Изумрудный шторм - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Дитрих cтр.№ 29

– Основную часть времени губернатор проводит в своей новой резиденции в Сент-Джонс, это на другом конце острова, – сказал Генри. – Но в данный момент он отсутствует: поехал проинспектировать свою плантацию в Карлайле. Там вы отобедаете с ним завтра и узнаете об острове много нового. Он уже ознакомился с рекомендательным письмом от Смита.

Сэр Сидней Смит снабдил нас письмом, которое надо было показывать представителям власти, требовавшим пропуск в Санто-Доминго, где мог находиться наш сын, а также поддельными документами, чтобы обмануть французов.

– А здесь куда больше черных лиц, чем в Триполи, – заметил я. – Больше, чем у нас в Америке, между Мэрилендом и Вирджинией. Даже ваш гарнизон, судя по всему, по большей части состоит из негров.

– А вы наблюдательны, – заметил Динсдейл. – На Антигуа проживает всего три тысячи белых, рабов же в десять раз больше. Ремеслами занимаются вольнонаемные черные и мулаты, и даже костяк нашей пехоты состоит из чернокожих. Наши сколачивают здесь состояния на сахаре, но не одному белому не вынести тягот полевых работ по выращиванию тростника. Так что наш остров – это Конго.

– Восстания не боитесь?

– Ну, мы уже пережили не меньше дюжины за всю историю. – Капитан покосился на мою жену, видимо, рассчитывал увидеть на ее лице страх. – Мы и на кол их сажали, и живьем жгли, и кастрировали, и расплавленный воск на свежие раны лили, и ноги отрубали. – Он вытер пот со лба платком, пропитанным запахом духов. – Мы их вешаем, расстреливаем, заковываем в кандалы, преследуем беглых с собаками. И лично я считаю это милосердным, поскольку таким образом мы предотвращаем еще худшее зло. Вы уж простите меня за прямоту, миссис Гейдж.

Астиза выглядела более собранной и спокойной, чем мы. Видно, сказывалось, что она выросла в жарком Египте, где тоже существовали свои касты.

– Миру необходимо больше честности и прямоты, капитан, если он хочет меняться к лучшему, – заявила она. – Чтобы исправить зло, надо признать, что оно существует, это первый шаг к реформам.

Генри слегка склонил голову набок и посмотрел на нее настороженно и с любопытством, словно не ожидал, что женщина может быть наделена не только красотой, но и умом.

– Но никакие реформы здесь не нужны, – возразил он. – Руководство рабами ничем не отличается от управления стадом домашних животных. Раб и хозяин научились худо-бедно понимать друг друга. К слову, черные полки помогают сохранять мир и защищать наш остров – это единственные военные подразделения, которым не страшна желтая лихорадка. Кроме того, они еще и послушны. Лично я предпочел бы возглавить полк из черных, а не из белых. Только здесь, разумеется. – Он начал обмахиваться платочком. – Не в Англии.

– Так, значит, вы оправдываете все их жертвы? – спросила Астиза.

Наш собеседник нахмурился.

– Таков естественный порядок вещей в Вест-Индии, миссис Гейдж. Без белых рынку здесь не бывать. Без черных нет продукта. А французы затеяли опасную игру, пытаются изменить структуру правления в Санто-Доминго всей этой своей дикой и безответственной болтовней о революционных свободах. И в результате началась массовая резня плантаторов, а затем – целое десятилетие разрушительной войны. Здесь каждый знает свое место, именно поэтому британцы и сражаются с лягушатниками. И наша цель – сохранить порядок. Здесь, на Антигуа, – передовая по защите цивилизации.

– Ага, с помощью кнута и цепей, – заметила Астиза. Моей жене всегда была свойственна прямота, за это я ее и любил.

– C помощью закона и порядка, – поправил ее капитан. – Свободу для черных, миссис Гейдж? Посмотрите, что творится в Африке. Да, жизнь рабов трудна, но зато безопасна. Ни каннибализма. Ни племенных войн. И не думайте, что негры в Африке не порабощают друг друга: они приходят на наши суда уже в кандалах, ведомые или своими соплеменниками, или же арабами. Жизнь на плантации тяжела, мэм, но для них это просто благословение Господне. У них есть шанс спасти свои души от вечного проклятия. А беременных даже освобождают от телесных наказаний. Да вы сами все увидите.

