Первое руководство для родителей. Счастье вашего ребенка - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов cтр.№ 31

Берегите слезы ваших детей, дабы они могли проливать их на вашей могиле.

Пифагор

Если вы придерживаетесь правила: ребенок не плачет просто так, плач — это просьба о помощи, а потому с этим нельзя затягивать, чтобы не превращать рев в норму жизни, то вы никогда не узнаете, что такое «шантаж плачем». Самое главное, что переменится само ваше внутреннее отношение к этой проблеме. Обычно же родители как рассуждают? Ну, достаточно странно: «Мы тут устали, запахались, света белого не видим, а он орет, покоя нам не дает, такой нехороший». А ребенок, вы думаете, в курсе, что кто-то устал или запахался? У него беда, а вы — его родители, и он вам кричит: «Други, спасайте!» А «други» смотрят на него с недобрым, хищным оскалом и ждут, пока он проревется… Нормально?! Но когда вы думаете: «У моего малыша беда», вы совершенно по-другому воспринимаете эту ситуацию. Вы чувствуете, как у вас силы появляются! Усталости как и не было, а все другие дела сразу же теряют свою актуальность.

Впрочем, этот момент, наверное, нужно оговорить отдельно: бежать на помощь надо тоже без истерики.

Спокойно, ровно, внимательно: «Так, давай разберемся, что случилось? Плакать перестали, я уже тут, сейчас все решим. Давай поймем, что можно сделать, чтобы тебе помочь?» Лишние «уси-пуси» — это, извините, лишние «уси-пуси». Ребенок нуждается в помощи, какие тут «уси-пуси»? Вы себе представьте на минуточку, что вы вызвали Скорую или пожарных, а те приезжают и вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, начнут вам говорить — «уси-пуси». Боюсь, вам от этого станет только хуже, а про пожар я уж и вовсе молчу. Пепелище…

В возрасте от трех лет и старше — мы, встретившись с эмоцией горя у своего ребенка, все так же продолжаем сохранять спокойствие. Но теперь, постепенно, к «отвлекающим маневрам» начинаем добавлять новый «ход конем». Тут инструкция звучит следующим образом: если что-то случилось, мы должны понять, что именно произошло, и когда мы это поймем, мы обязательно сможем решить эту проблему.

Если эта логика действует исправно (то есть родитель не халтурит), то ребенок очень быстро поймет, что у него всегда есть шанс быть услышанным и для этого совершенно нет необходимости плакать и упиваться своим несчастьем. Он очень быстро поймет, что куда выгоднее и умнее — просто донести до родителя смысл своей просьбы, а не реветь, ожидая, пока он, может быть, когда-нибудь, чудесным образом, вдруг, сам догадается.

Я понимаю, что если твой ребенок плачет, то сердце кровью обливается, и ты думаешь только о том, как бы выручить его и пожалеть. Но с этим искушением надо бороться. Какой смысл демонстрировать бесконечное сочувствие, если его проблема решаема? Сочувствие хорошо тогда, когда проблему решить невозможно и человеку приходится смириться с неизбежностью. Но подобные проблемы возникнут в жизни ребенка еще очень не скоро. По крайней мере, не раньше средней школы. А до этого момента позиция родителей должна быть максимально конструктивной — мы учим ребенка ясно формулировать причины своего горя, а потом все вместе ищем способы это горе преодолеть. Мы проявляем доброжелательность, заинтересованность и готовность оказать помощь, но при этом не следует слишком усердствовать с состраданием. Зачем превращать его в привычку, если можно научиться решать стоящие перед тобой задачи конструктивно?

В школьные годы ситуация осложняется. Мы действительно все чаще сталкиваемся с тем, что ребенок страдает по причинам, которые вряд ли могут быть устранены полностью. Например, переход из одной школы в другую и последующий кризис адаптации. Конечно, ребенок страдает, конечно, ему трудно. Но какова наша тактика в этом случае? Все, что касается вопросов, которые не могут быть решены немедля и щелчком пальца, мы проявляем сочувствие и своим состраданием помогаем ребенку просто выплеснуть накопившееся горе — банально выплакаться. Но делаем мы это не «по доброте душевной», а чтобы помочь ребенку внутренне завершить для себя эту ситуацию и переключиться на какую-то другую, более продуктивную и интересную деятельность. Если же проблема может быть решена, то нужно ее обсудить и справедливо распределить роли участников в соответствующем мероприятии.

Быть «жестокосердным» и не подкреплять эмоцию горя у своего ребенка — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Конечно, родитель должен быть сострадательным, внимательным, чутким. Но важно проявлять эти свои родительские и просто человеческие качества к месту. В противном случае, страдание становится для ребенка способом решения проблем, а это уже катастрофа.

Если ребенок знает, что единственный способ заставить родителя обратить внимание на его проблемы — это продемонстрировать ему свое страдание (плакать и биться в истерике), он будет постоянно демонстрировать нам это самое страдание. И он не играет, не изображает страдание. Он рефлекторно и фактически начинает страдать, потому как именно это его поведение и, к сожалению, часто только оно, побуждает в его родителе родительский инстинкт. Но, может быть, мы, все-таки, побережем собственных детей?..

Примечание: «Чем сердце успокоится?»

Чувство горя, страдание ребенка — это его зов о помощи, но на этот зов родители и воспитатели могут откликнуться по-разному. Одни наказывают ребенка за проявления страдания, другие его успокаивают, третьи пытаются устранить источник страдания ребенка, а четвертые, напротив, игнорируют эту причину детского страдания, считая, что их обнимания и целования — достаточное лекарство от любых напастей. Понятно, что воспитательный результат будет сильно отличаться в каждом из этих случаев, но каким образом? Психологи озадачились этим вопросом и исследовали всю эту химию детского страдания и родительских реакции на это страдание, а затем пришли к следующим выводам.

В случае, когда мы наказываем ребенка за проявление страдания, мы рискуем воспитать из него человека! склонного к притворству и желающего любыми средствами избегать неприятностей. Это вполне естественно, поскольку если ребенок знает, что в ответ на просьбу о помощи он будет наказан, то есть испытает еще большее страдание, то его личность вряд ли будет отличаться качествами активности, уверенности и честности. Однако, если такое наказание сопровождается помощью в преодолении причин, вызвавших изначальное страдание, то результаты подобного воспитания будут чуть лучше.

Кстати, надо сказать, что наказание за проявление страдания — это основной способ воспитания мальчиков. Их высмеивают, если они плачут, просят о помощи или защите, а то и прямо оскорбляют, наказывают за такое «девчоночье» поведение. Став взрослыми, такие «мальчики», как правило, не чувствительны к чужому горю и не могут выразить свои собственные эмоции. Если родители более предусмотрительны, то они вынуждают мальчиков справляться с причинами страданий. В этом случае, мы получаем «здоровый мужской тип»: мужчину, который всегда готов прийти на помощь нуждающемуся.

Так или иначе, но самый лучший вариант отношения родителей к страданию ребенка — это когда расстроенного малыша, с одной стороны, успокаивают, а с другой стороны, обучают навыкам преодоления этого страдания. Это, конечно, затратный метод, но в этом случае ребенок, с одной стороны, учится выражать собственное страдание (что само по себе очень важно), а с другой стороны, сможет в дальнейшем эффективно с ним справляться. Кроме того, такие дети сами отличаются великодушием, оптимистично относятся к себе, к другим людям и к жизни в целом. Наконец, они могут похвастаться хорошей, адекватной самооценкой и уверенностью в себе.