Политика воина. Почему истинный лидер должен обладать харизмой варвара - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Д. Каплан cтр.№ 38

Cтраница 38

За время своего правления Тиберий двенадцатикратно увеличил имперскую казну. Он отменил гладиаторские бои, запретил самые нелепые аспекты имперского культа личности, такие, например, как наименование месяцев в честь императоров. Дурная слава, сопровождающая его имя, связана в основном со вторым периодом его правления, когда постаревший император делегировал власть преторианской гвардии и «под влиянием своих страхов проявил готовность проливать кровь» [2]. С 23 г. и до своей смерти в 37 г. Тиберий постепенно превратился в худшего из тиранов. Он построил темницы и пыточные камеры на острове Капри, где он жил, и окружил себя свитой охранников и подхалимов. Жестокость его была просто непомерной, что, возможно, объясняется психическим заболеванием. Только первая часть его правления – с 14 до 23 г. н. э. – может быть представлена как образец умелого руководства. Это всего девять лет. К сожалению, в те времена Римская империя не знала механизма мирной передачи власти.

Тиберий сохранил институты и границы империи такими, какими достались ему от предшественника, императора Августа, и сделал их достаточно стабильными, чтобы пережить выходки своих преемников, в частности Калигулы. «Он был реалистом, даже пессимистом, не строившим иллюзий относительно человеческой природы, человеческого предназначения и политики» [3], – пишет современный историк из Оксфорда Барбара Левик. Он построил не много городов, присоединил не много территорий и не потворствовал прихотям масс. Но он укрепил территории, уже принадлежавшие Риму, создав новые военные базы, и сочетал дипломатию с угрозой применения силы, чтобы сохранять мир, предпочтительный для Рима [4]. «Суровый взгляд Тиберия на человеческую природу – основа его уважения к закону», – пишет Левик. Тиберий понимал, что в существующих обстоятельствах римский сенат может чувствовать себя в безопасности только благодаря огромной военной силе императора. Впрочем, именно бремя абсолютной власти привело его к психическому расстройству и стало причиной многих его ошибок и жестокостей [5].

В отличие от Черчилля или Перикла Тиберия трудно назвать вдохновляющим образцом для подражания, но его сильные стороны стоит изучать. По мнению многих историков, Западная Римская империя просуществовала так долго исключительно благодаря Тиберию. Будущие лидеры США могут и не заслужить похвалы за твердость, глубину интеллекта и способность обеспечить процветание отдаленных уголков мира под мягким имперским влиянием Америки. Чем успешнее будет наша внешняя политика, тем больше рычагов влияния в мире получит Америка. И, таким образом, вполне вероятно, что историки будущего станут рассматривать Америку XXI в. и как республику, и как империю, сколь бы ни отличалась она от Римской и всех других империй, существовавших в истории. Пройдут десятилетия, даже столетия, у Соединенных Штатов будет сто, даже сто пятьдесят президентов, а не сорок три, они войдут в длинные перечни, подобно правителям канувших в небытие империй – Римской, Византийской, Османской, – но сходство с Античностью скорее увеличится, чем исчезнет. Рим в особенности представляет собой модель гегемонии, использующей все средства, чтобы установить хоть какой-то порядок в беспорядочном мире, чему так много внимания уделяли Макиавелли, Монтескье и Гиббон [6]. Оливер Уэнделл Холмс называл своих современников-американцев «римлянами современного мира».

Можно бесконечно писать о различиях между I и XXI вв., но и тогда и сейчас нет более значимого качества лидера, чем сдержанность, основанная на трезвой оценке своих возможностей, от чего и возникает тончайшее искусство власти. Франклин Рузвельт настойчиво и незаметно подвигал Соединенные Штаты к войне с Гитлером, но в то же время отрицал это, зная, что изоляционистски настроенный конгресс не поддержит его. Аналогичным образом, кампания Тиберия во второй половине первого десятилетия I в. в Германии и Богемии сделала его главным создателем римской имперской системы в Европе. Однако, когда он стал императором, его политика в отношении этого приграничного региона была крайне сдержанной. В 28 г., после неудачно рассчитанного нападения Рима на варваров в Нижней Германии, Тиберий сознательно скрыл информацию о больших потерях в римской армии, чтобы избежать требований публики немедленно отомстить. Главной силой Тиберия было его знание о слабости Рима [7]. При его правлении «обязанности римской армии заключались в наблюдении за уничтожавшими друг друга народами по ту сторону границ». Такая «мастерская бездеятельность привела Рим к спокойствию, которое сохранялось длительное время» [8]. Разумеется, Америка не может быть столь же бездеятельной. Тем не менее чем осторожнее мы себя ведем, тем эффективнее будут результаты.

В начале XXI в. мировые СМИ не демонстрируют особого сочувствия к власть имущим, вынужденным иметь дело с различного рода вызовами и убийственной иронией. Массмедиа проявляют более безопасное сочувствие только к тем, кто не обладает властью. Однако великие американские президенты понимали, что мудрое применение силы – самый надежный путь к прогрессу. В кабинете Рузвельта, в западном крыле Белого дома, где проходят важные заседания, есть барельеф 26-го президента с его словами, которые могли бы принадлежать Макиавелли, Фукидиду или Черчиллю: «Агрессивная борьба за правое дело – самый благородный вид спорта, который может себе позволить мир». Рядом с этой цитатой на полочке небольшого камина стоит запаянная в стекло медаль лауреата Нобелевской премии мира, которой был удостоен Теодор Рузвельт в 1906 г. за посредничество в окончании Русско-японской войны. Рузвельт был доволен тем, что Япония уничтожила русский флот, поскольку опасался усиления влияния России в Европе. Но он хотел ослабления, а не уничтожения России, чтобы сдерживать Японию. Это был основной мотив его миссии. Силовая политика на службе патриотической добродетели – принцип столь же древний, как великие классические цивилизации Китая и Средиземноморья, – вот чему на самом деле посвящена Нобелевская премия мира, выставленная в Белом доме. Поскольку американская политика периода холодной войны – вариант той же позиции, она никогда не устареет.

Соединенные Штаты ничто без демократии. Наша страна – родина свободы, а не кровопролития [9]. Но, для того чтобы законным образом распространять семена демократии по всему миру, который становится все теснее и опаснее, она будет вынуждена опираться на идеалы пусть и не всегда демократичные, но тем не менее достойные. Чем больше уважения мы испытываем к истинам прошлого, тем более уверенно от него отдаляемся.

Aristotle. The Politics of Aristotle. Translated by Peter L. Phillips Simpson. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1997.

Aron R. Peace and War: A Theory of International Relations. Translated by Richard Howard and Annette Baker Fox. Garden City, N. Y.: Doubleday, 1966.

Berlin I. Four Essays on Liberty. Oxford, Eng.: Oxford University Press, 1969 (essay copyrights 1950 through 1969).

Idem. The Proper Study of Mankind: An Anthology of Essays. Edited by Henry Hardy and Roger Hausheer. Foreword by Noel Annan. N. Y.: Farrar, Straus and Giroux, 1998 (essay copyrights 1949 through 1990).

Bowra C. M. The Greek Experience. N. Y.: World, 1957.