Подвал. В плену - читать онлайн книгу. Автор: Николь Нойбауэр cтр.№ 84

Прежде чем он успел отреагировать, она схватила трубку и нажала на кнопку быстрого набора номера.

– Алло? Лорен, мой любимый? Твой сын как раз у меня.

Оливер хотел выхватить у нее телефон, но она увернулась. Он бежал вслед за ней, тянулся, но она держала его на расстоянии вытянутой руки.

– Прости за беспокойство, но твой сын считает, что ты хочешь меня прикончить. Да, я тоже не знаю, почему у него родилась такая мысль. Но не утруждайся. Я даже этому рада.

Он снова попытался выхватить трубку, но она опять не дала ему шанса. Она была выше его.

«Отдай ее, черт подери, отдай же ее мне!» – мысленно кричал он.

Она хихикала, пряталась за диваном, словно в какой-то игре, и прижимала трубку к уху.

– Мне очень жаль, дорогой Лорен. Твой сын оказался лучшим любовником, чем ты, но проигрывать он еще не научился. Au revoir! ^[64]

Она нажала на красную кнопку. Он замер, все желания, все силы покинули его тело. Сердце билось о ребра, оно соображало быстрее, чем его совершенно пустая голова, пока не наступил шок.

Роза подошла ближе, наклонилась к нему. Ее лицо оказалось прямо перед ним. Тонкая линия рта, в уголках виднеются белые пятна. Она произнесла лишь одно слово:

– Беги.

За одну минуту обстоятельства снова кардинально изменились. У Оливера был отличный повод взять в руки нож. Вехтер проклинал себя за то, что решился на такое в одиночку, и теперь он стоял наедине с Оливером на заснеженном въезде. А признания Оливера растворялись, исчезали вместе с облачками пара, вырывавшимися у него изо рта.

Что там сказал врач о возможной причастности Оливера? Уверенность, граничащая с вероятностью, или что-то в таком роде? А если все же он не был до конца уверен?

– Ты ведь понимаешь, что это могло послужить для тебя мотивом?

Лицо Оливера исказилось и превратилось в гримасу:

– Убирайтесь! Вон с нашего двора!

Он толкнул Вехтера рюкзаком в грудь, отпихивая назад. На его лице отражалась чистая ненависть.

– Вон с нашего двора!

Вехтер отступил на несколько шагов и, защищаясь, поднял руки:

– Теперь я тебя точно не оставлю дома одного. Об этом можешь забыть.

– Мне не нужны защитники. Убирайтесь!

– Успокойся, Оливер…

Вехтер сделал несколько шагов к мальчику, схватил его за плечи. Послышался нарастающий шум мотора, а затем стих. Громко хлопнула дверь внедорожника.

Мальчик начал выворачиваться из рук комиссара. Вехтер машинально схватил его покрепче.

– Помогите! – закричал Оливер.

Из джипа, припарковавшегося на другой стороне улицы, вышел сосед, он обернулся и подошел к ним ближе.

– Оливер, с тобой все в порядке?

– Уберите от меня свои руки! – Оливер вдруг крикнул соседу: – Помогите! Я не знаю этого человека!

– Сейчас же отпустите мальчика!

Сосед подошел еще ближе, угрожающе сжав кулаки.

Вехтер поднял руки:

– Уголовная полиция.

Одной рукой он вынул свое удостоверение и показал соседу.

За его спиной дверь захлопнулась. Трижды щелкнул замок, замигал красный глаз сигнализации. Оливер окопался в крепости Баптиста.

Один. Четырнадцатилетний мальчик обвел его вокруг пальца. Вехтер неистово давил на звонок и колотил в дверь кулаками. В коридоре загорался и снова гас свет. Оливер больше ему не откроет.

Он все еще зачем-то держал в руке удостоверение, потом медленно убрал его в карман и, положив руку на плечо соседу, сказал:

– Вы поступили правильно!

Тот, ошеломленный, остался стоять на въезде, а Вехтер сел в машину и уткнулся лбом в руль.

Он ошибся. Все время ему казалось: дело раскроется, как только он узнает от Оливера, что тот видел в день убийства. Но от Оливера нельзя было ничего добиться, кроме спутанных обрывков воспоминаний. Вехтер продумал все недостаточно глубоко. Недостаточно часто задавал вопрос «почему». Почему Баптист избил сына? Почему Оливер часто ходил к мачехе, если их ничто не связывало? Вехтер не знал предысторию.

И он уделял слишком мало внимания тому, кто все это время стоял в стороне и наблюдал за тем, как разворачивается сценарий. Если бы он только дописал свой отчет о версиях!

Он вытащил телефон и вызвал патруль. Может, Оливер впустит его коллег. А может и нет. На экране он увидел, что Элли пыталась ему дозвониться. И еще прислала текстовое сообщение. Элли умела даже в них выражать свое возмущение.

Где ты шляешься? Свидетельница в доме престарелых сказала, что незнакомец хромал. Ты докумекал? Беги на всех четырех. С приветом, Элли.

Конечно он докумекал. Теперь он знал, кого напомнил ему фоторобот таинственного незнакомца. Они слишком сосредоточились на том, чтобы видеть в нем мужчину.

Он набрал номер, но не Элли, а кинолога:

– Привет, Томас. Ты не окажешь мне услугу? Я могу еще раз заказать собаку? Да, я знаю, что у него тоже есть имя. Рокко.

Наконец звонки и стук стихли. Толстяк ушел, и он снова решился вздохнуть. В доме было ужасно холодно. Оливер швырнул рюкзак в прихожей и пнул его так, что тот заскользил по плитке. Кто-то должен постирать его. Кто-то. Он не знал, он просто не представлял, как это делается.

Один – это по-настоящему один.

Его руки все еще дрожали, лицо горело. Он стоял рядом, он сам это видел. Он до сих пор чувствовал ее кожу под своими пальцами. Оливер потер глаза, чтобы избавиться от эха воспоминаний. Слишком многие хватали его, толкали, тащили. Он больше не хотел, чтобы его кто-нибудь хватал.

Он прошелся по первому этажу и включил все обогреватели. Пахло заплесневелыми овощами, кто-то ведь должен это убрать. Ну кто-то же должен. Когда-нибудь папа вернется, это точно. Папа о нем позаботится. Он повторял это как заклинание против голосов прошлого, которые будоражили его изнутри. Папа позаботится. Его руки больше не дрожали, но сердце по-прежнему билось, оно и дальше отбивало свой сумасшедший барабанный ритм. Он хотел лишь подняться наверх и забраться под гору одеял, заснуть. Когда он проснется, это наверняка пройдет. Эта мысль утешала.

Барабанная дробь сопровождала его на лестнице. Положив руку на ключицу, он мог почувствовать пульс под кожей. Голос толстяка звучал у него в ушах: «Его убили».

В коридоре он остановился. Все двери были открыты. Дверь в его комнату, которая все время, всегда, должна быть закрыта, была распахнута настежь – холод пробрался внутрь. Он заставил себя пойти дальше, невзирая на детский страх, что за дверью мог прятаться человек в черном. А под кроватью притаилось существо с пылающими глазами. Или грабитель. Или убийца. «Вчера умер один старик». Что за чепуха! Старики всегда умирают.