Искусство оскорблять - читать онлайн книгу. Автор: Александр Невзоров cтр.№ 9

Долгое время режимы концентрировали память о своем военном величии в парадных портретах и монументах властителей. Выжившую в сражениях мелкоту бросали гнить в нищете и забвении. Затем пришло осознание, что культ обвешенных побрякушками стареньких солдатиков, отдавших за режим глаза или ноги, может работать на него продуктивнее, чем любые портреты и триумфальные арки.

Сыграло свою роль и гениальное изобретение в виде военных наград. Как известно, эта древняя хитрость позволяет любой власти совершить очень выгодный обмен. Человек отдает режиму слух, зрение, годы или конечности, а взамен получает блестящую блямбочку. Как правило, жертва такого мошенничества очень радуется тому, что ее надурили, и гордится символом своей глупости.

В лупанариях Рима дряхлых любителей побренчать медалями называли «апиями», то есть сельдереями (от лат. apium). Возможно, это прозвище возникло из-за традиции украшать веточками апиума гробницы, но скорее по причине сходства ветеранских физиономий с корнем сельдерея.

Со временем сельдерейская составляющая стала важной деталью иллюзии «родины». Началось восторженное почитание апиев, вне зависимости от того, за что именно они уродовались и получали свои блямбочки.

Но!

Мы знаем, что бывают режимы, даже умирать за которые — преступление. Те, что превращают страны в тюрьмы и всё пропитывают рабством, доносами и смертью. Те, что убивают и гноят миллионы своих же граждан, а недобитых и недопосаженых — унижают и насилуют.

Но если возникает внешняя угроза, то и тут идет в ход старый трюк по имени «родина». И он опять срабатывает. Миллионы строятся и с песнями идут умирать за возможность и дальше жить в смерти.

А защитив режим и вернувшись, победители покорно залезают обратно в свои кандалы и клетки. И потом еще долго вспоминают, как спасли «отечество», хотя на самом деле они отстояли лишь право нищенствовать, строчить друг на друга доносы и дохнуть в расстрельных рвах.

Этот экзотический выбор мог бы показаться загадкой, если бы мы не знали о всемогуществе одного старого трюка. Остается один вопрос: сколь долго, а главное, зачем надо сохранять память об этом выборе?

Недавний конфуз, происшедший с обладателем «Серебряной калоши», доказал старую истину: патриарх может быть каким угодно, но только не голым. Он может быть мрачным распутником, как Феофил, или, напротив, веселым кастратом, как Стефан I, ставший «святейшим» в 18 лет. Он может быть бородавчатым, как тайный еретик Кирилл Лукарий, или прославиться невероятной силой и громкостью испускания газов, как Иоанн Грамматик — «свечи гасящий и хоры заглушающий».

Константинопольский, Иерусалимский, Антиохийский и другие патриаршие престолы хранят отпечатки самых благочестивых ягодиц мира. Нередко их владельцы были глухими, хромыми, лысыми и косыми. Порой они бывали припадочными, а иногда страдали диареей, подагрой или недержанием. Но, как выяснилось за две тысячи лет, любая специфика внешности, поведения или здоровья не имела и не имеет никакого значения для исполнения обязанностей «святейшего».

Впрочем, одно строжайшее табу всегда существовало: никогда и ни при каких условиях патриарх не мог быть голым. Тем более он не мог в таком виде дефилировать в поисках мелких курортных удовольствий. И дело совсем не в старческом «телес обвисании», и не в потешности семейных «труселей», а в том, что патриарх, как и любой другой актер исторического театра, ровно на 100 % «сделан» из своего костюма, грима и роли. «Ибо парча — это кожа его, а параман — тело его». Разоблачать патриарха не следует, ибо даже в русском языке слово «разоблачать» имеет отчетливый двойной смысл, в том числе и крайне неприятный для разоблачаемого. Лишенный наряда и аксессуаров, переодетый в простое «тело», любой патриарх лишается своей ролевой магии, «десакрализуется» и превращается в заурядного старикашку, место которого в очереди за пивом.

Но дело совсем не в многострадальном Кирюше, который умудрился вляпаться в очередной скандал. В данном случае он служит лишь наглядным пособием, с помощью которого мы можем проиллюстрировать мысль о хрупкости всякого «высокого» образа и через это подобраться к надуманности таких понятий, как «личность», «харизма» и «пассионарность».

Как видим, нагота бывает почти смертельна. В той или иной степени это касается любого персонажа как церковной, так и светской истории. Понятие «нагота», конечно, не следует трактовать только в прямом смысле этого слова. Позолоченная кожура любого сакрального «фрукта» — это не только клобук, панагия, латы, мундир или перья. Это и навороты героических фантазий, и «натянутые» на персонажа нужные факты, которые легко штампуются летописцами и корректируются историками. Счистив эту кожуру, мы почти гарантированно получим что-нибудь весьма жалкое. Следует помнить, что любая «историческая фигура» соотносится с реальным человеком, из которого она «сделана», примерно так же, как Микки-Маус с обыкновенной мышью.

Поясним.

Есть многомиллиардный бренд: блистательный Микки, герой всемирного культа. Эта мышь занимает пьедесталы в Диснейлендах и служит там объектом своеобразного поклонения. Миллионы людей украшаются изображениями Микки или его символикой (ушками), участвуют в посвященных ему шествиях, фейерверках, праздниках и вообще всеми способами «умиляются имени его». А есть реальный прототип милого Микки — Mus musculus: грызун со специфическим запахом мочи и способностью перепакостить все, с чем он соприкасается.

Поучаствовав в диснеевском культе мыши и сняв «ушки», поклонники смышленого Микки привычно травят своих домашних «маусов» фосфидом цинка или ломают им хребты в мышеловках. Их можно понять. Прототипы героев, как правило, заслуживают именно фосфида. И это касается не только мышек.

Если мы вскроем позолоченные туши истории или культуры, то непременно обнаружим, что они кишат прототипами и их дериватами (производными). Как правило, их связь между собой полностью обусловлена «законом Микки-Мауса». Закон действует как в одну, так и в другую сторону: реальные персонажи обвешиваются красивыми мифологемами, а к мифическим героям «приделываются» свойства реальных людей.

Даже волшебный деревянный мальчик Пиноккио — и тот, как выясняется, был «срисован» с пожилого инвалида-алкоголика Пиноккио Санчеса, который на ярмарках Тосканы промышлял демонстрацией своих протезов. Деревянными у Санчеса были ноги, левая рука и часть носа. Его спектакли не отличались режиссерскими изысками: суставчатым протезом ноги Санчес бил под зад ассистента. Тот с воплями падал, а вечно пьяный Пиноккио вскидывал «под козырек» деревянную руку и кокетливо раскланивался.

Кстати. «Закон Микки-Мауса» ставит точку в дискуссии об историчности И. Христа. Применив его к столь щекотливой теме, мы не оставим в ней никакой интриги. Вполне возможно, что какой-то экзальтированный раввин с тяжелой судьбою и с именно таким «Ф.И.О.» действительно жил и умер в Иудее I века, а конструкторы христианства просто использовали его как «вешалку», на которую нацепили паранормальные способности и прочий «суповой набор» античного божества (т. е. непорочное зачатие, чудеса, воскресение и т. д.).