Алиби от Мари Саверни - читать онлайн книгу. Автор: Иван Аврамов cтр.№ 52

Холодно, однако. Дурак он, что не захотел надеть шапку. А дубленка…Новомодные эти дубленки со стриженой овчинкой все равно, что пальто на рыбьем меху — от стужи не спасают. Не то, что раньше: на улице 30 градусов мороза, а ты в своем тяжелом тулупчике-кожушке вспотел, как на пляже.

Улица гаражного кооператива освещена плохо, если совсем не освещена — одинокая лампочка светит далеко-далеко впереди при самом въезде.

На миг Доберману показалось, что за ним кто-то крадется. Неприятное это чувство заставило обернуться. Нет, никого. Петр Петрович невольно ускорил шаг, но от странного ощущения, что его давит энергетика чужого недоброго взгляда, не мог. Только вот это чувство — будто на него кто-то смотрит. Ухо не ловит ни подозрительных шорохов, ни шарканья, ни стука обувки по мерзлой, однако бесснежной земле — что услышишь, если ветер свистит, прямо-таки воет в ушах? Это была последняя мысль Добермана — затылок его треснул, как березовый пень, в который вогнали колун.

Петр Петрович упал ничком на дорогу. Кровь, вытекая из размозженной головы, тут же густела и замерзала.

Рядом с трупом лежала бейсбольная бита, весьма модное на постсоветском пространстве орудие убийства.

* * *

Бездыханного бизнесмена обнаружил рано утром его сосед по гаражу, собравшийся в дальнюю дорогу — на Дон к теще, в станицу Обливскую. Ветер поутих, морозец был так себе, но Петр Петрович умер не от переохлаждения, а от того, что в затылке у него была глубокая вмятина. Лежал он посреди дороги, лицом в асфальт, и на спине, на темно-коричневой, почти черной дубленке белела записка, пришпиленная желтой булавкой, которую сейчас, склонясь над трупом, внимательно изучали капитан Бетко и старший лейтенант Лемешко, хотя изучать там, по большому счету, нечего, всего несколько слов: «ВЕТРОМ, ВЕТРОМ СТАНЕТ ПЛАНЕТА…» Из очень известной когда-то песни, которую, если Игорь не ошибается, здорово пел Алексей Глызин.

Сосед по гаражу знал, что убитого зовут Петр Петрович и что он бизнесмен. Фамилию когда-то помнил, да позабыл: все больше Петрович да Петрович.

Установить личность покойного, впрочем, труда не представляло: после того, как его в разных ракурсах снял Сережа Куценко, Лемешко с судмедэкспертом Саней Голицыным перевернули труп на спину, и Паша, проворчав себе под нос: «Из-за этого ветреного убийцы опять толком не выспался», полез в нагрудный карман пиджака Петра Петровича и вытащил оттуда паспорт. Открыл его и раздосадованно сказал:

— Чего и следовало ожидать. Опоздали мы с тобой, Игорь!

Бетко выхватил глазами фамилию — Витер! Петр Петрович Витер!

Один из тех двоих, о ком вчера вечером Павел говорил, что, возможно, как раз их жизнь может подвергаться опасности. Они опоздали! Наверное, этому Петру Петрович Витру они спасли бы жизнь, если б в их распоряжении было бы чуть побольше времени.

Хорошее зимнее солнце, ослепительно чистое, будто вчерашний ветер обмел его со всех сторон от небесной пыли, уже наполовину поднялось над горизонтом. День обещал быть ясным и прозрачным, как кусочек льдинки. Петр Петрович, подумал Бетко, новому дню уже не порадуется.

Кто следующий в списке серийного убийцы? Ветродуева? Ирина Витальевна Ветродуева действительно имела все шансы продолжить мартиролог, над которым столь усердно корпит маньяк, явно потешаясь над теми, кто должен сковать его руки стальными «браслетами».

