, смуглолицего, вероятно индийца, в необыкновенно красивом кашемировом пальто, который повернул к ней лицо и послал ей – несомненно ей – многозначительный взгляд.

Ах, мыслимо ли испытать такой восторг!

У трапа родители Розы спокойно беседовали с мисс Вивой Холлоуэй, к которой присоединился еще один ее подопечный, высокий бледный юноша в длинном темном пальто. Вот он со скрытой насмешкой посмотрел на ее мать, которая размахивала руками, шумела и суетилась. Что-то там по поводу чемоданов и билетов. Но сегодня Тори плевала на все.

Почти все утро они носились по палубам и осматривали пароход, на удивление просторный и импозантный. «Ну точно как отель первого класса, – приговаривала мать. – Совсем как «Мёрис» в Париже». От натертых до блеска деревянных полов пахло свежей мастикой; в курительных комнатах стояли глубокие кресла; столовую украшали причудливые росписи, свежие цветы и персидские ковры, а когда они заглянули в обеденный салон, на столах уже лежали громадные индейки и окорока; выбор сладкого зачаровывал – дрожащие бланманже, пирожные с кремом, фруктовые салаты и – у Тори потекли слюнки – лимонный пирог с меренгой.

Ее мать ахала от восторга, а потом все испортила, театрально прошептав: «Кое-кто окажется в своей стихии». А потом:

– Дорогая, прошу тебя, не переусердствуй, у тебя нет лишних денег на то, чтобы покупать новые платья, если ты не влезешь в эти.

И снова молчаливый отец вступился за Тори.

– Оставь ее в покое, Джонти, – сказал он дрожащим от эмоций голосом. – Не нападай на нее хотя бы сегодня.

После удара большого колокола пульс судна участился; над их головой затопали ноги, раздались приказы; музыка на набережной взвилась ввысь, рыдая, а родителей попросили сойти на берег.

Тори в последний раз взглянула на мать, стоявшую на набережной в нескольких шагах от отца, крошечную и решительную, на меховом палантине которой повисла цветная бумажная ленточка. Когда Тори нагнулась через поручень, мать расправила плечи и многозначительно посмотрела на нее.

– Осанка, – произнесла она одними губами. Тори немедленно выпрямилась и с горечью подумала: «Вот уж лицедейка, не унимается до самого конца».

Потом оркестрик сыграл трогательную прощальную мелодию, пароход вздрогнул, и они отчалили. И когда другие пассажиры рыдали, махали руками и напрягали зрение, пока их близкие не превратились в точку, у Тори сердце рвалось из грудной клетки в экстазе: свободна! Наконец-то свободна!

Час спустя Роза и Тори обнявшись стояли на палубе А под порывами ветра. Чайки, следовавшие за ними от Тилбери, одна за другой поворачивали назад.