София Палеолог. Первый кинороман о первой русской царице - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 37

От каждой седмицы оставалось по три ночки, а если вспомнить о постах и праздниках, да еще и о бесконечных отъездах занятого князя, то получалось совсем мало.

Сначала София не понимала, почему здоровый, сильный мужчина так редко бывает у нее в опочивальне, винила себя, свое неумение, свою холодность. Но вовсе не была она холодна, напротив. Однажды не выдержала и с затаенной обидой спросила свекровь, чем, по ее мнению, так не угодила мужу, что тот уже третий день в Москве после долгой отлучки, а к ней в опочивальню ни ногой. Мария Ярославна широко раскрыла глаза:

— Да ведь пятница, суббота да неделя были. Князь не без греха, конечно, но коли желаете дите здоровое зачать, то должны правила блюсти.

София не поняла, но запомнила, а немного погодя спросила о запретах Олену. Та бойко перечислила. Вот тогда великая княгиня и поняла, что не холодность заставляет князя редко навещать ее по ночам, а воздержание богобоязненного человека.

Тогда услышала еще одно: от государя многое зависит на Руси, так много, что страшно подумать. Об этом спросила уже своего исповедника в Троице-Сергиевом монастыре. Тот головой покачал, ответствуя:

— Государи бывают добрые и недобрые. Первые по заповедям Божьим поступают, вторые по злому умыслу. Добрый государь пример являть должен веры и соблюдения правил. Не будет государь богобоязненным, не станет он законы веры блюсти, чего же от остальных ждать? Он за все отвечает. Тяжела доля государя, ох тяжела… С него особый спрос, он всякую минуту на виду. А Москва одна осталась защитницей православия. Не соблюдет государь веру, потеряет и народ, а там и до прихода Антихриста (спаси Господи!) недалеко. — Епископ несколько раз перекрестился, словно отгоняя страшное видение. Софии стало не по себе от его слов, его тона. — Выходит, не только Русь своей верой великий князь спасает, но весь христианский мир.

С того дня в Софии что-то изменилось. Она вдруг посмотрела на мужа и самое себя иными глазами. К страстному влечению к красивому, сильному человеку добавилось искреннее к нему уважение. И сама она уже не была той заносчивой византийской царевной, считавшей московитов ниже себя, что намеревалась научить Русь и склонить мужа к унии.

София еще не поняла всей глубины веры, не почувствовала вполне, как сильно влияет она на каждодневные поступки всех людей, а особенно князя, но понимать начинала. Не в том разница, с какого плеча крестятся, не в том, что в православных соборах и церквях на прихожан смотрят строгие лики святых, а в готовности за веру жизнь отдать, уверенности православных в том, что нарушение ими заповедей Божьих навлекло на Русь страшную беду — Орду неисчислимую. И что исправить можно только верой, а уж битвы дело второе.

А впереди всех — государь. Он защитник, он заступник, он и пример для всех.

Появилась еще одна мысль, вернее понимание: иногда Иван Васильевич вынужден поступать жестоко, чтобы добиться своего, но бывает, когда это же можно получить хитростью. Великий князь хитер, очень хитер, об этом твердят и его враги, и его друзья, но не везде он видит возможность перехитрить, не мудрствуя. Вот в чем пригодился женский цепкий ум Софии. Позже она не раз легко добивалась результата там, где муж мог и сплоховать. Добивалась всего лишь хитростью.

Но это будет позже, а пока главное для великой княгини — родить сына. Лучше дюжину. Только тогда ее признают и достойной почитания, и равной той же Марии Ярославне, и просто великой княгиней.

Умная женщина понимала, что просто родить сыновей мало, чтобы завоевать признание, уважение и любовь окружающих, придется немало потрудиться. Она еще поймет, что никогда не сможет занять достойного места в сердце другой умнейшей женщины — великой княгини Марии Ярославны, но тогда казалось, что рождение хотя бы первого сына изменит сразу все.

София думала только об этом — родить сына. Ждала мужа каждые понедельник, вторник и четверг…

Что помогло — снадобье повитухи, желание ли Софиино огромное, спокойствие, пусть и временное, великого князя, все ли вместе, или судьба такая, но к Рождеству Богородицы в сентябре Софья уже точно знала, что тяжела. И без того немалая ее грудь начала словно тяжелеть, по утрам мутило. Боясь даже невольно сглазить, София долго молчала и лишь когда во второй раз получила подтверждение своей счастливой догадке, с гордостью попросила утром соленый огурчик.

Гликерия, поняв причину странного желания государыни, ахнула:

— Неужто?!

— Да. Не болтай только, чтоб никто больше пока не знал!

Но разве можно утаить что-то от женщин, которые вокруг? Они нюхом почуяли, что счастливый блеск в глазах Софии и довольная улыбка, которую она так старательно прячет за нахмуренным видом, не зря.

Понимая, что великий князь не простит, если новость узнает от кого-то другого, даже от матери, сказала сама. Вечером, убедившись, что супруг в добром настроении, погладила свой несуществующий пока живот и смущенно произнесла:

— В тяжести я…

Иван ахнул:

— Ты?!

София с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться, мол, не ты же! Стояла, опустив голову, кивнула.

Муж осторожно приложил руку к ее животу:

— Сын?

В голосе было столько надежды, что очень хотелось согласиться, ведь София и сама так ждала сына! Но она честно пожала плечами:

— Не ведаю о том.

— Осторожно надо, чтобы плоду не повредить, — как опытный уже отец заявил Иван.

Они были осторожны, горячие ночи стали куда более прохладными, а потом и вовсе прекратились, князь заходил в опочивальню только поинтересоваться здоровьем да пожелать покойной ночи. София очень тосковала без него, без его объятий, но понимала, что это необходимо, и мирилась.

Понимала она и то, что чем чаще будет рожать, тем меньше жарких ночей с любимым мужем у нее будет. Но если рожать не будет, то еще хуже. Что ж, приходилось мириться и с этим. А также с тем, о чем, думая, что княгиня спит и не слышит, болтали меж собой девки: к князю водят отобранных лебедушек, не часто, но водят. Грех это, но тело своего требовало, вот и соглашался. И ничего с этим Софии не поделать… Ее женская доля такая — надеяться, носить, рожать, снова надеяться и терпеть.

Она уже поняла, что, чтобы стать правительницей, надо стать матерью, и чем больше будет сыновей, тем лучше. Пока не родит троих-четверых, будут смотреть как на пустышку. Терпела…

Срок приспел к Кузьме весеннему. Святитель Косьма, конечно, защитник, но давать это имя сыну (София была уверена, что носит сына!) не хотелось. Но через шесть дней Георгий Победоносец, ежели в его честь крестить, то мальчику счастливая судьба будет.

Но почувствовав первые схватки, она забыла обо всех святых, кроме Параскевы Пятницы и самой Богородицы, умоляя их помочь.

Ни великого князя, ни Марии Ярославны в тот день в Москве не было. Князь вообще редко на месте сидел, а вот свекровь не зря уехала. Почему? София не поняла, но и не до нее было. Мучилась недолго, но крепко, стискивала зубы, металась по перине, срочно постеленной в жарко натопленной мыльне и к утру родила.