* * *

Еще вчера вечером Павел Лемешко поведал капитану Бетко, за какие такие, с точки зрения маньяка, грехи заслуживает смерти Петр Петрович Витер, весьма успешный предприниматель, удостоенный за свою деловую цепкость прозвища «Доберман».

Он был женат, имел двух сыновей и весьма приличное, по меркам Зеленого Клина, состояние, чему в значительной степени поспособствовало комсомольское прошлое Добермана — инструктор, завотделом, секретарь горкома. В смутные годы оказался близ «корыта», чем с успехом воспользовался.

Все, с кем пообщались следователи, подчеркивали: «Нормальный мужик. Своего, правда, не упустит, но кто сейчас упускает свое?»

Впрочем, был на совести Витера один тяжкий грех: три с половиной года назад, будучи пьяным, он сбил двоих: молодую мать и ее десятилетнюю дочку. Сбил на подъезде к городу, когда они шли по обочине трассы, возвращаясь с дачного участка домой. Насмерть сбил. И вина его была стопроцентной. Но наказания избежал — откупился. Да, Бетко помнил это преступление, хотя напрямую им не занимался: тогда весь город возбужденно гудел, обсуждая трагедию.

Сейчас Игорь, внимательно изучив дело Витра, еще раз убедился в печальной мысли, что действительно закон, как дышло, и что, к сожалению, никого нынче подобными судебными пируэтами не удивишь — практически все продается и покупается.

Но, каким бы он не был, этот человек, его надо было спасти от бейсбольной биты. Не успели.

Бетко аккуратно связал бантиком тесемки папки с материалами по делу Витра, отложил ее в сторону, посмотрел на часы (начало девятого вечера), вздохнул, снял трубку телефона.

— Паша, судя по всему, сейчас на очереди Ветродуева… Ах, ты уже собрался домой? Пора, конечно, пора. Но все-таки зайди на минутку.

— Убегать надо с этой работы. И как можно быстрее! — это декларативное заявление Лемешко, который, лишь войдя в кабинет, выразительно посмотрел на настенные часы, отнюдь не смутило Бетко: подобные намерения старший лейтенант демонстрировал не в первый раз. Дальше слов, правда, дело не шло. — Да, согласен, тучи сгущаются над Ветродуевой. При условии, что этот мудак знает обо всех этих Ветродуевых, Ветрянкиных. Есть даже, представь себе, Ветроупоркины, ну, откуда, скажи, эта фамилия?…

— Зимой тридцать второго в лесопосадке, то есть ветроупорке, нашли умирающего от голода младенца, ну и записали Ветроупоркиным, — предположил Бетко.

— Так, наверное, и было, — согласился Лемешко. — Погоди, о чем я хотел сказать? А-а, при условии, что этот мститель-маньяк знает не больше, чем мы. Не исключаю, что некий добропорядочный гражданин Виктор Демьянович Ветрянкин перещеголял в жестокости Ветродуеву. Нам об этом ничего неизвестно, а вот хмырю этому — да.

— Логично. Остается надеяться, что все остальные, кроме Ветродуевой, чисты перед Богом и законом.

— Игорь, а знаешь, о чем я сейчас подумал? Хотя убийце в определенной логике не откажешь — похожие фамилии жертв, похожие судьбы…

— А Витер? — перебил Павла капитан.

— Успешный человек. Но душегуб. Двоих отправил на тот свет, а сам остался безнаказанным. Мне его, если честно, не очень-то жаль. Но пойдем дальше. Эта его железная фишка — обязательно оставить на месте преступления «визитку»… Во всем этом — фамилии, судьбы, пришпиленные записки, он верен себе. А вот убивает как-то спонтанно — девочке сломал шейные позвонки 21 ноября, парнишке-наркоману перерезал горло 15 января, то есть почти через два месяца, а бизнесмену проломил голову спустя неделю после второго убийства. Вершит, словом, расправу, когда захочется. Или когда удобно… И постоянно меняет «почерк» — голыми руками, ножом, битой… Будто одолевает его желание похвастаться — я вольный художник, работаю в разных техниках…