Сказки сироты: Города монет и пряностей - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин М. Валенте cтр.№ 71

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Сказки сироты: Города монет и пряностей | Автор книги - Кэтрин М. Валенте

Cтраница 71
читать онлайн книги бесплатно

Василиск, в свою очередь, был зачарован тем, что Орфея упрямо не желала превращаться в камень. Поначалу он пытался застать её врасплох, но она была осторожна и всегда надевала платье из шкур ласок. Хотя его запах раздражал Василиска, он научился различать её собственный аромат под ароматом ласки – точно лилии в росе, раздавленные колесом телеги. Прошло немало времени, прежде чем он перестал пробовать её на вкус, а потом начал ждать её появления в своём внутреннем дворике, где росли хурма и кокосы; подстерегал желанную гостью, прыгал на руки, когда она приходила, катался с ней в пыли и игриво кусал её за руки. Василиск рассказывал Орфее жуткие и нелепые истории о преступлениях ласок и славной генеалогии василисков, их великих скульпторов. Девушка рассказывала о своих наставниках и поклонниках в дурацких доспехах, о флаконах духов и о том, скольких хозяев успел сменить её меч. Она кормила своего зверя сверчками и вертлявыми белками, а он однажды приволок для неё каменного оленя с поблёскивающими красным рогами, раскидистыми и шершавыми.

Но даже такие милые дуэты не могут длиться вечно – хотя тебе стоило бы послушать кастрата, поющего партию сына мясника! Наступил пасмурный тусклый день, когда небеса предвещали дождь, уже висевший в воздухе. Василиск катался на спине, нюхал ветер, упиваясь запахом мокрой глины и предвкушая скорый душ. Краем глаза он заметил, что за деревьями хурмы бежит женщина. Волосы развеваются за нею, золотые точно яблоки; на ней тёмное, плотное, отороченное мехом платье, и пахнет она как лилии в росе, раздавленные колесом телеги. Он фыркнул, выражая звериную радость, и резво заковылял к ней, иноходью переставляя тяжелые лапы, камень по камню. Василиск не мог за ней угнаться; волосы дразнили его, струясь яркой полосой, будто молния на тёмном небе.

Наконец он ухватил когтями край развевающегося платья и триумфально заухал на свой рептильный лад. Женщина споткнулась и обернулась, желая посмотреть, что мешало ей идти. Золотые волосы обрамляли лицо, как шерсть отменного качества… Она мгновенно превратилась в камень. Её глаза обратились в песчаник последними, в них застыли изумление и боль. Можно лишь вообразить последний крик и голос, поджигавший оперные залы Аджанаба… Потом всё стихло.

Озадаченный Василиск испугался: женщина выглядела в точности как его Орфея и похоже пахла. Но где платье? Почему она нарядилась в мех горностая вместо шкуры ласки? Разве она его не любила, не звала своим лучшим и единственным чудовищем, любимым монстром? Разве он не доверил ей отполировать свой язык на точильном камне? Она бросила его, предала! Может, собиралась отослать его прочь, но забыла про платье? Герцогствовала себе, не думая о нём, и её ничуть не волновало, что один он будет тосковать. Что он сделал не так? Чем её обидел?

Василиск плакал. Он так завывал во время бури, что струсил даже гром. Он снова и снова звал Орфею по имени, но она не пришла. Огненные слёзы струились в трещины на брусчатке, Василиск бил каменными когтями по стволам деревьев, пока землю не покрыл влажный и скользкий слой упавших фруктов. Он не сделал ничего плохого! Любил её больше, чем она того заслуживала. Наверное, дело не в платье, а в том, что она на самом деле коварная Ласка, которая обманом втёрлась в доверие, чтобы потом перегрызть ему горло. Ничего, он ей показал!

Василиск плакал. Ведь он её любил, ел с рук. Она рассказывала ему, какими глупыми были ухажеры, бросавшие к её ногам цветы и баронства; гладила его темя под митрой, а он клал голову к ней на колени. Василиск катался по земле и голосил от гнева, тоски и одиночества, пока его каменный язык не выпал изо рта, и он больше не мог причитать.

