Невеста на ночь - читать онлайн книгу. Автор: Патти Берг cтр.№ 14

– Спасибо за воду, – произнесла Кэйро, расчесывая спутанные волосы. – Душ пришелся кстати. Одной губкой я бы не смыла всю пыль.

Вода капала с ее волос, скатывалась по высокой груди. Сквозь ткань рубашки просматривался ярко-розовый бугорок, при виде которого у Дункана перехватило дыхание. Пожалуй, надо бы помочь ей распутать волосы, сесть рядом и самому расчесать их, но он еще не совсем спятил. Лучше уж сидеть подальше, на пеньке, подбрасывая топливо в костер, чтобы поскорее просушить рубашку Кэйро.

Вскоре Дункан вновь обрел способность дышать.

– Чтобы промыть волосы, я израсходовала почти всю воду, – сообщила Кэйро. Она сидела на плоском валуне, который Дункан прикатил из прерии. Подол рубашки задрался, открывая взгляду ее ноги. Дункан вдруг понял, что под рубашкой Кэйро совсем голая, а ее кожа такая же нежная, как прежде.

Резко отвернувшись, он стал смотреть на огонь – это безопаснее, чем любоваться ногами Кэйро.

– О воде не беспокойся, – отозвался он, выбрав самую нейтральную тему. – Через пару дней я пополню запасы. Одному мне воды нужно немного.

– Ты еще не пресытился одиночеством? – Она тряхнула головой, перекидывая волосы через правое плечо. Тщательно распутывая их пальцами, она просушивала прядь за прядью.

– В одиночестве нет ничего плохого, надо только привыкнуть к нему. – Дункан не собирался объяснять, как он развлекается болтовней с призраком старого бродяги, чтобы скоротать время.

Открыв сумку-холодильник, перенесенную поближе к огню, Дункан вынул оттуда упаковку хот-догов.

– Есть хочешь?

– Умираю с голоду!

Насадив два хот-дога на проволочный шампур, Дункан начал медленно поворачивать их над пламенем.

Кэйро выпрямилась и посмотрела на огонь.

– Как я тебе сочувствую! Помню, ты часто рассказывал о своих родителях, о том, как привязаны вы были друг к другу. Мне всегда хотелось иметь такую семью.

– Да, мне крупно повезло. – Дункан поворачивал шампур, глядя, как подрумяниваются сосиски. Ему вспомнились семейные поездки. По вечерам, устроив привал где-нибудь в лесу, они с родителями допоздна играли в «Монополию», прижимая бумажные деньги камешками, чтобы их не унесло ветром. Он отчетливо представил маму дома, в кухне. Как они с отцом любили ее стряпню! – Мама пекла лучшее в мире печенье с арахисовым маслом, – добавил он.

Кэйро улыбнулась:

– Помнишь, как она отправляла посылки тебе в Египет? Как мы рылись в ящиках в поисках ее знаменитого печенья?

– Помню.

– А мне она как-то прислала рецепт. Ты знал об этом?

Дункан покачал головой.

– Она вложила его в поздравительную открытку на мое шестнадцатилетие. Чудесные пожелания она по ошибке подписала: «С любовью, мама». – Кэйро рассмеялась. – Потом она зачеркнула слово «мама» и написала «Джил», но с тех пор мысленно я всегда называла ее мамой.

Кэйро положила расческу рядом с собой на камень и протянула озябшие руки к огню.

– Я сохранила эту открытку. Я даже пеку то самое печенье не реже раза в месяц. Порой мне кажется, что его запах разносится по всему Мендосино: всякий раз, когда я вынимаю печенье из духовки, ко мне кто-нибудь заходит поболтать.

У Дункана Кэйро всегда ассоциировалась с Египтом, с шортами цвета хаки, белой тенниской, высокими ботинками и бейсболкой с эмблемой «Окленд». Почему-то он никак не мог представить ее перепачканной мукой, стоящей посреди кухни и замешивающей тесто. Воображать Кэйро домовитой хозяйкой было приятно, но в шортах и тенниске она ему нравилась больше.

– Когда ты переселилась в Мендосино?

– Год назад. Первые два года мой туристический бизнес шел на редкость удачно, мы с Фиби накопили денег и купили старый дом на берегу океана. Там у Фиби есть мастерская. А дом прекрасно подходит для детей.

Он усмехнулся:

– Ты решила обзавестись детьми?

Кэйро смущенно засмеялась, а Дункан вспомнил, как она объясняла, что не желает иметь детей, пока не повзрослеет и не устанет от поездок. Родители Кэйро почти не уделяли ей внимания – это Дункан видел каждое лето. Она называла их по именам, Хелен и Джордж, а они дали ей имя Кэйро просто потому, что она родилась в Каире. Дункан никогда не видел, чтобы супруги Макнайт обнимали дочь. Никогда не слышал от них ласковых слов, которые так естественно повторяют изо дня в день другие родители. Неудивительно, что Кэйро завидовала ему.

Спохватившись, он повернул шампур. Сосиски местами подгорели. Дункан снял хот-доги и протянул первый Кэйро.

– Как вкусно пахнет! – протянула она, отказываясь от горчицы и кетчупа.

Второй хот-дог Дункан оставил себе, щедро полил сосиску и булочку горчицей и откусил большой кусок. Хот-дог попахивал дымком, кожица сосиски похрустывала на зубах.

– Готовить я никогда не умел.

– Не скромничай. Твоя стряпня на костре мне нравится больше французской кухни, которую так любят мои родители. Фу, мерзость! – Она поморщилась и откусила хот-дог. – Подгоревшие сосиски гораздо вкуснее.

Дункан любовался ее блестящими глазами. Ему казалось, что он вдруг перенесся обратно в прошлое, в Египет, и опять влюбился в Кэйро.

Интересно, смогли бы они начать все заново, вернуть то, что потеряли? Простит ли его Кэйро?

Но тогда ему придется простить ее. А к этому Дункан пока не был готов.

Он насадил на шампур еще один хот-дог и поднес его к огню.

– А как твой отец? – спросила Кэйро, счищая с сосиски обугленную кожицу и бросая ее в костер. – Должно быть, он еще не оправился после смерти жены…

– Когда она умерла, он лежал в коме. – Дункан провел пятерней по волосам, содрогаясь от воспоминаний. – В аварию они попали вдвоем.

– Как он чувствует себя сейчас?

– Лучше, чем большинство людей, перенесших травму позвоночника.

Кэйро коснулась ноги Дункана. Как он нуждался в ее утешениях в больнице и на кладбище, когда плакал, потеряв мать и чуть не лишившись отца! Годами он проклинал Кэйро за то, что в трудную минуту ее не оказалось рядом. Он думал, что возненавидит ее навсегда, но теперь понял, что ошибся. Ее прикосновение было нежным и ласковым.

Отхлебнув пиво, он запрокинул голову, глядя, как искры костра взлетают в небо.

– Порой мне кажется, что после аварии прошла целая вечность. К тому времени как я примчался в больницу, мама уже умерла, а жизнь отца висела на волоске. Врачи думали, что он не выкарабкается – у него были переломаны чуть ли не все кости, но он оказался крепче, чем мы полагали. Когда он пришел в себя после комы, оказалось, что у него амнезия. Он по-прежнему не помнит аварию, зато помнит, как очнулся и понял, что не может даже пошевельнуться. А потом он узнал от меня о смерти мамы. Смириться с потерей оказалось труднее, чем выжить. Вдобавок выяснилось, что больше он никогда не сможет ходить.