Моя жена – Анна Павлова - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Дандре cтр.№ 77

В среду вечером я остался один с Анной Павловной. Сидя в кровати, она захотела со мной поговорить. Я наклонился к ней (ей было трудно громко разговаривать), и она стала мне задавать вопросы, касавшиеся нашего дела, репетиций, репертуара и т. д. В первый раз со времени болезни Анна Павловна повела беседу о театре, и все, что она говорила, все соображения и указания были совершенно логичны, показывали, как прекрасно работает ее голова. Этот разговор наполнил меня радостью. Казалось невозможным, чтоб опасно больной человек мог так ясно и подробно говорить о серьезных делах. Но на следующее утро врачи установили, что воспалительный процесс перешел и на правое легкое. Доктор Залевский решил, что необходимо сделать впрыскивание антипневмококковой сыворотки, и в четверг утром Анне Павловне прокололи спину, чтоб удалить жидкость, скопление которой мешало ей дышать. Это удалось. Потом сделали впрыскивание сыворотки. Принимались также всевозможные меры, чтоб улучшить деятельность сердца, которая начинала заметно ослабевать. Но силы, видимо, падали, и к шести часам вечера Анна Павловна потеряла сознание. Она уже не отдавала себе отчета, что делалось около нее.

Продолжали давать всевозможные средства, но на это она уже не реагировала. Все время дышала кислородом. Я счастлив сказать, что Анна Павловна не очень страдала, несмотря на такое необыкновенно быстрое развитие болезни, унесшей ее в шесть дней. Мне кажется, что Анна Павловна не сознавала своего состояния: за все время болезни она ни разу об этом не упомянула. Неотлучно около нее находилась ее камеристка Маргарита Летьенн, которую Анна Павловна очень любила. Она с необыкновенной нежностью и трогательным вниманием ухаживала за Анной Павловной. Дыхание Анны Павловны становилось все слабей и слабей. Около полуночи она открыла глаза и подняла с усилием руку, как будто бы чтоб перекреститься. Через несколько минут после этого Маргарита взглянула на Анну Павловну и поняла, что Анна Павловна хотела ей что-то сказать. Она приблизилась к ней, и Анна Павловна сказала:

– Приготовьте мой костюм Лебедя.

Это были ее последние слова. В половине первого ночи, в пятницу 23 января, Анна Павловна скончалась. При кончине ее присутствовали: доктор Залевский, Маргарита Летьенн и я.

Сейчас же были даны распоряжения, и через несколько часов привезли гроб. За эти часы Маргарита с другой сиделкой одели Анну Павловну в ее любимое платье из бежевого кружева, и мы положили ее в гроб. Я опустил также несколько веток сирени.

Болезнь изменила черты Анны Павловны, и я не позволил снимать маску, хотя меня об этом просили. В семь часов утра прибыл русский священник. По православному обычаю, была отслужена панихида. За эти несколько часов, последовавших после смерти Анны Павловны, черты ее лица смягчились, и легкая тень улыбки появилась на ее губах. В семь с половиной часов утра мы перенесли гроб из отеля в часовню, принадлежащую католическому монастырю, – там тело оставалось до его перевозки в Англию, до решения вопроса, где последует погребение.

Для меня это был трудный вопрос. Многочисленная русская колония в Париже хотела, чтоб Анну Павловну погребли там, но я лично стоял за Англию. Я знаю, как в Англии любят Анну Павловну, я знаю, что по крайней мере при жизни этого поколения Анна Павловна не будет забыта и всегда будут живые цветы у ее урны ^[55]. Не сомневаюсь, что Париж устроил бы ей грандиозные похороны, но не уверен, что там она была бы окружена – и надолго – такой же любовью и таким преданным почитанием, как в стране, где она прожила долгие годы, куда приезжала как к себе в свой дом.

Гуляя с Анной Павловной в Гольдесгрине, мы часто проходили мимо прекрасного парка, принадлежащего крематорию, носящего название «The Garden of Rest» ^[56]. Любуясь устройством этого парка и крематория, Анна Павловна не раз высказывала мысли о том, насколько сожжение лучше обыкновенного погребения, и, посоветовавшись с несколькими друзьями и с православным священником, я остановился на этом.

