День независимости - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Форд cтр.№ 63

– Как Клари?

– Все хорошо. Сегодня ночует в его спальне. Сказала, что будет за ним присматривать.

– Девочки, насколько я понимаю, взрослеют быстрее мальчиков. А как Чарли? Он уже успел правильно навощить ялик?

– У него сильно опухла челюсть. Послушай, извини. Все улажено. Так куда ты собираешься его повезти, я снова забыла?

– По «Залам славы» бейсбола и баскетбола. – Неожиданно идея начинает казаться мне немыслимо глупой. – Хочешь, я ему позвоню?

У моего сына отдельный телефонный номер, он – настоящий коннектикутский подросток.

– Просто приезжай и забери его, как было задумано. – Она уже нервничает, ей не терпится закончить разговор.

– Ты-то как?

Мне вдруг приходит в голову, что я не видел ее уже несколько недель. Не так чтобы очень долго, но долго. И по какой-то причине это выводит меня из себя.

– Все хорошо. Прекрасно, – устало отвечает она, избегая личного местоимения.

– Под парусом часто ходишь? Утренние туманы видела?

– Что означает твой тон?

– Не знаю. – Я и вправду не знаю. – Просто мне от него легче становится.

Повисает телефонное молчание. Перезвон игровых автоматов, лязг столовых приборов за стойкой гамбургерной усиливаются, облекают меня со всех сторон. Еще один дальнобойщик – клетчатая рубашка, синие джинсы, волнистые волосы и толстый бумажник на цепи – стоит в ожидании между телефонами и залом, поглядывая то на пачку документов в своей руке, то – с ненавистью, как будто я его личную линию занял, – на меня.

– Скажи мне что-нибудь правдивое, – прошу я Энн. Понятия не имею почему, но голос мой звучит интимно и взывает к ответной интимности.

Впрочем, я знаю, какое выражение появилось на ее лице. Она закрыла глаза, а потом открыла, но уже глядя совершенно в ином направлении. Приподняла подбородок, чтобы посмотреть на лакированный потолок или еще какую-то изысканную, sui generis ^[53] в архитектурном смысле деталь комнаты, которую занимает. Губы Энн наверняка сложены в непреклонную тонкую линию. Я, право же, рад, что не вижу этого выражения, потому как, увидев, онемел бы, точно прогулявший занятия школьник.

– Вообще-то мне совершенно неинтересно, что ты хотел этим сказать, – ледяным тоном сообщает она. – У нас с тобой не дружеский разговор. Всего лишь необходимый.

– Мне просто захотелось услышать от тебя что-нибудь важное, или интересное, или идущее от самого сердца. Вот и все. Ничего личного.

На самом-то деле я пытаюсь нащупать следы ее ссоры с Чарли, о которой сказал мне Пол. Что может быть невиннее?

Энн не отвечает. И потому я добавляю скудноватое:

– Я вот могу сказать тебе кое-что интересное.

– Но не идущее от самого сердца? – сварливо осведомляется она.

– Ну…

Рот я, разумеется, открыл, не зная, какие произнесу слова, какие взгляды провозглашу или подкреплю, какое условие человеческого существования размещу под моим крошечным микроскопом. Это пугает. Но ведь такова участь каждого – мы учимся стоять, обучаясь ходить. (Дес-позиция, дес-позиция и дес-позиция.)

А едва не сказал я вот что: «Я собираюсь жениться». Мне удалось каким-то образом затормозить сразу после «я». Правда, я надумал произнести эти слова лишь потому, что они извещают о некоем значительном поступке, и единственная причина, по которой умолк (не считая того, что ничего я не собираюсь), состоит в том, что они покончили бы с моей ответственностью за нашу историю, а потом пришлось бы еще выдумывать кучу «последующих» событий и потрясающих поворотов судьбы, благодаря которым я смог сорваться с крючка. К тому же я рисковал попасться на вранье и стать жалким в глазах детей, у которых и так уж хватает сомнений на мой счет.

Бедный дальнобойщик все еще ест меня глазами. Рослый, широковатый в бедрах малый с впалыми скулами и бусинками ввалившихся глаз. Наверное, еще один приверженец лаймового одеколона. Браслет на его часах, замечаю я, сделан из позолоченных и сцепленных ушек, дергая за которые открывают пивные банки. Он постукивает по циферблату и произносит одними губами: «Я опаздываю». В ответ и я произношу одними губами какую-то несуразицу и поворачиваюсь к маленькой затхлой полукабинке, отделяющей меня от прочих человеческих существ.

– Ты еще там? – раздраженно осведомляется Энн.

– Ммм. Да. – Сердце ни с того ни с сего заколотилось снова. Я смотрю на мой невыпитый кофе. – Я думал о том, – говорю я, все еще ощущая некоторое замешательство (возможно, я не совсем протрезвел), – что, разведясь, ты полагаешь, будто все изменилось, многое отброшено. Но по-моему, ни черта не отбрасывается, а еще и добавляется много чего, новое бремя. Так человек и узнает пределы, которые ему поставлены, и разницу между не могу и не стану. При этом он может также обнаружить в себе некоторую циничность.

– Должна тебе сказать, я совершенно не понимаю, о чем ты толкуешь. Ты что, пьян?

– Может быть. Но сказанное мной все равно остается истиной.

У меня начинает подергиваться правое веко – в такт продолжающему отбивать «бим-бом» сердцу. Сам себя запугал.

– Ну как знать, – говорит Энн.

– Ты ощущаешь себя женщиной, когда-то побывавшей замужем? – Я поглубже втискиваюсь в мой металлический телефонный гробик ради той тишины, какую в нем можно обрести.

– Я не ощущаю себя побывавшей замужем, – еще раздраженнее отвечает Энн. – Я была замужем. Давно. За тобой.

– Восемнадцатого исполнится семь лет, – говорю я, и сразу по спине моей словно стекает струйка ледяной воды – это осознание того, что я и вправду разговариваю с Энн. Ведь чаще всего я с ней не разговариваю, просто слушаю ее записанный автоответчиком голос, хоть мысли о ней и вертятся все время в моей голове. Меня так и подмывает сказать ей, какое это странное чувство, – а вдруг так я смогу уговорить ее вернуться ко мне? Да, но что потом? И тут что-то вдруг громыхает, да так, что я едва не выпрыгиваю из моей обувки. Бум-бум-бум-дзинь-дзинь-дзинь! Хряяяяясь! Кто-то сорвал в адовой нише игровых автоматов за залом сенсационный джек-пот. Другие игроки – похожие на привидений, одурманенные, судя по их виду, наркотиками подростки – подбираются поближе к счастливцу, посмотреть.

– Я вот начинаю ощущать не то, что ощущал прежде, – говор я под этот шум.

– То есть? Ты уже не понимаешь, что значит чувствовать себя женатым?

– Ну да. Что-то в этом роде.

– А это потому, что ты не женат. Тебе следовало бы жениться. Тогда и нам всем стало бы легче.

– Что, быть женой старикана Чарли так уж приятно, а?

Хорошо все же, что я не выпалил, будто собираюсь жениться. Ведь тогда и разговора этого не было бы.