Пейзаж с чудовищем - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Степанова cтр.№ 46

– Фаворов – троюродный дядя Феликса Санина. И он вроде как был известным коллекционером, картины собирал, – пояснила Катя.

– Когда он умер, о Феликсе Санине никто еще не слышал. Двадцать лет назад, подумайте. Он же не Пугачева. Насчет картин – Федор Матвеевич просил поинтересоваться – ветеран наш толком ничего не знает. Квартира у адвоката была трехкомнатная здесь, в Старых Мытищах, антиквариат точно имелся. Но что конкретно, какие картины – ветеран наш не помнит. Да и никто здесь не знает.

– Капитолина Касаткина – о ней Гущин вас тоже просил узнать и о ее судимости.

– Это неприятная история. Которая случилась, к сожалению, уже при мне, – начальник УВД глубоко вздохнул. – Она работала в городской администрации. Занимала должность начальника отдела, вполне уважаемый сотрудник, опытный. И знаете, как бывает – явилась проверка, вскрылись злоупотребления. Хищения не доказали, доказали нецелевое расходование средств. В результате следствие, приговор, судимость. Она уехала отсюда, в городе Капитолины Касаткиной давно нет.

– Она живет у Феликса Санина, она его родственница – как и дядя-адвокат. Двоюродная сестра.

– Надо же, а мы тут не в курсе их родственных связей. Двоюродные – что вы хотите?

– Могу я побеседовать с Аллой Кусковой? Полковник Гущин просил вас разыскать ее по номерам телефонов, – спросила Катя.

Она уже поняла: в УВД ловить нечего. Раз нет никакого уголовного дела по факту смерти адвоката, при чем тут полиция? Здесь никто не в курсе происшедшего двадцать лет назад. Оно и понятно. Теледива Юлия Смола, опирающаяся на розыски своего частного детектива, знает намного больше, чем здешние.

– Аллу Борисовну нечего искать, она в городе человек известный, – степенно ответил начальник УВД. – Она замглавы городской администрации. Сами понимаете, какая должность. Человек занятой. Однако она согласилась принять вас – раз дело такое срочное и касается серьезных преступлений, убийств. Не более десяти минут в вашем распоряжении. – Начальник УВД глянул на часы. – Мой сотрудник вас сам отвезет в администрацию и проводит, поскольку есть договоренность.

– Я уложусь в десять минут, – кротко пообещала Катя.

А сама подумала в эту минуту, что вид у нее не слишком презентабельный – помятый, усталый после суток в деревне Топь. И что вид этот не подходит для посещения подмосковной районной администрации, где явно царит дух благочиния и солидности.

Мытищи, как и Люберцы, Наро-Фоминск – «Нарофома» или Ногинск, славились в Подмосковье «особенной статью». Катя успела их изучить, не раз посещала и не особенно любила. Промышленные города ближнего Подмосковья отличались суетной бестолковостью строительного бума, непомерными аппетитами к расширению, амбициями и локальным бахвальством. Здесь порой общались с чужаками-«москвичами» через губу, искоса поглядывая за МКАД, на спальные столичные районы, хвастаясь «совершенно особым» микроклиматом, инвест-климатом, «совершенно уникальными» сокровищами, как-то: местная вода, местные родники, местные экологически чистые продукты, местный воздух, местные пансионаты и дома отдыха, местные рок-клубы и много чего еще местного, локального, которого ни в коем случае не встретишь на расстоянии следующих пятидесяти километров – в каких-нибудь Павлово-Посадах, Шатурах или Фрязино.

Местные администрации представляли собой этакие цитадели, где думали городскую думу о благе горожан и пытались наивно и вместе с тем очень серьезно строить «свою маленькую Москву» и свой «микро-Кремль». Это касалось стиля офисов, кабинетов, кофейного цвета дорожек в коридорах, где восседали городские клерки, и красных «кремлевских», разостланных возле кабинетов отцов города.

По такой дорожке Катя в сопровождении сотрудника Мытищинского УВД и шла к приемной Аллы Борисовны Кусковой. И была благодарна ей за то, что та согласилась уделить ей время, а ведь могла бы и послать. А что? Разве не правда?

