Дом аптекаря - читать онлайн книгу. Автор: Эдриан Мэтьюс cтр.№ 104

Возможно, никто.

Возможно, Провидение просто повернулось к ней лицом и предоставило случай. Выглянуло из своего милого уголка в эмпиреях — или где там еще оно обретается — и выбрало первого попавшегося бедолагу. Вот тебе шанс, пользуйся.

А может, все еще проще, и небеса помогают тем, кто сам себе помогает. Так или иначе, Рут больше не чувствовала себя болванчиком. Она чувствовала себя хозяйкой судьбы.

Вперед ведет только одна дорога — вперед.

Такова жизнь.

Ты входишь в дверь, она закрывается за тобой, и тебе остается только одно — двигаться дальше.

Лидия умирала.

Мысль эта не оставляла Рут, не давала ей покоя. Она не только понимала это разумом, но и ощущала интуитивно. Дело было не только в последних приступах, тех, о которых она знала, — могли ведь быть и другие. И не в завещании, которое Лидия сначала составила, а потом изменила. Было кое-что еще, куда более определенное и убедительное, но притом гораздо менее ощутимое — некая аура постепенного остывания, истечения. Еще одна человеческая история, растянувшаяся чуть ли не на столетие, неторопливо опускала ставни, позевывала и готовилась отойти ко сну.

Лидия и прежде была дряхлой и немощной и, казалось, пребывала в таком состоянии не первый десяток лет. Но за дряхлостью и немощностью чувствовались почти непристойная сила, тупое упрямство и вульгарная живучесть старого солдата. Она кряхтела и пила, ныла и ругалась. Теперь неукротимый дух бойца уходил Лидия стала мягче, добрее, покладистее — сорванный с ветки и понемногу портящийся в вазе фрукт. Над ней повис тяжелый аромат увядания. Шаг за шагом она уступала надвигающейся ночи.

Хотя… кто может точно сказать, сколько кому осталось?

У богов свои расклады, и в их карты не заглянешь.

Другое дело, что оставлять все на волю случая Рут не хотелось.

Дома ее ожидало сообщение от Майлса. Есть информация от Фишера. Он раскопал в архивах письмо Ганса Поссе, в котором речь, в частности, идет о ван дер Хейдене.

Ответ Рут занял две строчки:

Дорогой Кочерыжка, с сего дня освобождаю тебя от всех административных обязанностей. Рут.

Сообщение возымело желаемый эффект — Майлс позвонил уже через десять минут.

— Зайти можно? — спросил он.

— Не получится. Я ухожу.

— Тогда по крайней мере скажи, в чем дело. На каком основании меня освобождают от административных обязанностей?

— Не сейчас, ладно?

— Обиделась, да? За то, что я не рассказал про те соскобы? Зуб за зуб и око за око. Вы, женщины, все такие, постоянно уравновешиваете эмоциональные весы: ты мне это, а я тебе то.

— Сначала расскажи о Поссе и о том письме, о котором ты упоминал.

— Сам я письмо не читал, но Фишер говорит, что Мидль имел дело со Скилем и остался очень им недоволен. Мидль сразу почувствовал, что Скиль нервничает и что-то скрывает. Потом они обнаружили надпись на задней стороне картины, вцепились, расшифровали и поняли, на что наткнулись. Поссе просто голову потерял от радости. В письме он использует такие выражения, как «революционный процесс» и «открытие исторического значения». Фишеру я ничего говорить не стал, но понятно, что нацисты все-таки докопались до сути. Поэтому картину и решили отправить в Альт-Аусзее. Вот и все. А теперь признавайся, что ты, черт возьми, задумала.

— Иду за покупками.

— Со мной могла бы быть и пооткровенней.

— Майлс, ничего не изменилось. Будем и дальше жить в полном симбиозе. Но опыт показывает, что иногда левой руке лучше не знать, что затевает правая.

— Вот как?

— Да.

Он обиженно засопел в трубку, потом, смягчившись, добавил:

— У меня для тебя хорошие новости. Или просто новости — понимай как хочешь.

— Что за новости?

— Мы со Смитсом поговорили с Кабролем. Объяснили ситуацию, убедили, что никакого заявления ты не подавала, что это все происки врагов. В общем, ему пришлось отменить собственный приказ. Сказал, что будет счастлив видеть тебя на работе. Едва не запрыгал от радости.

— Спасибо, Майлс.

— Не стоит благодарности.

— Сказать по правде, я не вполне уверена, что готова вернуться прямо сейчас.

— Сладкий вкус свободы?

— И это тоже. Но главное, я хочу попробовать кое-какие варианты. Будь добр, сыграй за меня. Скажи, что увольнение выбило меня из колеи, что мне надо прийти в себя, оправиться от моральных ран.

— Ладно, — проворчал Майлс. — Но берегись драконов. Держи меня в курсе. Тучи собираются на горизонте, и в одиночку тебе не справиться.

Рут состроила гримасу, положила трубку и посмотрела на часы. Часов не было, так что и посмотреть было не на что.

Солнце расчертило сырой двор идеально ровными тенями.

Она знала, что должна сделать это сегодня. Совершить кражу.

Прежде всего ради Лидии.

К черту Каброля! К черту закон! К черту неспешный марш бюрократии!

Лидия получит свою картину — она, Рут, об этом позаботится. Не допустит, чтобы старушка отошла в мир иной, не получив семейную реликвию.

А еще она сделает это ради себя.

Украв картину, она предотвратит возможные нападки и обвинения. Кому-то такая логика могла бы показаться странной, безумной, вывернутой наизнанку, но Рут так не считала. Предположим, Лидия умрет, и Бломмендааль, размахивая завещанием, выскочит на сцену, как кукушка из часов. Рут достанется все: дом, картина, кошка, мешки и пакеты. Вывод: она с самого начала на это и рассчитывала. Следовательно, она и есть пиявка ненасытная, вымогательница и моральный урод, презреннейшая из презренных, нижайшая из низших.

Украв картину, она приглушит хор будущих критиков. Все поймут, что она пошла на это ради старухи — у себя же никто не ворует. Что касается завещания, то все просто — она не знала ни о каком завещании и знать не могла.

И это при условии, что ее поймают.

Удивительно, но мысль о том, что ее схватят, предадут суду и посадят в тюрьму, даже не приходила Рут в голову. С подобными неприятностями легко справиться с помощью напильника, переданного в камеру внутри обычного батона. Значение имел запутанный узел моральных связей и отношений, высшее оправдание ее действий.

Если же ее не поймают, что ж, тем лучше. Ворчуны будут ворчать, нытики ныть, но в ее душе будет покой.

В конце концов, все сводилось к этому: Рут предстояло договориться и примириться с Рут.

Лучше бы она никогда не видела этого завещания…

Она оглядела комнату Сандера, посмотрела из окна на крошечный замерзший сад и, подняв голову, залюбовалась резвящимися в облаках розовыми ангелочками.