Из Голландии тело Анны Павловны прибыло на пароходе в Гревсенд на Темзе утром 28 января и в отдельном вагоне было доставлено в Лондон, куда поезд прибыл на станцию Виктория. Оттуда тело было перевезено в русскую церковь Св. Филиппа ^[57], где ее встретил причт храма с хором. Была отслужена панихида. Тело оставалось в церкви весь день среды – 28 января.

Вслед за панихидой и вплоть до закрытия церкви в 9 часов вечера непрерывный поток людей, желавших почтить ее память, медленно проходил пред гробом усопшей под чтение молитв. Шли богатые и бедные, люди известные и никому незнакомые. На одну минуту они задерживались перед гробом, чтоб молча помолиться. Даже после одиннадцати часов ночи оставшимся в храме приходилось открывать двери и впускать запоздавших, пришедших отдать последний долг Анне Павловне. Те тысячи людей, которые в этот день пришли поклониться Анне Павловне, очевидно, считали, что она принадлежит столько же Англии, сколько и России.

С десяти часов утра 29 января храм был вновь открыт, и опять потянулись вереницы людей. К половине одиннадцатого – началу заупокойной обедни – храм был переполнен. Все время приносили и присылали новые венки, маленькие букеты и отдельные цветы, их было без числа – горы и груды.

После литургии была отслужена панихида. Она кончилась, вновь прошли мимо гроба вереницы людей.

В 2 часа 45 минут последовал вынос из церкви. На пути в крематорий автомобиль с телом Анны Павловны и все сопровождавшие автомобили на минуту задержались перед домом усопшей. Около 3 часов 30 минут процессия прибыла к крематорию, тело Анны Павловны перенесли в часовню, и на хорах, заменяя орган, запел русский церковный хор. Через несколько минут, под звуки погребальных напевов, гроб медленно двинулся в дверцы, отделяющие часовню от внутреннего помещения, и медленно скрылся из глаз. На этих дверях имеется надпись: «Врата Жизни».

В русской церкви Евгений Саблин, бывший дипломатический представитель России при Дворе английского короля, покрыл гроб русским императорским флагом, сохраненным им при эвакуации Российского посольства в Лондоне. Флаг этот оставался на гробе до самого конца и был снят лишь в тот момент, когда гроб медленно скрылся из глаз присутствующих.

Когда наступит для этого время, урна с пеплом Анны Павловны будет перевезена в Россию, которую она так любила.

Об Анне Павловне столько написано, на стольких блестящих страницах талантливые критики и писатели анализировали совершенство ее техники, драматичность игры, необыкновенный ритм, говорили о всех других сторонах ее искусства, что можно не поднимать снова этих вопросов. Но хочется и нужно коснуться того, что отличало Анну Павловну от всех других артистов, которых мне приходилось знать. Оглядываясь на карьеру Анны Павловны в ее целом, мы только теперь начинаем сознавать таившуюся причину и настоящее значение мировой любви к этой артистке. Некрологи, статьи, вызванные смертью Анны Павловны, подчеркнули один важный вывод: да, Анна Павловна была еще и самым любимым человеком своего времени, воистину обожаемым. Это удивительно: ведь и это чувство к себе она вызвала исключительно своим искусством. Никогда она не писала, всегда стояла в стороне от политики, не принимала участия ни в каких собраниях, не бывала в обществе, почти не имела личного соприкосновения с публикой. Ее филантропия также мало известна. В действительности ее знали лишь через ее искусство. Оно вызывало к ней общее восхищение, и это восхищение переходило в любовь, потом становилось преклонением. И эта любовь и преклонение – самый верный ключ к постиганию ее очарований человека в искусстве. В них чувствуется ответ на какой-то призыв, более глубокий, чем призыв одного только искусства. Это был отклик на то особенное, что в ней жило таинственно, но и ощутимо. Я могу выразить это только двумя простыми словами: Анна Павловна была особенным существом. Ей был свыше дан дар излучать красоту не только формой и движениями своего тела, но и своей духовной личностью, какими-то неведомыми путями проникавшей так глубоко в сердца и души, что навсегда там оставалось чувство радостной красоты и умиленной благодарности к той, которая эту радость подарила.