Держа свою скорбь перед собой, как фонарь, Василиск покинул город Аджанаб. С яростью, как с пикой наперевес, он пялился на всё, мимо чего проходил: заборы, конюшни, мельницы. Побеги базилика. Грядки чеснока. Поля чёрного, красного, зелёного, розового перца; кориандра, шафрана и зиры; коричные рощи и соляные равнины с кристаллами, похожими на лёд; ростки горчицы, кусты паприки и тонкие тёмные стручки ванили прямо на лианах.

Сказка о Клетке из слоновой кости и Клетке из железа
(продолжение)

– Говорят, за выжженными, обращёнными в камень полями Аджанаба есть чистое горное озеро, на берегу которого преклонила голову удивительная фигура: жуткий каменный змей, покрытый каменными перьями, с митрой на голове и слезами на глазах глядит в воду, как в зеркало. То, что ты видишь у основания сцены, – наш мемориал в честь величайшего из всех голосов, осчастлививших Оперное Гетто, в честь Улиссы, дважды Герцогини, погибшей из-за неправильного платья.

Ариозо завершил рассказ взмахом руки и глубоким поклоном.

Аграфена закатила глаза.

– Ты же знаешь, всё было не так.

– А кто докажет, что я неправ? – возмутился тенор с головой шакала.

– Я! Ни один Василиск не смог бы убить все поля до единого, а ведь ни одного не осталось.

– Ага! Но корни, милая моя Фена, корни! Окаменение распространялось, пусть даже ты не замечала его в увядании листьев. И ведь ни один городской сад не пострадал. Лишь широкие поля, которые пахали волы. – Он удовлетворённым жестом скрестил руки на груди и повернулся ко мне: – Когда Орфея узнала, что случилось… Разумеется, на глаза Василиску попалась Улисса, он перепутал её со своей подругой! О, чем был бы театр без трагических ошибок? Так вот, когда Орфея обо всём узнала, она обезумела от скорби по обоим, а также по своему городу, про́клятому и сломленному. Кто знает, может, сумасшедшая Герцогиня до сих пор бродит по городу и скорбит у берега реки.

Разве не восхитительная сказка?

Я ответила, что да, безусловно.

– Если ты закончил, Ариозо, нам пора, – настойчиво проговорила скрипачка.

– Да-да, пусть река приведёт вас к насесту… Ты ведь поведёшь её вдоль реки? Это лучший и самый красивый маршрут. Но я уверен, что ты вернёшься и сыграешь для Герцогини в этом году. Поклянись! Никто не может играть Скорбь Василиска, как ты! И приводи с собой подругу. Она будет жемчужиной среди пустых кресел.

Ариозо чмокнул нас обеих в щёки, хотя в моём случае целовать пришлось дым, и вернулся на сцену, где разбирали красивые морские декорации и вместо них воздвигали лес с листвой из старой фаты.


Аграфена и впрямь повела меня вдоль реки Варени, пересекавшей город из угла в угол, вторя его извилистым улицам, словно Аджанаб был здесь всегда, а река припозднилась, и ей пришлось вилять между аллеями и бульварами, заменившими холмы да горы. Главные улицы вздымались над водой, точно видавшие виды утёсы; их основания резко уходили в сторону от течения. Косые тропы давным-давно рассыпались, превратившись в красные дельты, где ветхие лачуги рыбаков и шлюзовые сторожки стояли на руинах того, что когда-то могло быть переулком бакалейщиков.

Воды Варени, что спешили и бурлили, блистали всевозможными оттенками. В Каше всё в той или иной степени окрашено в цвета огня: красный и золотой, чёрный и белый, временами синий. Здесь мощный, волнующийся поток был розовым, изумрудным и кобальтовым; ярко-жёлтым и бездонно-чёрным; белым, алым и оранжевым; цвета индиго и серебра; золотым, с яркими бирюзовыми вспышками. Даже в чернильной беззвёздной ночи цвета мерцали. Всё кружилось, вертелось и вихрилось; около доков и причалов, уходивших далеко в воду, точно персты, взрывались радуги брызг – Варени была тёплой быстротечной рекой, обманчивой и глубокой.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию