Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Батлер cтр.№ 68

Рузвельт просил Сталина держаться подальше от Гитлера.

Молотов внимательно выслушал Штейнгардта, затем разъяснил позицию своего правительства. Штейнгардт с согласия Молотова делал необходимые пометки.

Молотов объяснил, что его правительство заинтересовано не «просто в общих декларациях», а в «определении конкретных действий, которые следует предпринять в тех или иных особых условиях или обстоятельствах, а также в выработке взаимных обязательств сторон по противодействию агрессии… Для нас важны все переговоры с Францией и Англией, которые состоялись до настоящего времени, поскольку они могут привести к соглашению о взаимной помощи по организации обороны» ^[377]. Штейнгардт спросил у Молотова его мнение по поводу вероятного исхода переговоров. Молотов ответил: «Мы потратили много времени на переговоры, давая тем самым понять, что ожидаем положительного исхода, и нас не стоит винить в задержке принятия решения».

Молотов заявил, что он четко осознает, что Рузвельт не мог принять «немедленного» участия в решении европейских вопросов, однако он знает, что президент Рузвельт искренне желает сохранить всеобщий мир и что в этой связи его правительство уделит максимум внимания только что высказанному мнению и осознает его важность.

Послание президента, к сожалению, было слишком кратким и запоздалым, чтобы изменить ситуацию. В тот же вечер в 20:00 Молотов встретился с Шуленбургом. Шуленбург доложил руководству, что он нашел Молотова «на удивление сговорчивым и откровенным… Важно то, что он совершенно ясно выразил желание заключить с нами пакт о ненападении» ^[378]. Молотов дал согласие на приезд в Москву министра иностранных дел Риббентропа, чтобы «заложить основы для решительного улучшения германо-российских отношений» ^[379] и заключить экономическое соглашение, после которого должно последовать заключение Советским Союзом пакта о ненападении.

Прочитав телеграмму, Риббентроп был весьма взволнован. Он с трудом владел собой. Он отправил телеграмму с пометкой «СРОЧНО» Шуленбургу с указанием сообщить Молотову, что министр иностранных дел рейха может прибыть в Москву «в любое время после пятницы, 18 августа» ^[380].

20 августа Шуленберг, как ему и было указано, представил Сталину телеграмму на его имя, на простом листе бумаги (не на бланке). Письмо, адресованное «господину Сталину», было написано Гитлером в примирительной и вежливой форме:

«Заключение пакта о ненападении с Советским Союзом означает для меня определение долгосрочной политики Германии… Я убежден, что текст дополнительного протокола, желаемого Советским Союзом, может быть выработан в самые короткие сроки, если ответственный государственный деятель Германии сможет лично прибыть в Москву для переговоров… Имперский министр иностранных дел будет облечен всеми чрезвычайными полномочиями для составления и подписания пакта о ненападении, а также протокола.

Я был бы рад получить Ваш скорый ответ. Адольф Гитлер».

Сталин телеграфировал немедленно: «Я надеюсь, что германо-советский пакт о ненападении станет решающим поворотным пунктом в улучшении политических отношений между нашими странами», – и подчеркнул, что Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел рейха, может прибыть 23 августа.

Риббентроп, и так-то взволнованный, теперь еще был обеспокоен тем, что его поездка может сорваться (Сталину достаточно было лишь передумать), поэтому на следующий день он отправил Шуленбургу телеграмму: «Прошу сделать все возможное, чтобы поездка состоялась» ^[381].

Между тем германская армия готовилась к войне. Можно было видеть, как колонна протяженностью более полукилометра, состоявшая из солдат в полной боевой экипировке, огромных грузовиков, буксировавших боевую технику, в том числе пятиметровые пушки, и гусеничных машин, направлялась в германские казармы в Глейвице, расположенном в трех километрах от границы с Польшей. Британский военный министр Лесли Хор-Белиша, которого журналисты 20 августа видели в шортах на пляже в Каннах, спустя полчаса после получения телеграммы уже в одетом виде направлялся на поезде в Париж ^[382]. В Шотландии Невилл Чемберлен упаковал свое снаряжение, покинул свой заветный водоем с форелью и на ночном поезде направился в Лондон.

23 августа, в среду, Риббентроп прибыл в Москву на личном самолете Гитлера, хорошо оборудованном «Кондоре». Вместе с ним прибыли девять дипломатов, в том числе заместитель министра иностранных дел, глава протокольной службы и руководитель Восточного департамента министерства иностранных дел. По их прибытии в Кремль Сталин лично приветствовал делегацию, подчеркнув тем самым важность этого события.

Встречи германских и советских официальных представителей продолжались всю вторую половину дня и завершились ночью. В час ночи Риббентроп позвонил Гитлеру и сообщил о подписании пакта. Тотчас же данная новость была обнародована по национальному радио Германии. Поскольку данное соглашение гарантировало безусловный нейтралитет России вне зависимости от предпринятых Германией действий, издание «Нью-Йорк таймс» сообщило, что оно «вызвало величайший восторг во всех политических кругах» ^[383]. Согласно заявлению Штейнгардта, Сталин лично проводил переговоры с Риббентропом, и после их завершения Риббентроп поднял тост за Гитлера и «за возрождение традиционной русско-германской дружбы». В соответствии с записями нескольких присутствовавших германских офицеров Риббентроп даже позволил себе большее, повторив берлинскую шутку, что «Сталин еще присоединится к Антикоминтерновскому пакту» ^[384].

Позже в тот же день новость о заключении пакта была опубликована в газетах «Правда» и «Известия». В обмен на обещание советского нейтралитета (статья 2: «Воздерживаться от любой поддержки любой страны, находящейся в состоянии войны с другой страной» ^[385]) Гитлер неохотно дал согласие на право Советского Союза контролировать Прибалтийские страны и часть польских территорий, примыкавших к Советскому Союзу (данное соглашение не было частью официального документа).