Заложницы вождя - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Баюканский cтр.№ 42

Набросав схему будущего указа, Сталин налил в хрустальный бокал «боржоми», но пить не стал, внезапная мысль посетила его: обычно на каторгу ссылали после отбытия срока в тюрьме, а тут…можно сразу ссылать неугодных, как это он сделал с чеченцами, калмыками, крымскими татарами, с немцами Поволжья. Отныне под его твердой рукой не только многомиллионная армия, воющая с гитлеровцами, но и многомиллионная держава «Гулаг».

Снова стал перечитывать докладную. «Спасские лагеря», «Экибастуз», «Дальстрой», «Севлаг», «Степлаг», «Сиблаг», всех не перечтешь. Потер ладони, сказал сам себе: «Чехов, кажется, писал, что на сахалинской каторге отбывали наказание 5905 арестантов, а у нас только на Колыме в несколько десятков раз больше. Сколько врагов! Сколько врагов!»

Осторожно в кабинет вошел его давний помощник Поскребышев. Он, как домашний пес, загодя чувствовал, когда нужен Хозяину. Встал в выжидательной позе за спиной.

— Товарищ Поскребышев, не дыши в затылок, сядь, и папку положи.

— Спасибо, Иосиф Виссарионович!

— Помнишь мои слова, сказанные давным-давно: «Сделаем из Сибири каторжной, кандальной, Сибирь советскую, социалистическую»?

— У меня, товарищ Сталин, хорошая память.

— Жизнь, понимаешь, товарищ Поскребышев, вносит свои коррективы. Пришлось теперь из Сибири социалистической делать снова Сибирь каторжную, ряды врагов множатся. Ну, что там срочного?

— Дополнение пришло к докладной о Гулаге, — Поскребышев осторожно протянул Сталину лист с штампиком «совершенно секретно», — о ЧП на Воркутинской шахте N 2.

— Читай!

— Группа заключенных женского лагпункта легла на рельсы под состав с рудой. Погибло 26 человек.

— Выбрали смерть, лишь бы не помогать стране в трудный час! — Сталин швырнул лист в сторону, взял еще одно последнее донесение. Прочел вслух: «Три комсомолки-доброволки, летчицы легкой бомбардировочной авиации, не выполнили боевого задания, сбросили бомбы в открытом поле, мол, пожалели мирных жителей. По-жа-лели! Солдат не должен иметь жалости к врагам, не должен!»

— Они просят отправить их на фронт для искупления вины, — осторожно вставил Поскребышев.

— А почему раньше жопой думали? — вскипел Сталин. — Натворят, а потом каются. Сколько им дали?

— По десять лет.

— Запиши: следует совершить пересуд. Предатели и трусы должны получить на полную катушку, по двадцать пять лет. — Поднял желтые глаза на помощника.

— Владимир Ильич еще в 1918 году требовал наказывать судей за слишком мягкие приговоры, — вовремя поддакнул Поскребышев, глянул на Сталина.

— Вот мы и продолжаем линию Ильича, — миролюбиво проговорил Сталин, — соедини-ка меня с Лаврентием.

Через пару секунд Сталин уже говорил с Берия.

— Я смотрел сводку по Сиблагу, там вполне хватает рабочих рук. Тебе это ни о чем не говорит? Зачем нам в Новосибирске «немецкий десант»? — рубанул воздух ребром ладони, явно досадуя на недогадливого наркома. — Миндальничаете с немками, потакаете врагам советской власти? Пошли толкового генерала с особыми полномочиями в Сибирь, пусть вплотную займется этой так называемой «трудармией», она для фронта ни богу свечка, ни черту кочерга.

— У меня хорошая новость из Колымских лагерей, — начал было Берия, но Сталин уже положил трубку…

— Разрешите войти! — Капитан Кушак не расслышал ответа начальника горотдела, но шагнул за порог кабинета, ибо знал, что его здесь ждали. Наметанным глазом определил, что Имант Иванович в кабинете не один. Сразу приметил в затаенном углу человека в штатском.