Алла Борисовна оказалась дамой, приятной во всех отношениях: деятельной, полной, громогласной и доброжелательной. Из породы «теток», что уже к сорока пяти годам расползаются как на дрожжах от жирной калорийной пищи, ревностно служат во всевозможных государственных учреждениях, делают ежедневную укладку у знакомой парикмахерши, чтобы выглядеть «не хуже людей», получают хорошую зарплату, но одеваются отчего-то в кургузые деловые костюмы из дешевой смесовой ткани, носят колготки телесного цвета, украдкой сосут карамельки даже во время важных совещаний «у самого», чураются компьютеров и, несмотря на занимаемый чин и должность, обожают сплетни так же, как их старые мамаши, днями и ночами балабонящие по телефону.

Едва взглянув на этого импозантного мытищинского «отца города» в женском обличье, Катя осознала, что ей здесь повезет больше, чем в УВД, если только начать задавать правильные вопросы и заинтересовать даму-градоначальницу, разбудить ее тайный – вечный, чисто женский – инстинкт городской сплетницы.

– Спасибо вам большое, Алла Борисовна, что приняли меня. У нас кошмарное дело об убийствах, и в связи с этим возникли вопросы о делах двадцатилетней давности, о смерти адвоката Адриана Фаворова, дяди известного шоу-мена Феликса Санина. Вы нам можете очень помочь, как мы слышали, – вы ведь когда-то знали их обоих.

– Садитесь, – Алла Борисовна указала на кожаное кресло рядом со своим начальственным столом. – Мне звонил начальник УВД, сказал – что-то очень срочное. Но разве могут быть срочными события такой давности?

– Могут, Алла Борисовна! Еще как могут! – пылко заверила градоначальницу Катя. – Вы ведь когда-то работали у адвоката Фаворова? И знали его троюродного племянника Феликса? И сестру Феликса Капитолину Касаткину?

– Мошенница, – градоначальница поморщилась. – Кто бы мог подумать, а? Такая неприятность, такой скандал! Выставили ее с позором еще до оглашения приговора. А что, она натворила что-то опять по вашей части? Или хуже? Вы сказали – убийства? Она кого-то убила?

– Мы только разбираемся. Пока ничего еще не ясно, но дело очень запутанное. Сейчас нас интересует давняя смерть адвоката Фаворова. Пожалуйста, припомните по возможности, что вам известно. Вы ведь… ухаживали за ним как сиделка?

Катя задала свой вопрос вежливым извиняющимся тоном – градоначальница Мытищ, взлетевшая на социальном лифте, как на орлиных крыльях, так высоко, могла и обидеться, что ей напоминают о столь непрезентабельных вещах, как работа сиделкой.

Но она не обиделась и не надулась, а только вздохнула:

– Я тогда училась в МАДИ, – сказала она, – студентка, что вы хотите? Денег нет, нищая, как церковная крыса. Мы – студенты – подрабатывали где могли. Никакой работой не гнушались. Я жила в доме напротив, ездила в МАДИ к черту на кулички, а по вечерам и между лекциями подрабатывала уборкой офисов и квартир. Мне было двадцать лет. Я и у Адриана Андреевича работала, убиралась раз в неделю в течение года. А потом он заболел. И сильно так, в общем, слег в постель. Сначала все по больницам, лечили его, старого, потом домой выписали. Астма – он задыхался, и приступы становились все чаще. И тут они оба появились – его родственники, очень дальние. И Феликс, и Капитолина. Он сам их разыскал или они его. Этого не знаю. Я, девчонка, не вникала в эти вещи. Капитолина явилась и сразу выставила меня вон. Мол, в твоих услугах больше не нуждаюсь, теперь я сама за дядей буду ухаживать. А сама-то ненамного старше меня. Я не приходила к ним где-то месяца два. А потом сам Адриан Андреевич позвонил и попросил: приходи, буду платить как раньше. И я опять начала приходить туда, к нему в квартиру. Сначала только убиралась. А Соня – медсестра из нашей больницы, она уже в то время работала у Адриана Андреевича сиделкой. И Феликс часто приезжал. Ну, тогда он был просто молодой и красивый. Сейчас-то звезда экрана, рукой не достать, а тогда – просто парень такой, что глаз не оторвать. Адриан Андреевич любил его и гордился им, потому что Феликс уже пел на эстраде и раз его по телевизору показали. Столько было разговоров, помню! Адриан Андреевич его отличал как родственника особо. А Капитолина больше не появилась у него ни разу. Ну а потом Адриан Андреевич умер. Приступ астмы – к этому, к сожалению, все и шло. К печальному концу.