Валентина. Тайные желания - читать онлайн книгу. Автор: Ноэль Гаррисон cтр.№ 19

Предложив сесть, Леонардо снимает пиджак и вешает его на спинку стула. Фиалковая рубашка из мягкого гладкого хлопка прекрасно сидит на хорошо сложенном теле. Расстегнуты две пуговицы – не слишком много и не слишком мало. Он достает бутылку белого вина из холодильника, стоящего в углу комнаты.

– Должен сказать, меня восхитила серия ваших эротических автопортретов, сделанных на канале в Венеции, – говорит он, разливая вино.

Валентина застывает в изумлении. А этот синьор Соррентино, как видно, привык брать быка за рога. Она представляет себе, как он рассматривает фото ее незащищенного тела. У нее появляется ощущение, что он видел ее всю, хоть она и знает, что этого не могло быть.

– Где вы их увидели? – спрашивает она. – Они нигде не публиковались и не выставлялись. Даже в Интернете.

– Простите, но мы, кажется, условились, что я не буду вам этого говорить, Валентина.

– Это Стефано Линарди? Он сделал вам копию с моей флэшки? – не отступает Валентина. Она понимает, что слишком настойчива, возможно, груба, но ей всегда претили светские любезности. Леонардо в ответ только приподнимает бровь.

– Он сказал, что это порно, а не искусство, – сообщает она.

– На мой взгляд, это ни то, ни другое, – говорит Леонардо. – Я бы назвал это эротическим повествованием. Вы своими образами ведете эротический рассказ.

Он замолкает, чтобы отпить вина.

– Знаете, я и в ваших модных фотографиях замечал это ваше умение выстраивать сцену. Поэтому и хотел, чтобы вы занялись нашим проектом. Здесь очень важно подобрать правильные оттенки.

– Но зачем вам вообще понадобились фотографии?

– По правде говоря, это была не моя идея, – признается Леонардо. – На меня вышел некто, желающий сохранить анонимность. Этот человек хочет издать книгу эротических и художественных фотографий на тему садомазохизма. Есть также возможность организовать выставку.

«Что в садомазохизме может быть художественного?» – проносится в голове Валентины.

Правильно расценив ее молчание, Леонардо говорит:

– Уверяю вас, Валентина, садомазохизм может быть красивым и привлекательным.

– Я таким никогда не занималась, – признается Валентина, стараясь не выдать смущения.

– Именно поэтому я и обратился к вам. Вы – объективный наблюдатель. По крайней мере я надеюсь, что объективный. Если считаете садомазохизм, э-э-э, нездоровым извращением, я думаю, нам не стоит начинать это сотрудничество. Ради вашего же блага.

Валентина задумывается. Делает глоток вина, глядя на Леонардо из-под опущенных ресниц. Он – само благообразие. Невольно приходит мысль: «А когда Леонардо занимается этим, он господин или раб?» Как-то невозможно представить, чтобы он делал что-то слишком жестокое. Как и в случае со старыми негативами Тео, ее охватывает неодолимое любопытство. Она понимает, что не сможет отказаться.

– Нет, конечно же, я не считаю это нездоровым. Если честно, я сгораю от любопытства, – признается она.

Леонардо снова улыбается. У него широкая, ослепительная улыбка. Валентина не может ответить ему тем же, и ей кажется, что со стороны она теперь и вовсе выглядит угрюмой как сыч. Он наклоняет голову набок, удивленно глядя на ее кислое выражение, и улыбка постепенно сходит с его лица.

– Что ж, хорошо, – говорит он, вставая и снова переходя на формальный тон. – Позвольте сперва показать вам наше заведение, чтобы вы могли начать генерировать идеи. Вам предоставляется полная свобода. Большинство наших клиентов согласны, чтобы их фотографировали, так что можете наблюдать, слушать и просто фиксировать, что происходит, а можете моделировать собственные сцены, если хотите. – Он замолкает и снова улыбается, на сей раз лукаво. – Вам это может понравиться.

Валентина все так же не отвечает на улыбку Леонардо.

– Может быть, – холодно произносит она, но чувствует, что под кожаной курткой ее охватывает жар. Моделировать собственные сцены? Идея кажется ей соблазнительно эротичной. Можно будет в эти чувственные декорации привнести свою страсть к деталям и театральности. От открывающихся возможностей кружится голова.

– Помните, Валентина, – продолжает Леонардо, – я не хочу порнографии. Это может сделать любой человек с улицы. Мне нужно искусство. Поэтому мы выбрали вас. Нам необходим эротизм.

– Я понимаю, – говорит Валентина, выходит с Леонардо из комнаты и следует за ним дальше по черному мраморному коридору. Он ведет ее к началу лестницы, тоже из черного мрамора, и поворачивается к ней.

– Сейчас здесь никого нет, – поясняет он. – Еще слишком рано, но я покажу вам одну из комнат, которые используют наши клиенты. Если вы готовы, конечно.

Она кивает и спускается с ним по лестнице. Свет с каждым шагом тускнеет, и по ее спине пробегает холодок. Она ненавидит темные, закрытые помещения. Лестница выходит в небольшой овальный коридор с тремя дверьми. Единственная лампа наполняет пространство мутным светом.

– Итак, Валентина, – Леонардо указывает по очереди на двери, – эти двери ведут к, так сказать, разным уровням опытности. За деревянной находится комната, в которой больше удовольствия, чем боли. За кожаной – больше боли, чем удовольствия.

Валентина нервно проглатывает ком в горле. В чем разница? Боль какой силы позволяет испытывать удовольствие?

– А это, – он подходит к двери из полированной стали, мерцающей в полутемном коридоре, – это Темная Комната. – Он прижимает к двери ладонь, оборачивается и торжествующе глядит на Валентину. Она сразу понимает: он – господин, в этом нет никаких сомнений.

Она отводит взгляд от Леонардо и смотрит на металлическую дверь.

– Что происходит в Темной Комнате? – произносит она тихо, почти шепотом.

Леонардо делает шаг в ее сторону. Он так близко, что ей в нос бьет запах его «Армани».

– В Темной Комнате царит страх, Валентина, потому что, как следует из ее названия, там темно. Там вы не увидите ничего, даже собственных рук.

– Тогда зачем туда заходить? – Голос ее становится еще тише.

В глазах Леонардо загораются хищные огоньки.

– Именно затем, что, благодаря страху, можно испытать такие сексуальные ощущения, которых другим способом не достичь.

Валентина не шевелится. Она понимает, этот человек ждет, что она как-то отреагирует, рассмеется, например, или вскрикнет. Или даже убежит по лестнице. Но она этого не сделает.

– Понятно, – невозмутимо говорит она. – Но, я полагаю, мне эта комната не пригодится, раз там так темно. Я не могу фотографировать в темноте.

Леонардо кивает, губы его растягиваются в ленивой улыбке.

– Совершенно верно. Вам незачем заходить в Темную Комнату… Если, конечно, вы сами не хотите…

Валентина перебивает его:

– Не могли бы вы показать мне остальные комнаты? Боюсь, что у меня не так много времени.