Тени утренней росы - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Воронцова cтр.№ 14

Самая грозная и таинственная часть дворца — лабиринт Минотавра — закрыта для посещения. Будто бы из-за угрозы обвала. Но Нейл шепотом сообщает мне, что эта мера предосторожности была предпринята после того, как несколько энтузиастов от науки, а вслед за ними и целая группа археологов-любителей сгинули без следа в мрачном подземелье, причем произошло это не триста лет назад, а совсем недавно, в конце XX века.

— Ты считаешь, Минотавр все еще там? Но ведь Тесей убил его.

— Кто знает, — пожимает плечами мой спутник. — Ведь живых свидетелей не осталось.

На выходе из так называемого коридора процессий к большим южным пропилеям он роняет зажигалку, и стройненькая блондинка лет семнадцати в коротких джинсовых шортиках неожиданно подбирает ее и подает ему. Он рассеянно благодарит. Бормочет своим хриплым баритоном: «thank you». Мамаша и папаша начинают встревоженно переглядываться. Мой фений ^[16] и девочка, отстав от группы, обмениваются несколькими фразами, и мне, плетущейся в хвосте, удается разобрать последнюю: «I’m hard to please». «Мне трудно угодить». Подумать только, этот гад сообщает ей, что ему трудно угодить.

Уж не знаю, о чем у них там речь, в любом случае это переходит всякие границы. Слава богу, девчонка догоняет своих родителей, а Нейл присоединяется ко мне. Я готова его растерзать.

— Все в порядке? — спрашивает он, не выпуская изо рта сигарету.

— Да, конечно. А у тебя? Не скучно здесь? Он снимает темные очки и пристально смотрит на меня, щурясь против солнца.

— Мне никогда не бывает скучно.

— Рада за тебя. А дворец царя Миноса представляет для тебя какой-то интерес? Или ты уже столько раз бывал здесь, что тебе знаком каждый камень?

— Дворец хорош. На мой взгляд, сэр Артур Эванс реставрировал его слишком рьяно, но в целом...

На обратном пути он долго молчит, глядя в окно со своей стороны и время от времени делая глоток из бутылки. Пьет пиво, мерзавец. А я — я за рулем.

Так что же произошло? И почему я до сих пор чувствую себя оплеванной?

И вдруг он произносит, вернее, роняет, словно камень:

— Ты стыдилась меня.

Прямо в точку. Мгновенно я покрываюсь потом с головы до ног.

— Да.

Голос мне изменяет, поэтому мое «да» похоже на «кар-р», к тому же я говорю это по-русски.

— Ты первая женщина, которая стыдится бывать со мной на людях. — Он замолкает, искоса разглядывая мой профиль. — Не думал, что такое возможно.

— Не думал? Понимаю. Ты к этому не привык. — Я чувствую, как сузились мои глаза, как участилось дыхание. Я крепче цепляюсь пальцами за руль. — А почему не привык, как тебе кажется? Может быть, потому, что ты красив?

Он кивает:

— Мне говорили.

Увидишь такого — и перехватит дыхание. Как у той малышки в джинсовых шортах.

— Многие?

— Какая разница.

— В этом-то все и дело. Тебе наплевать. Наплевать на то, как ты выглядишь со стороны. Наплевать на то, что подумают люди...

Мне бы помолчать, но нет, куда там. В ступор я впадаю, только когда нужно принять по-настоящему серьезное решение.

— Что они подумают? — Он смотрит на меня своими ужасно зелеными глазищами. — Но почему тебя это беспокоит?

— Видишь ли, — боже, вот язва! — это издержки хорошего воспитания.

— Хорошего воспитания? — Он кашляет, пряча улыбку. — Вообще-то это называется по-другому.

— И как же?

— Ханжество.

Жаль, я не вижу его лица, когда он произносил это слово. А может, и хорошо, что не вижу, иначе непременно вцепилась бы ногтями. Глядя на дорогу через лобовое стекло, я мысленно считаю до десяти и только после этого говорю:

— Послушай, если ты собираешься продолжать в том же духе, разумнее закончить все прямо сейчас. Пока мы еще не... — Я запинаюсь, подыскивая подходящий эвфемизм для обозначения того единственного, чем мы еще не занимались вместе.

— ...не зашли слишком далеко? — услужливо подсказывает Нейл.

— Вот-вот.

— А почему ты этого боишься? И что такое, по-твоему, «слишком далеко»?

— Ты знаешь.

— Дай подумать. Ага, вероятно, секс. Ты, как и большая часть населения нашей отсталой планеты, придаешь этому слишком большое значение. Неоправданно большое. Тогда как секс, точнее, совокупление двух особей противоположного пола — всего лишь физиологический акт, затрагивающий, правда, и ментальную, и эмоциональную сферы, но при этом продолжающий оставаться физиологическим актом и ничем более. — Я хотела прервать его, но он с силой сжал рукой мое колено и подался ко мне всем телом, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Слушай, Элена, мы вместе уже две недели. За это время я узнал тебя лучше, чем некоторых за целую жизнь. И ты считаешь, что ничего особенного не произошло? Скажи, ты на полном серьезе в это веришь? Думаешь, еще не поздно сделать вид, будто мы не знакомы, что мы абсолютно чужие? Только потому, что мы еще не ложились в одну постель. А что изменится после того, как мы ляжем? Объясни мне, ради бога, что изменится? Мы вдруг станем другими? Близкими, любящими, родными. Из-за чего? Из-за того, что моя сперма попадет в твое влагалище? Только это и имеет значение, да? Только это и делает людей...

Я ударила по тормозам так, что его швырнуло на панель приборов. Остановилась у обочины.

— Вон отсюда. Вылезай из машины и добирайся как знаешь.

Ему потребовалась минута, чтобы прийти в себя. С тайным злорадством я отметила, что на лбу у него заблестели мелкие капельки пота. Но голос остался ровным.

— Ты забыла, дорогая, что мой мотоцикл находится у тебя в гараже.

— Тогда заткнись и сиди молча.

— Как скажешь.

Я снова выехала на дорогу.

— И прекрати курить. Мне надоел этот запах в салоне.

— Слушаюсь.

Сидеть без движения, не разговаривать и даже не курить было, как мне кажется, нелегко, но Нейл держался. Моя стервозность проявила себя в полной мере, и все же пришлось признать, в его лице я обрела достойного противника — упрямого, злопамятного, красноречивого, изобретательного.

— До завтра? — спросил он, выкатывая мотоцикл из гаража.

Я полюбовалась его стройной фигурой, тонкими, изысканными чертами лица. Породистый мальчик, но слишком много хлопот.

— Извини, Нейл. Я больше не хочу встречаться с тобой. Спасибо за все.

Он уже сидел на своем мустанге, готовый стартовать, но, услышав эти слова, замер, упираясь каблуками в землю, глядя на меня немигающим взглядом.