Браки совершаются на небесах - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 30

Странные все-таки люди – мужчины, думала потом, когда все осталось позади, Софья. Они упрекают женщин в мелочности, а сами каковы? Ну не смешно ли, что решающую роль в свержении Волошанки и ее сына с того пьедестала, на который они сами себя возвели, сыграло не ее откровенное и жадное злонравие, даже не ее связи с новгородцами, мечтавшими об отделении от Руси. Роковую роль сыграли итальянские пушкари!

Пушкари, серебряных дел мастера, другие ремесленники, которых Софья давно уже пригласила из Италии, пропали в пути. Вдруг выяснилось, что их задержал у себя господарь Стефан Валашский. Четыре года итальянские мастера рабски трудились на него и на благо его страны, а между тем Елена Волошанка старательно делала вид, что ни сном ни духом не знает об их судьбе. Мало того, она еще шипела, дескать, а может, великая княгиня никого и не вызывала из Италии? Может, забыла сделать это – по своей старушечьей забывчивости?..

Узнав о том, как провели его сноха и сват, Иван Васильевич обиделся с пылкостью ребенка – однако последствия этой обиды были очень далеки от детских шалостей!

Отныне – начиная с 1500 года – Дмитрий был совершенно отстранен от всех государственных дел. Великим князем его называть было не велено. Этого самовлюбленный юнец не стерпел. Он начал грубить деду, да так, что остатки его добродушия и любви иссякли окончательно. Иван Васильевич наложил на него и на Елену Волошанку опалу и велел заточить в тюрьму. Это случилось 11 апреля 1502 года, а спустя три дня наследником и преемником государя «всея Руси» был назначен Василий Иванович, сын Софьи Палеолог.

Наконец-то она могла вздохнуть спокойно… Но вот беда – жить спокойно она отвыкла. Ее изощренный ум, ее отважное, словно бы даже не женское сердце начали томиться и болеть. В холе, воле и покое Софья выдержала только год, а потом навеки покинула своего дорогого сына – и мужа, которому наконец-то вернула свою любовь.

Близость смерти сделала ее сердце всевидящим. Она очистилась от ревности и даже прониклась жалостью к Елене. Теперь соперница была беспомощна… А может быть, это была не жалость? Может, Софья просто поняла, как вернее уничтожить Волошанку? Не жестокостью, а великодушием! По просьбе жены Иван Васильевич выпустил Елену из заточения и выслал к отцу. Ну а Дмитрий оставался узником.

Иван Васильевич пережил жену только на полтора года и умер в 1505 году. Она не могла жить в покое, он не мог жить без нее…

Но самое удивительное, что и Елена Волошанка вскоре умерла, тоже в 1505 году! Видимо, ей было тоскливо на этом свете без своей врагини и соперницы. Ну, уж теперь-то они могли без устали оспаривать друг у дружки ожерелье раздора, ибо в распоряжении у них была вечность.

В тот сухой октябрьский день выехали на большую соколиную охоту. Царь Иван Васильевич Грозный ^[38] был в золоченом терлике ^[39], в котором его поджарая фигура смотрелась особенно привлекательно. Он и сам напоминал хищную птицу, да и чувствовал он себя по-соколиному легко и свободно. Как-то вдруг все отошло-отлетело: и незабываемая потеря возлюбленной жены Анастасии, и надоедливые приставания бояр: жениться-де сызнова надобно, и предательство бывших друзей, Андрея Курбского и Алексея Адашева, непорядки на литовской границе. Все забылось – осталось лишь это просторное поле, свист ветра, багряные рощицы вдали, веселый людской гомон, нетерпеливая собачья разноголосица – да нахохлившиеся под своими колпачками-клобучками соколы.

На одного из таких соколов и косился беспрестанно Иван Васильевич со смешанным чувством восхищения и досады. Это был белый кречет, одна из лучших ловчих птиц. Кречета держал на рукавице сокольник недавно появившегося при дворе князя Темрюка Черкасского. Сокольник был совсем еще мальчишка, юнец безусый, сидевший на белом же скакуне и сам являвший собой зрелище не менее великолепное, чем редкостный кречет. Черты юного лица, чудилось, проведены резцом по слоновой кости.

Стремя в стремя с этим юнцом ехал единственный сын Темрюка, Салтанкул, недавно перекрестившийся в Михаила.

Гости начали поглядывать на царя с нетерпением.

Пора начинать охоту!

Иван Васильевич благосклонно улыбнулся Черкасскому.

– Ну что, Темрюк Айдарович, пускай своего красавца!

Донельзя польщенный таким предпочтением, князь поклонился царю, приложив руку к сердцу, но не ломая косматой шапки (и он, и вся его свита постоянно были, по их обычаю, с покрытыми головами), и что-то быстро приказал красавцу-сокольнику. Тот сверкнул ответной улыбкой, привычным движением распутал связанные лапки птицы и сдернул яркий клобучок.

– Айда! – Мальчишка вскинул руку так резко, что на какое-то мгновение всем почудилось, будто он вылетит из седла вслед за подброшенным вверх кречетом, который стремительно взмыл, в одно мгновение превратившись в маленькое, почти неразличимое пятнышко.

Царь свистнул – и тотчас началось…

Заливисто лая и размахивая пушистыми хвостами, борзые расстелились по полю, опоясали рощицу, гоня затаившихся зайцев. Трещали трещотки, били барабаны, гудели горны и свистели дудки. Шум стоял неимоверный!

Иван Васильевич, заразившийся общим азартом, бросил случайный взгляд на пригожего сокольника – и ахнул. Видимо, мальчишка наклонился поднять упавшую плеть, а конь испугался рева труб – и понес висящего на седле боком всадника.

Не думая, что делает, Иван Васильевич с силой ударил пятками своего вороного и погнал следом.

Тем временем сокольник, обладавший, как и положено черкесу, невероятным мастерством наездника, сумел-таки забросить тело в седло, вцепился в поводья двумя руками и натягивал их изо всех сил, заламывая голову скакуна, осаживая его на задние ноги и направляя к деревьям. Тут конь невольно сбавил скорость, и сокольник чуть не на скаку соскользнул на землю. Споткнулся, с трудом устояв на ногах, и сильно огрел коня кулаком по носу. Потом сокольник проворно обмотал повод вокруг ближней березки, прикрутив морду коня почти вплотную к стволу, и выхватив из-за пояса длинную плеть, с размаху ударил скакуна по голове. И другой раз, и третий, и снова…

Бока коня уже были покрыты кровавыми полосами, один глаз затекал кровью, а маленький черкес прыгал вокруг, как бес, с непостижимой ловкостью уворачиваясь от копыт, и продолжал наносить удар за ударом, что-то бессвязно крича.

Кровь ударила царю в голову! Спешился, набежал на мальчишку сзади и, рывком обернув к себе лицом, с силой вытянул дикаря хлыстом.