— Она не смогла бы меня опознать, — возразил Абашев. — Там было слишком темно.
— Зато она разглядела ваши ботинки. Приметные у вас ботинки. С золоченой короной на каблуках, не так ли? Уверена, вы и сейчас в них.
Абашев инстинктивно поджал ноги.
— Меня интересует другой вопрос, — проговорила я. — Как долго вы собирались совершать нападения?
— До тех пор, пока смерть Насти не будет отмщена, — гордо вскинув голову, ответил Абашев. — Бизнес Елены уже трещал по швам. Еще немного, и с ней было бы покончено.
— Немного — это гибель Ганшиной и Жемчужниковой? — разозлился Харитонов. — А если бы и их оказалось недостаточно? Ты бы так и продолжал убивать?
— Я восстанавливал справедливость. И я бы добился своего.
Харитонов поднял трубку внутреннего телефона:
— Асидов, уведи задержанного.
Через минуту мы остались в кабинете одни. Харитонов тяжело вздыхал.
— Как думаете, смогли бы мы доказать его вину, если бы он пошел в отказ?
— Наверняка, — уверенно ответила я.
— Но ведь у вас не было никаких доказательств. Все козыри были на руках у этого подонка.
— Знаете, в Италии говорят: «Даже если у тебя все козыри на руках, жизнь может начать играть с тобой в шахматы». Это как раз тот случай, вы не находите? — улыбнулась я. — Абашев играл в карты, а мы с вами положили на стол шахматную доску. Этому он ничего не мог противопоставить. Так что не сомневайтесь, его признание закономерно. Позиция на доске исключала другие варианты.
Харитонов непонимающе смотрел на меня. Я поднялась и, не прощаясь, вышла. Мне предстоял еще один нелегкий разговор. С клиенткой, чье отношение к человеческой жизни сродни безумию разоблаченного убийцы.