Артефактика. От теории к практике - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Снежная, Любовь Ремезова cтр.№ 55

Макс только покачал головой и вернулся к работе. А я тихонько вздохнула.

Нет, все-таки вранье.

Страх разоблачения настырно грыз меня изнутри весь остаток рабочего дня. А при этом еще и нужно было без конца себя контролировать, чтобы мастер ничего не заподозрил. Я вымоталась за пару часов больше, чем за два дня лазанья по карьеру, пока не пришла к мысли, что хватит трястись. В конце концов, я имею право принимать собственные решения. Даже если они окажутся ошибочными. Даже если они не нравятся Максу. Даже если они не нравятся Максу, потому что окажутся ошибочными.

Этот оптимистичный вывод придал уверенности, и дело пошло куда веселее. Но о случившемся я все же не забыла. А потому перед самым окончанием дня вызвалась сходить уточнить расписание на завтра — в каких забоях шахтеры в первую очередь остановят работу, чтобы мы могли их осмотреть. Ну и заодно занести измеритель. Макс согласился без возражений, а я лишний раз порадовалась, что подъем пройдет без него. Успех недавнего преодоления паники еще определенно нуждался в закреплении.

— Мастер Аттария. — Против обыкновения управляющий мне не обрадовался. Вид у него был растерянно-злой. — А я как раз думал, как вам сообщить.

Сердце заколотилось чуть быстрее от дурного предчувствия.

— Авария не была случайностью, — не стал юлить мужчина, избегая тем не менее смотреть мне в глаза. — Трос подрезали.

Находящийся тут же солидный дядечка-орк кивнул и перехватил эстафету:

— По результатам расследования можно утверждать, что трос, оборвавшийся во время аварии, был поврежден не в ходе эксплуатации, а подрезан неизвестным злоумышленником. В данный момент его личность устанавливается, охрана приложит все усилия и сделает все возможное, чтобы найти виновного. Во избежание подобных ситуаций впредь меры безопасности усилены, — отчитался он монотонным голосом.

И под эту хмурую речь я размышляла о том, что врать Максу все же было скверной идеей…

В гостиницу я возвращалась, погруженная в свои мысли. Мастер лишних вопросов не задавал, кажется, решил, что я устала и вымоталась. Но меньше всего меня сейчас волновали гудящие ноги и слезящиеся глаза.

«Маленькая тайна» вместо того чтобы решить мою проблему, превратилась в «большую катастрофу». Потому что не рассказать Максу о случившемся в свете диверсии было нельзя. Если, как предполагают господин Дайн и его начальник охраны, она была подстроена конкурентами, чтобы сорвать повышение статуса Аргейдовых приисков, то кто может поручиться, что им не придет в голову еще какая-нибудь светлая идея? И они не попробуют, например, припереть мастера-оценщика к стене с ножом у горла. Макса обязательно надо предупредить об опасности.

Но рассказать о саботаже — признаться в намеренном утаивании правды. И если раньше на кону стояла «всего лишь» свобода, то теперь вообще жизнь!

Убьет. Как пить дать убьет. В стене шахты закопает и скажет, что так и было.

В памяти некстати всплыл давний скандал в мастерской на тему моих кудряшек, вернее, их отсутствия. Если он из-за такого пустяка так разъярился, то что же будет сейчас?..

Мы разошлись по комнатам — переодеться и привести себя в порядок перед ужином после суточного нахождения под землей. Но, стащив с себя блузку, я поняла, что чем дольше откладываю признание, тем хуже. А потому торопливо натянула первое, что попалось под руку, и вылетела в коридор.

Макс на стук отозвался не сразу.

— Ты уже? — удивился он, открывая дверь. — Подожди две минуты, я… что стряслось?

Да уж, скрывать эмоции вряд ли получится, меня сейчас куда больше волновал правильный подбор слов. Но они почему-то не находились.

— Кое-что случилось. — Я вошла и прикрыла за собой дверь, а потом замерла возле нее, нервно сжимая пальцы. — Сегодня после обеда. Когда ты послал меня за измерителем…

Чем дольше я говорила, тем отчетливее у Макса каменели скулы, тем темнее становились глаза, реже и шумнее — дыхание. И в какой-то момент я опустила глаза, потому что смотреть на стремительно впадающего в бешенство мастера было попросту страшно.

— …Я сглупила. Прости.

— Сглупила?! — мгновенно взвился Макс, судя по всему, с трудом дождавшись окончания речи. — Да чем ты вообще думала?! Это не просто глупость, это идиотизм какой-то! Ты за кого меня принимаешь?!

— Просто… — заикнулась я, но тут же стало ясно, что право голоса я на ближайшее время потеряла безвозвратно.

— Ты всерьез полагаешь, что я запер бы тебя в комнате из-за несчастного случая? Я что, за эти два месяца неясно дал понять, что хочу, чтобы ты стала хорошим специалистом? Не я ли прилагал все усилия для того, чтобы тебе помочь в этом? Я похож на идиота, который готов загубить собственные старания из-за какой-то случайности, которая может никогда в жизни больше не повториться?

У меня уже пламенели и щеки, и уши. Я и без того чувствовала вину за случившееся, но теперь в компанию червячков «за вранье» и «за непрофессионализм» вгрызся еще один — «за неблагодарность».

— Но если бы ты знал, что это диверсия, — я все-таки попыталась защититься, — ты не позволил бы мне работать. Как тогда в мастерской — остаться на ночь.

— А ты не думала о том, чтобы не решать за меня, как я прореагирую?! И вообще! Ты. Мне. Соврала! — обвинительно ткнул он, а потом тут же перескочил на преступление по совершенно иной статье: — Ты хоть понимаешь, что мы здесь не в игрушки играем, а занимаемся очень важным и ответственным делом, в котором имеет значение любая мелочь. А подобное — это уж точно не мелочь!

— Макс, я… — Желание оправдаться по двадцать пятому кругу внезапно испарилось, и я только устало уточнила: — Скажи, ты на меня сейчас как на девушку орешь или как на подмастерье?

Мужчина замер на вдохе для очередного обвинения, уставился на меня и вдруг шумно выдохнул.

— Тьфу на тебя, Нинон, такой скандал испортила.

И отвернулся.

В комнате повисла гнетущая тишина, которой я отчего-то не обрадовалась.

— Макс…

Мастер не отозвался, вместо этого, задумчиво глядя в окно, начал методично и неторопливо застегивать рубашку.

Я потопталась у дверей, чувствуя себя на редкость глупо. И что теперь делать? Уйти к себе, дать ему отбушеваться и вернуться к разговору о том, что после ссор вообще люди частенько мирятся, позже? Или, если я сейчас уйду, он окончательно рассердится?

Хотя куда уж окончательнее…

Я сделала маленький шаг вперед. Еще один. И еще. Пока не уперлась в каменно-напряженную спину своего мастера. В прямом смысле — ткнулась лбом и, помедлив мгновение, неуверенно обняла за пояс.

— Прости, пожалуйста, — глухо пробубнила я белому льну перед глазами.

Сначала Макс не шелохнулся, а затем глубоко набрал в грудь воздуха, шумно выдохнул и обернулся. А мгновение спустя он сгреб меня в охапку, с силой прижимая к себе. Я прислонилась щекой к тонкой ткани, через которую ощущалось биение сердца, и улыбнулась, счастливо закрывая глаза.