Внимание: неверный муж! - читать онлайн книгу. Автор: Галина Владимировна Романова cтр.№ 16

– Прости меня, Вань, – попросила жалобно Ася и попятилась. – Ну, прости меня, я не хотела.

– Не хотела чего? – спросил он чужим, неузнаваемым голосом.

– Не хотела будить… этого, как его… зверя… – И она отчетливо ненадуманно всхлипнула. – Я больше так не буду!

Ему на спину словно сыпанули раскаленных камней. Лопатки дернулись и потянулись к позвоночнику, собрав туго натянутую футболку морщинами. Потом Ванька бодливо мотнул головой и глухо бормотнул:

– Проехали, чучело.

К ней он так и не повернулся. Какие чувства обуревали ее сводного брата в тот момент, Ася могла лишь догадываться. Но догадываться она не стала. Она спешила домой. Очень спешила. Да и пауза, повисшая после этой дурацкой сцены, оказалась очень напряженной, что опять-таки подвигло ее на скорые сборы.

– Я в машине, – обронила она уже от двери, зашнуровав ботинки и застегнув куртку. – Ты не копайся тут. Давай быстрее.

Ася вышла на крыльцо дома и едва не задохнулась от сильных порывов ветра, швырнувших ей в лицо пригоршни ледяного дождя.

Вот тебе и апрель…

Пора бы уже, ой давно пора солнцу приниматься за работу! Разорвать в клочья тугие упрямые облака, сыплющие на землю студеной водой. Поскорее затянуть раскисшие колеи. Заставить замершую от холодов и утренних заморозков траву всколыхнуться буйной сочной зеленью. Просушить дворовые скамейки и песочницы и наполнить улицы и дворы счастливым детским щебетом. А то что это за весна: то мороз, то ветер, сшибающий с ног, то дождь ледяной! В воздухе даже никакой свежести будоражащей не носится, как бывает обычно с приходом апреля. Никакого вам ни птичьего щелканья, ни набухших почек. И ручьи по городу тянутся лениво, неторопливо, будто и не гонит их никто…

Ася сошла со ступеней и тут же против воли выругалась. Так она и знала!

Мамашины дорожки насквозь пропитались водой. Ноги в коротких ботинках утопали по щиколотку. Гравий расползся, напоминая кисель. Ну, что за глупая баба ее мачеха! Выстелили бы подъездную дорожку плиткой либо заасфальтировали. Нет же, не модно это сейчас. И экологически не так чисто… И еще была масса доводов, идущих вразрез с Асиными представлениями о существе разумном.

Кое-как пробравшись сквозь каменистое болото, Ася остановилась у машины и огляделась. Унылый пейзаж был в полном порядке. То есть, как всегда, порядок отсутствовал. Березы, их молодая поросль, обступающая поляны. Гнилая прошлогодняя листва, глянцево поблескивающая под дождем. Когда-то еще сквозь нее трава пробьется… Уныло, черт. Так уныло, что впору с разбегу за руль и на скорости отсюда. Но нельзя. Нужно Ваньку-ирода еще забрать, раз уж сюда потрудилась доставить.

Ася села в машину, зябко передернулась всем телом и завела мотор. Тот чихал, капризничал, но потом все же загудел ровно и непрерывно.

Ванька соизволил явиться, когда температура в салоне поднялась настолько, что Ася стянула с себя куртку. Сначала он долго топтался на крыльце, еще дольше запирал дверь, потом бесконечно долго дефилировал по расползающимся под ногами гравийным дорожкам. «Мамкина идея», – так и просился у Аси с языка язвительный комментарий, но она решила быть благоразумнее.

Эта тема давно навязла на зубах и походила порой на вечный и бесполезный разговор невестки о любимой свекрови. Ванькина мамаша не была Асиной свекровью и быть ею не могла. Поэтому Ася и промолчала. Она с терпением, которое давно граничило с отчаянием, наблюдала за тем, как Иван подходит к машине. Потом очищает о березовый ствол грязные ботинки, отряхивает от дождя куртку и непокрытую коротко стриженную голову. Но стоило ему усесться рядом с ней, как она резко нажала на газ и рванула с места с такой скоростью, что едва не снесла чудом уцелевший столбик давно сгнившего частокола.

– Ты чего это, девочка, так разошлась? – поинтересовался Ванька, напугать которого было делом достаточно проблематичным. – Ждать устала?

– Допустим, – коротко обронила Ася в ответ, раздражаясь из-за мельтешащих перед глазами дворников.

– Да… Терпением тебя господь, стало быть, не наградил…

– Все? – прорычала она, выезжая на дорогу.

– Все!

– Тогда заткнись!

– О-о, как все серьезно-то… – философски-покровительственно изрек сводный братец, что Асю всегда бесило. – Как мы успели соскучиться-то…

– Я просила тебя заткнуться? Просила! – Тут она так неаккуратно совершила объездной маневр, пытаясь обойти раздолбанный «газон», что их едва не занесло на блестевшей от дождя дороге. – Вот! Видишь, что ты делаешь?! Хочешь, чтобы мы в аварию попали?! Хочешь?!

– Я много чего хочу, чучело. Сейчас вот, например, мне очень хотелось бы надрать тебе задницу. Чтобы ты перестала наконец казниться от сознания собственной вины перед своим козлом…

– Я же просила тебя! – заорала Ася в полный голос, все набирая и набирая скорость. Машину швыряло в глубоких лужах, грязная вода заливала стекла. – Я просила тебя!..

– Да помню, помню: просила, чтобы я не оскорблял его, – вполне миролюбиво заявил Ванька и вдруг предложил: – Слушай, давай не будем больше ругаться, а? Мы так давно не виделись, а увиделись – и все время цапаемся. Непорядок же, а, чучело?

– Не зови меня чучелом, Вань. – Ася всхлипнула и начала сворачивать на обочину. – Я уже не та девочка-подросток, которую ты трепал за косы и все время дразнил чучелом!

– Тебя это задевало… – еле слышно произнес он и с болезненной гримасой хмыкнул: – Я же не со зла, Аська. Я же не знал тогда, что…

– Что? – Она заглушила мотор и уставилась на него, знакомого до боли и совсем-совсем чужого сейчас. – Что ты не знал тогда, Вань? Что я вдруг подрасту и обрежу эти дурацкие косы?

И тут он сграбастал ее голову своей огромной ручищей, потянул к себе, прижал к мокрой куртке на своей груди и глухо проговорил:

– Я же не знал тогда, что это все изменит…

Она слышала сквозь толщу мокрой ткани, как, беспокоясь за нее, колотится его огромное сердце. Слышала его голос, который вдруг снова стал казаться родным и совсем незабытым. И ей вспомнился другой день. Тот самый, несколько лет назад…

Точно так же Ванька прижимал ее тогда, когда она бросилась ему навстречу из обезьянника. Грязная, потная, с размазанной по лицу тушью и диким желанием доказать всему миру, что она ни в чем не виновата. Мир тогда отвернулся от нее в одночасье. Кто-то выставил тогда впереди себя щитом укоризну, как ее отец, например. Другие, такие, как мачеха, отгородились от нее удобной для того момента недоуменной брезгливостью. Один Ванька понял ее в тот день. Один Ванька не оттолкнул, хотя потом и ругался. Он так же, как сейчас, прижимал ее голову к себе своей огромной, как лопата, ладонью. Поглаживал по затылку и то и дело повторял:

– Ну, не плачь, чучело… Чего это ты рассопливиться решила… Ну, ну, все в порядке… Давай, заканчивай…