Ночь мы провели в офицерских казармах, что находились в Английской гавани, и, несмотря на предупреждение врача, оставили ставни открытыми, чтобы было чем дышать. От москитов нашу кровать защищала сетка. Дощатые полы и кирпичные стены были здесь в точности такими же, как в приличной гостинице в Англии, а вот потолки оказались выше, и гравюры с изображением кораблей и королевских особ изрядно пострадали от плесени. Три лягушки после захода солнца устроили под окнами концерт – ревели, как морской прибой.

Данью местному климату были длинные затененные террасы, и перед тем, как улечься спать, мы вышли полюбоваться пейзажем – живым и фантастичным, как видение, представшее перед курильщиком опиума. Жизнь здесь, как и в Египте, подчинялась перемещению солнца по небу. Если это и был ад, то какой-то спокойный и даже расслабляющий; и вот мы сидели, пили ром и рассматривали проплывавшие по воде лодки с чувством облегчения и, одновременно, беспокойства. Мы смотрели и надеялись, что где-то нас ждет наш маленький Гарри и еще что находится он не слишком далеко отсюда. Чувство облегчения возникало при мысли о том, что мы благополучно пересекли океан; беспокойство же было продиктовано тем, что мы потратили столько времени, добираясь сюда, и еще нам предстояло попасть в Санто-Доминго, погрузиться в эту адскую бездну войны и мучений. От желтой лихорадки погиб один французский генерал – неужели она так же убьет Астизу, Гарри и меня?..

С учетом местного климата нам пришлось отправиться в Карлайл еще до рассвета – в самое прохладное время дня. Чернокожий слуга в жилетке и рубашке с рюшами правил лошадьми, впряженными в карету. Динсдейл сидел тут же, вооруженный двумя пистолями и кортиком на поясе. Мало того – еще он держал в руке длинный, как фонарный столб, мушкет. Мы с Астизой разместились позади него и придерживали за поля соломенные шляпы, призванные защитить от солнца.

Первые четверть мили – и вот мы въехали в лес. Ощущение было такое, точно нас обступила со всех сторон чернильная тьма. Джунгли образовывали темный туннель, и мы продвигались по нему к вершине горы. Стоило оказаться вдали от открытого морского пространства, и мы перестали ощущать даже малейшее дуновение ветерка. Даже на рассвете здесь было жарко и душно. Но стоило подняться к вершине, как деревья расступились и снова подул ветерок – и вокруг сразу посвежело. Внизу раскинулась бухта со стоящими на якоре кораблями – вид был совершенно идиллический. Впереди тянулись бесконечные поля сахарного тростника, они поднимались на холм и сбегали вниз, и каждый холм был увенчан ветряной мельницей с величественно вращающимися лопастями. Мы чувствовали себя вполне комфортно, и Антигуа вопреки уверениям англичан уже совсем не казалась нам адом.

– Испанцы, что вполне естественно, пренебрегли этими маленькими островками и сразу направились к более крупным территориям – к Кубе, Эспаньоле, Мексике и Перу, – повествовал Динсдейл, пока мы тряслись в карете. – Индейцы Карибского бассейна, проживавшие с наветренной и подветренной сторон островов, отличались жестоким нравом, к тому же эти маленькие зеленые пупки, поросшие лесом, казались бесполезными. Ну, а затем английские, французские и голландские колонисты начали прибирать к рукам и эти крошки с барского стола и изо всех сил старались там выжить. Сперва занялись Карибами, где перебили всех диких свиней, создавая тем самым пространство для фермерства. Обычные европейские культуры здесь не приживались, и тогда мы попробовали выращивать табак, кофе, какао, бобовые, имбирь и хлопок. Ну, а когда поняли, что весь этот продукт несравним по качеству с вирджинским и бразильским, попробовали сахарный тростник. И удалось! Целая тонна с одного акра.