Королева Брунгильда - читать онлайн книгу. Автор: Брюно Дюмезиль cтр.№ 11

Несмотря на слишком далеко идущие выводы, которые иногда делают из монументального «Заката и падения Римской империи» Эдуарда Гиббона, церковь, конечно, более способствовала сохранению римского мира, чем погружению его в хаос. Клирики, конечно, утверждали, что с надеждой ждут прихода Апокалипсиса; однако это не значит, что они хотели увидеть его при жизни. Если брать шире, то религия сострадания давала Поздней Римской империи возможность по-прежнему выглядеть сильным государством, даже позволяя себе многие слабости. Такое политическое христианство запросто переживет гибель империи. Брунгильда и ее современники в совершенстве сумеют воспользоваться потенциальными возможностями религии, Бог которой — одновременно безжалостный Судия и любящий Отец.

Политический крах

Глубинные реформы IV в. могли бы спасти Рим. Кстати, усилий, направленных на возрождение, хватило для сохранения Восточной империи, где римская власть продержалась до падения Константинополя в 1453 г. На Западе история пошла иначе — то ли потому, что кризис был тяжелее, то ли потому, что римлянам не повезло.

Действительно, в конце IV в. казалось, что главные составляющие кризиса III в. снова вернулись. Вторжения, отпадения провинций, смерти императоров и восстания из-за налогов чередовались в бешеном темпе, и только Африку гроза как будто обходила стороной. В 392 г. одному узурпатору, Евгению, даже удалось вытеснить правящую династию при поддержке франкского полководца Арбогаста. Настало время восстановить порядок, и римский император Востока Феодосии I (379–395) выступил, чтобы вернуть контроль над Италией. Для помощи в войне он попросил содействия вестготов, тех беспокойных, но эффективных вспомогательных воинов, которых ранее поселил на Балканах. В битве на реке Фригид 6 сентября 394 г. варварские солдаты императора Востока сразились со столь же варварскими войсками узурпатора Запада. Благоприятный ветер позволил Феодосию I победить, и его панегиристы видели в этом чудо, случившееся в пользу самого католического из римских императоров. О том, что как римлян, так и католиков среди солдат победоносного государя несомненно было немного, предпочитали не говорить.

Со смертью Феодосия в 395 г. империя по обычаю, уже давнему, была разделена между двумя его сыновьями: Гонорий получил Запад (буквально pars occidentalism «западную часть»), а Аркадий — Восток. Поскольку обеим этим частям средиземноморского бассейна более не предстояло воссоединиться, историки с тех пор говорят о Западной империи и Восточной империи. Но это не более чем речевое упрощение. Несмотря на рост различий, обе этих единицы образовали одну и ту же империю, управляемую государями, которые оставались братьями в биологическом и символическом смысле.

Однако Западу не удалось выйти из кризиса. В 406 г. рейнский лимес был снова прорван, и толпы варваров — вандалов, свевов и аланов — разлились по Галлии. Потом, в 410 г., вестготы короля Алариха I сочли, что римский наниматель плохо им платит — а прежде всего плохо кормит. В качестве шантажа, чтобы заставить императора Гонория выполнить свои обязательства, вестготы захватили город Рим и разграбили его. Это событие поразило умы, поскольку казалось, что впервые более чем за тысячу лет столица империи не устояла перед натиском варваров. Но достаточно отнестись к Алариху как к мятежному римскому полководцу, чтобы найти многочисленные прецеденты: за пятьсот лет истории многие соискатели верховного титула, в том числе сам великий Константин, вступали в Рим с оружием в руках. Аларих требовал не пурпура, а провизии для своих войск. Кстати, в 410 г. Рим уже не был столицей римского мира. Хоть он по-прежнему был окружен ореолом престижа, но этот титул он уступил Равенне.

Тем не менее двойная травма 406 и 410 гг. стала страшным ударом для Западной империи. Многие сочли, что наступил конец света, и святому Августину потребовался весь его интеллект, чтобы в «Граде Божьем» объяснить своим христианским единоверцам: Царство Божье не имеет столь же временного характера, как империи людей, и несчастья Рима не означают прихода тех последних времен, которых никто не хотел встретить.

Верховные полководцы, руководившие pars occidentalis от имени слабых императоров, предлагали более прагматические реакции на череду поражений. Спасая средиземноморское сердце империи, они жертвовали отдаленными провинциями. В начале V в. последние римские войска были выведены из Британии, оставив провинциалов самим обороняться от набегов пиктов и саксов. А чтобы спасти Галлию и Испанию, империя, как всегда, обратилась к варварам. В 418 г. Гонорий простил вестготам разграбление Рима и поселил их в Аквитании, между Тулузой и Бордо, поручив защищать то, что еще можно было защитить. В середине V в. империя дополнила оборонительную группировку, поселив в провинциях другие народы, в частности, франков в Бельгике и Северной Галлии и бургундов в верховьях Роны.

Поскольку они подписывали договор (foedus) с империей, этих варваров, поселившихся на римской земле, отныне называли федератами (foederati). Статьи соглашения предусматривали, что эти люди предоставят военную защиту провинциям, где они живут; взамен Римское государство даровало им доходы в размере третьей части налога, который взимался с сельскохозяйственных земель — в соответствии с режимом, называемым «режимом гостеприимства» . Естественно, платить подати от варваров не требовали. Таким образом, понятно, что в определенных случаях foedus представлял собой настоящий механизм взятия угрожаемого региона под защиту. Но в других случаях он позволял Риму признать фактическую оккупацию провинции варварами, легализуя ее, потому что захватчики становились римскими солдатами. Тем не менее, за исключением Италии и Африки, где императорская власть оставалась сильной, эта система распространилась по всему Западу.

Обитателей провинций, помещаемых под защиту федератов, сначала тревожило самоустранение центральных властей. Ведь римлянину должно было казаться странным, что ему придется подчиняться варварскому королю — не по причине его этнического титула, а потому, что этот же человек был признан высокопоставленным чиновником империи. А вожди федератов, легальным путем или нет, быстро присвоили основные гражданские должности на территориях, которые им доверили. К тому же режим «гостеприимства» то и дело выходил за установленные рамки, и то, что должно было сводиться к перераспределению налоговых поступлений, превращалось в захват варварами земель. В более редких случаях между провинциалами и их защитниками могли возникать конфессиональные трения. Действительно, в то время как почти все римские нотабли были католиками, варвары в большинстве упорно придерживались язычества или принимали германское арианство.

С другой стороны, осевшие на земле имперские германцы, какими становились федераты, не обязательно были «плохими парнями». Эти люди практиковали римское право, почитали церкви и в целом обеспечивали лучшую защиту, чем исконно римские военные части. Провинциалы даже начали находить в этой ситуации преимущества. В 450-х гг. епископ Ориенций Ошский отмечал, что вестготский король Теодорих II (453–466) уважает местное население, тогда как «регулярные» римские части не останавливаются перед резней . В тот же период овернский сенатор Сидоний Аполлинарий записал, что тот же Теодорих на удивление освоил латинскую литературу. С подобными правителями всегда можно будет найти общий язык. Более циничной была констатация крупных собственников: варвары стараются поддерживать в порядке управление провинциями. Чем меньше чиновников, тем меньше налогов надо платить. Режим «гостеприимства» оказался выгодней, чем казалось поначалу.