Право на одиночество - читать онлайн книгу. Автор: Ника Соболева cтр.№ 23

— Это не удивительно, — Максим Петрович поднёс вату к моим губам и, наверное, прикоснулся к ранке — резко защипало. — У вас разбита губа, несколько синяков на груди и… на бёдрах… в форме мужских ладоней…

Я приподнялась, и пиджак Максима Петровича упал вниз. То, что я увидела, поразило моё воображение — на груди, плечах и животе было огромное количество красно-чёрных синяков…

— Жуть, — пробормотала я, совсем забыв, что сижу почти голая перед своим начальником.

Громов поднял пиджак, опять накрыл им меня и сказал:

— До свадьбы заживёт. Главное, что он вас изнасиловать не успел. Полиция скоро приедет, врачей мы тоже вызвали. Сейчас попрошу Свету сходить в ближайший магазин за какой-нибудь одеждой, а то от вашей одни лохмотья остались.

Максим Петрович на пару минут вышел из кабинета. Я же в это время откинула пиджак и оглядела себя с ног до головы. Да… лохмотья — это слабо сказано. Я даже не думала, что возможно так разорвать одежду… выборочно… огромная дырка между моих ног доказывала обратное.

Как мне повезло, что Максим Петрович успел… кстати, а как он умудрился? От нашего кабинета до АХО идти минут десять, он же был на месте минуты через полторы.

Этот вопрос я и задала Громову, когда он вернулся. Предварительно завернувшись в его пиджак. Хотя я понимала, что от него-то скрывать мне уж точно больше нечего…

— Да вы себя не слышали, Наташа! — впервые за это время Максим Петрович слабо улыбнулся. — У вас такой голос был… я сразу понял — что-то случилось… ну и побежал что есть мочи. Я вообще бегаю очень хорошо и быстро, хотя таких забегов у меня давно не было. Я даже не помню, открыл я дверь или плечом вышиб. Судя по тому, что плечо болит — кажется, вышиб…

Минут через пять приехала скорая. Врач — седой мужчина лет шестидесяти — осмотрев меня, сказал, что ничего страшного, жить буду.

— Синяки мажьте вот этой мазью, — он протянул мне листочек с неразборчивой надписью, — растирайте, до лета уж точно исчезнут. И временно воздержитесь от половой жизни, пока синяки на ногах не пройдут. Головой вы не сильно ударились, тоже пройдёт, только отдыхайте больше. Спите не меньше восьми часов в сутки.

Закончив со мной, врач осмотрел плечо Громова, при этом что-то тихо говоря ему. С плечом Максима Петровича тоже всё было в порядке, но ему рекомендовали в ближайшие несколько дней не таскать тяжести.

— Что он вам говорил так тихо-тихо? — спросила я у Громова, когда врач ушёл. — Не про меня?

— Про вас. Говорил, что у вас шок и за вами нужно ухаживать, — Максим Петрович улыбнулся. — И не загружать работой.

— А-а-а, — я опять попыталась улыбнуться, но снова сморщилась, схватившись руками за челюсть.

— Осторожнее! Подождите пока с улыбками. Вот чего я никак не могу понять… Как этот мужик оказался в кабинете начальника АХО?

Я пожала плечами. В этот момент в дверь постучали, а следом вошла Светочка в сопровождении двух полицейских.

— Вот она, — сказала Света, кивнув на меня. Мужчины представились, пожали руку Громову и затем обратились ко мне.

— Ну-с, рассказывайте всё с начала до конца. Постарайтесь вспомнить как можно больше, пожалуйста.

Я вздохнула и, обхватив себя руками, начала рассказывать. Как зазвонил телефон Светочки, как я пошла кабинет АХО и как он на меня напал… Когда я дошла до момента звонка Громову, один из полицейских сказал:

— Вам повезло. Если бы телефон не стоял рядом или он не снял трубку сразу…

— Я это уже поняла…

Закончив свой рассказ, я спросила:

— Скажите, а где сейчас этот… насильник? И что с ним теперь будет?

— Ничего с ним хорошего не будет, сядет за попытку изнасилования. Он сейчас в кабинете вашего генерального, его допрашивают.

— Он успел вам что-нибудь рассказать? — спросил Громов. — А то мы с Натальей Владимировной никак не можем понять, как он вообще попал в здание…

— Успел, а как же. Ему какая-то тётка дала ключ от задней двери этого кабинета, где он на вас напал. И телефон так близко стоял, потому что это он вам и звонил, попросил спуститься. Эта тётка заплатила ему денег, чтобы он вас изнасиловал.

Я вытаращилась на полицейского. Теперь пазл сложился! И, судя по бешеному взгляду Громова, он тоже понял, что это была за «тётка».

— Скажите, а я могу посмотреть на… этого человека? — спросила я, переводя взгляд с одного полицейского на другого.

— Это зачем же? — удивились оба.

— Мне нужно. Пожалуйста. И… я хотела бы услышать, что он говорит.

Один из полицейских пожал плечами, а затем кивнул.

— Хорошо, пойдёмте с нами. Вы оденьтесь, а мы подождём снаружи.

Когда они вышли из комнаты, ко мне подскочил Громов.

— Куда вы собрались? И зачем? И в чём вы собираетесь идти? Мой пиджак толком и не прикрывает ничего…

— Я его сейчас застегну на все пуговицы — будет почти платье. Если вы, конечно, не против.

— Ладно, — вздохнул Максим Петрович. — Только я пойду с вами. На всякий случай.

По пути в кабинет генерального мы никого не встретили, и это было странно. Зная наших любопытных представительниц прекрасного пола, я была уверена, что хотя бы одна из них высунется из кабинета… Видимо, генеральный приказал не выходить из комнат под угрозой увольнения.

Когда я увидела этого человека опять, у меня подкосились ноги. Но упасть я не успела — заметив моё состояние, Максим Петрович крепко обнял меня за талию.

Кроме несостоявшегося насильника, в кабинете сидел ещё один полицейский, сам Королёв и — я даже удивилась — Пётр Алексеевич, начальник АХО. Из всех четверых он был самый бледно-зелёный и, кажется, я догадывалась, почему — видимо, его уже почти сделали сообщником этого хмыря.

— Наталья Владимировна! Максим! — а вот Королёв был в бешенстве. — Вы зачем сюда?..

— В интересах следствия, — отрезал один из полицейских.

И тут заговорил мой насильник. Выглядел он теперь похуже меня — помятый, с подбитым глазом и разбитой губой.

— Дэвушка, дэвушка, — он пытался поймать мой взгляд, — извини, пожалуйста! Я не хотел, понимаешь, я… У меня дочка болеет, шесть лет всего… Денег нет, врачи не принимают без прописки, а тут этот жэнщина денег предлагает… Прости меня, дэвушка…

Наверное, я всё-таки сумасшедшая. Так или иначе, а я высвободилась из объятий Максима Петровича и подошла немного ближе к этому мужчине. Что-то такое было в его голосе и взгляде, что… я ему поверила.

— Я уже простила, — сказала я, смотря ему в глаза. — Только скажи: что это была за женщина, как она выглядела?

«Насильник» сглотнул.

— Ну, такая… лет сорок пять… Тёмный волос, губы красные… и пальто тоже красное. И на груди брошка такая — стрекоза. А ты… точно прощаешь?