Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Батлер cтр.№ 83

Лоуренс Штейнгардт, американский посол в Советском Союзе, был довольно пугливым и не слишком инициативным человеком. Через три дня после вторжения германских войск он упаковал свои вещи в двадцать три ящика и семь чемоданов и отправил их так поспешно, что вещи ушли вообще без каких-либо опознавательных ярлыков и наклеек. В конце августа он отправил в Стокгольм жену Далси и пятнадцатилетнюю дочь. Не испросив на то разрешения Вашингтона, он отправил в Казань на Волге первого секретаря посольства Чарльза Дикерсона-младшего вместе с другим персоналом на грузовике с имуществом. Он думал, что русские выстоят. Он даже поделился своими мыслями с писателем Эрскином Колдуэллом, с которым он встретился в Москве: «Скорее возможно, чем невозможно, что история повторится» ^[499].

Он сделал немало, чтобы не понравиться Сталину. Как только начался процесс консультаций между двумя державами, Бивербрук и Гарриман быстро поняли, что Сталин не доверяет Штейнгардту. Сталин пожаловался Бивербруку, что посол соглашался с теми, кто говорил ему «абсурдные» вещи о предстоящей капитуляции Москвы. Сталину было известно, что Штейнгардт эвакуировал персонал посольства в Казань и в течение первых шести недель войны дважды впадал в панику, полагая, что у Москвы нет шансов на спасение. По словам Бивербрука, «Сталин жестко осуждал его за это» ^[500].

Сталин поинтересовался мнением Бивербрука о советском после Уманском. Бивербрук дипломатично ответил, что Уманский слишком многих раздражал своим «энтузиазмом» и бесконечными требованиями. Непопулярен Уманский был и в Вашингтоне. Он не нравился генералу Маршаллу, а Стимсон, который вообще его не переносил, как-то написал в дневнике: «Он просто аферист… У Гувера и в ФБР есть документы, из которых известно, что однажды он получал деньги от германского правительства… Он очень скользкий, ненамного умнее кошки и очень сильно отличается от двоих весьма порядочных и прямодушных русских мужиков, которые рядом с ним» ^[501].

Эта двое будут потом отозваны.

Во время общения со Сталиным Бивербрук заметил, что тот рисовал множество волков, заштриховывая фон красным карандашом.

Сталин был прав в своих претензиях к Штейнгардту, чье здоровье было серьезно подорвано из-за постоянных стрессов. Время от времени Штейнгардта охватывали панические настроения. 7 октября он телеграфировал в Вашингтон, что возвращается в США, затем изменил свое решение и 13 октября телеграммой сообщил, что его возвращение откладывается.

* * *

Операция по осаде Москвы под кодовым названием «Тайфун», разработанная ответственным за ее проведение германским генералом Федором фон Боком, началась в сентябре с наступления трех армий численностью два миллиона человек. По числу участников этой операции и ее значению для страны битва под Москвой стала величайшим сражением этой кампании. По данным историка Родрика Брейтвейта, автора книги «Москва 1941. Город и его люди на войне», она унесла жизни 926 000 советских людей.

Поначалу дела у вермахта шли блестяще. 3 октября Адольф Гитлер, выступая с речью в Берлине, заявил, что Красная армия уже разбита и никогда не воскреснет. К 5 октября три германских фронта были уже близки к тому, чтобы взять город в кольцо. Жуков, которому Сталин приказал вернуться в Москву, прибыл в столицу 8 октября. В этот день 600 000 москвичей были мобилизованы для минирования главных мостов и туннелей, строительства заграждений, рытья окопов и уничтожения всех оставляемых промышленных объектов. Эвакуации по железной дороге на восток подлежали 498 организаций и 210 000 рабочих (многие из них уже были отправлены: к ноябрю свыше 700 заводов были эвакуированы по железной дороге на Урал, свыше 300 – в Сибирь, свыше 400 – за Волгу ^[502]).

9 октября пресс-секретарь Гитлера Отто Дитрих заявил, что армии маршала Тимошенко и маршала Семена Буденного обращены в бегство: «Советская Россия лишена возможности обороняться. С мечтой Британии о втором фронте в войне покончено» ^[503].

10 октября майор Йитон телеграфировал в Вашингтон, что скоро русские прекратят сопротивляться. (Гопкинс, который в июле беседовал в Москве с Йитоном, попросил военного министра Генри Стимсона оставить эту информацию без внимания. Он писал: «Я не могу понять, насколько вообще может быть обоснованной и объективной информация военного атташе, которую он черпает на улице или в общественном транспорте».) Тем не менее Стимсон был очень встревожен сообщением Йитона. «Это очень плохие новости из России, – писал он в своем дневнике. – У немцев большой успех, хотя и нет полной уверенности в том, что они смогут реализовать свои планы и завершить кампанию до наступления зимы» ^[504].

Генерал-майор сэр Гастингс Исмей, начальник личного штаба Черчилля, полагал, что Москва падет в течение трех недель. Газета «Нью-Йорк таймс» в те дни писала: «Нас пока не покидает надежда, что русские армии могут быть спасены, что будет создан новый фронт». Газета процитировала заявление Рузвельта: «Для нашей страны настало время прекратить игру в кошки-мышки с Гитлером и, наконец, приступить к решительным действиям».

В Англии все больше людей требовало немедленных военных действий для спасения России. Популярным был призыв направить британские войска, чтобы они форсировали пролив и высадились на континент, обосновывая целесообразность такой операции тем, что Гитлер сосредоточил всю свою военную мощь против России и оставил все побережье от Норвегии до Испании плохо защищенным. Однако Черчилль был слишком далек от реализации таких планов. Он собирал силы для боевых действий в Северной Африке.

* * *

Через несколько дней Рузвельт провел пресс-конференцию, на которой объявил о том, что в последнее время в Россию было отправлено значительное количество военных грузов ^[505]. Потом он добавил, что вся военная техника и снаряжение, обещанные на совещании в Москве в октябре, включая танки, самолеты и грузовики, должны быть отправлены в Россию до конца месяца, причем бóльшая часть этой техники покинет порты США в двухдневный срок. Он также сообщил, что для того, чтобы обеспечить оперативную доставку грузов в порты, персоналу пришлось работать в прошедшие выходные.

Из Токио продолжала поступать военная информация от Рихарда Зорге. Доверие к нему возросло после того, как он сообщил точную дату германского вторжения. Теперь ему поручили выяснить, имеет ли Япония планы нападения на советский Дальний Восток на границе с Маньчжурией. 14 сентября Зорге сообщил, что Япония приняла решение не нападать на СССР. А в своем последнем сообщении от 4 октября он подкрепил такие сведения убедительными фактами. Сталин пришел к выводу, что у него практически нет выбора: ему предстояло либо отозвать с Дальнего Востока все охраняющие маньчжурскую границу войска, либо потерять Москву. Однако армии пришлось бы преодолеть огромное расстояние, многие тысячи километров, на что уйдут недели, пока они прибудут сюда. А чтобы японцы не рискнули напасть (что вовсе не исключалось, если бы они все же узнали, что граница почти не охранялась), передислокацию войск следовало провести максимально скрытно от Квантунской армии. По свидетельству советского историка Роя Медведева, 12 октября Сталин вызвал в Кремль командующего войсками Дальневосточного фронта генерала Иосифа Апанасенко и других высших офицеров штаба Дальневосточного фронта.