— Проходите, капитан! Садитесь! Сюда, ближе к столу! — Имант Иванович был сегодня удивительно мягок и даже непривычно ласков. Таким Кушак начальника не видел еще никогда. Даже седые брови начальника не стояли торчком, как обычно, а были тщательно подстрижены и приглажены.

Капитан сел на указанный стул, спиной чувствуя холодный взгляд незнакомца.

— Ну, капитан, рассказывай, как подвигаются дела в зоне? — Имант Иванович, по обыкновению, встал, прошелся по мягкой ворсистой дорожке, затем о чем-то пошушукался с незнакомцем и поторопил Кушака.

— Говори, я внимательно слушаю. Ах, да! Понимаю. Товарища можешь не стесняться.

— Начну с того, — Кушак невольно встал, чувствовал: незнакомец, конечно, большая шишка, — что мною уже завербованы три женщины-ссыльные разного уровня, разных социальных слоев.

— Сядь, пожалуйста, не стоит маячить перед глазами, мы не на строевом плацу! — ворчливо проговорил Имант Иванович, положил перед собой красную папку. Всем сотрудникам было известно: если появилась на столе знакомая папка, готовься к разносу.

— С помощью новых агентов, — продолжал капитан, думая о том, что может означать сей условный сигнал бедствия, — я теперь имею полную информацию о том, что происходит в среде ссыльных, как в бараке, так и на рабочих местах.

— И что же там происходит интересного? — Имант Иванович подвигал красной папкой, чем еще больше насторожил Кушака. — Знаете, капитан, когда я по молодости охранял вождя революции вместе с другими латышскими стрелками, нас опекал Феликс Эдмундович. Он учил говорить четко, без предисловий, оперировать только цифрами и фактами, итогами наблюдений и кратко высказывать предложения.

— Виноват, Имант Иванович! Итак…

— Скажите, капитан, вами определен приблизительный состав преступной группы? — спросил из угла человек в штатском. Голос у него оказался мягким, завораживающим.

— Окончательно нет, но…то есть, можно сказать, «да», — смутился капитан, крутые скулы его заалели. — Я заканчиваю подготовку докладной и там… — Покосился в сторону Иманта Ивановича, призывая начальника на подмогу. Ведь он-то прекрасно знал, как шли дела: вредительская группа еще не закончила организационно оформляться, практических дел на счету покуда нет, но…

— Прошу вас, товарищи, поторопиться! — мягко пророкотал незнакомец, обращаясь к начальнику горотдела — Иначе вас ждут крупные неприятности.

— Слушаюсь! — Имант Иванович снова сорвался со своего кресла и, чтобы прийти в себя, заходил по кабинету.

— А вы, капитан, плохо работаете, проявляете недопустимую раскачку! — Незнакомец пересел в другое кресло, но опять умудрился устроиться так, что капитану не удавалось разглядеть его лица. — Вот, смотрите! — Он со спины протянул ему листовку, на тетрадном листе изменчивым почерком было написано следующее: «Если в твоих жилах осталась хоть капля немецкой крови, ты не пойдешь на сделку со своей совестью, не станешь собирать в цехах орудия убийства твоих братьев на фронте, твоих единоверцев — стариков и детей в немецком тылу! Победа грядет! Скоро и сюда придет фюрер! Зиг хайль! Зиг хайль!» — Кушак осторожно, будто гремучую змею, опустил листовку на стол, спина его занемела, так хотелось обернуться и посмотреть в глаза этому ловкачу, который, наверное, сам не видел ни единой немки, а вот является обладателем явно немецкой листовки. — У вас под носом вовсю действует вредительская группа, ведущая саботаж, а вы…смешно сказать, завербовали трех человек. Одного агента остроумно, купили за кусок хозяйственного мыла. А ежели немецкое подполье предложит вашей толстой Маргарите, простите, «Волжской», три куска? Она переметнется к ним и будет пересказывать ваши задания. Вы что, хотите дождаться, когда последуют более серьезные диверсии?