Последний секрет плащаницы - читать онлайн книгу. Автор: Давид Зурдо, Анхель Гутьеррес cтр.№ 58

Это было настоящее чудо. Должно быть, высшие силы защищали человека, пришедшего спасти тайное сокровище тамплиеров. Не спуская глаз с собаки, Пьер снова взялся за дело. Камень наконец стал поддаваться. Это придало де Шарни сил, и он с удвоенным остервенением принялся работать ломом. Камень выдвинулся еще немного вперед. Через несколько минут Пьеру удалось вытащить его целиком. С трудом отодвинув в сторону невероятно тяжелую глыбу, он встал на колени и просунул обе руки в тайник. Ничего не нащупав, Пьер лег на живот и залез еще глубже в отверстие, моля Бога, чтобы собака не бросилась на него в тот момент, когда он был совершенно беззащитен.

Отверстие было очень глубоким, и де Шарни пришлось залезть в него по пояс, прежде чем его пальцы наткнулись на холодную гладкую поверхность ларца. Осторожно, чтобы не поцарапать дно, Пьер потянул его на себя и вытащил наружу. Старинный ларец был сделан мастером с большой любовью, хотя, очевидно, работа была не очень тонкой. Вставив камень обратно в стену фасада, Пьер завернул ларец в сукно и тщательно перевязал его веревкой, закрепив ее конец у себя на поясе. Взяв ларец в руки, он направился к стене, окружавшей сад, и в последний раз, не переставая удивляться, взглянул на спокойно лежавшую на земле собаку, не выражавшую ни малейшего желания броситься на него.

Граф взобрался на стену, оставив ларец на земле, и затем поднял его за собой на веревке. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого вокруг не было, он осторожно спустил ларец вниз, после чего спрыгнул сам.

Все прошло удачно. Оставалось лишь дождаться рассвета и увезти ларец в Шампенар. Поручение Жоффруа было выполнено.

* * *

Вечером этого же дня де Шарни был уже дома. Передав лошадей конюху, он сразу же поднялся к себе в спальню, горя нетерпением рассмотреть привезенный ларец. Развернув ткань, Пьер долго и внимательно разглядывал его, любовно поглаживая крышку кончиками пальцев. Ему очень хотелось открыть ларец, чтобы узнать, что было внутри, но он не осмеливался нарушить наказ брата. Хранившееся в ларце бесценное сокровище можно было извлечь оттуда лишь в день свадьбы его сына Жоффруа, которому пока было всего десять лет.

Граф снова завернул ларец в сукно и, перевязав бечевкой, запер в шкафу. В самое ближайшее время нужно было подыскать для него надежный тайник. Он решил подумать над этим за ужином, который приказал принести себе в спальню.

Пьер очень устал с дороги, и его одолевал сон. Он потер слипавшиеся глаза ладонями и с удивлением обнаружил, что красные кресты, появившиеся на них после того, как его посетил призрак Жоффруа, бесследно исчезли.

Расплатившись с официантом, Энрике и Хуан вышли из ресторана. Жара все еще не спала, но с ближайших гор веял приятный спасительный ветерок.

— Вон там, вдалеке, — сказал Хуан, показав рукой вдаль, — вершины горной цепи Монтсант, а те, что вокруг монастыря, — это горы Прадес.

Они шагали под палящими лучами солнца по раскаленным камням, жар которых Энрике чувствовал даже через подошву туфель. Хуан рассказывал ему обо всем, мимо чего они проходили, а Энрике делал на ходу записи и зарисовки в своей записной книжке. Они вошли в ворота, носившие название Прадес — как и окружавшие монастырь горы. По обеим сторонам двора стояли небольшие строения, в которых, как пояснил Хуан, издавна жили монастырские работники. Дальше находилась капелла Сан-Жорди, построенная в середине XV века по указанию Альфонса V. В глубине двора возвышалась стена с обитыми бронзой воротами, которые традиционно называли Золотыми в память о том, что некогда они были украшены золотом по случаю приезда в монастырь Филиппа II. На каменной стене красовались гербы Арагона и Каталонии, а также Кастилии — в честь католических королей Фердинанда и Изабеллы, также посетивших Поблет.

Золотые ворота вели на главную площадь монастыря. Проходя по ней, Энрике обратил внимание на магазинчик, у которого толпилось десятка два туристов, выбиравших сувениры и покупавших билеты на экскурсию с гидом. Напротив были руины старинного административного здания монастыря и дома для паломников и нищих. Рядом с ними взамен разрушенной строилась новая гостиница, но Энрике с горечью подумал, что возврата к прежнему уже нет: современные паломники будут приезжать в монастырь на машинах и должны будут платить за проживание, а для нищих здесь и вовсе не будет места.

Хуан провел Энрике в небольшую капеллу Санта-Каталина. Осмотрев ее, они снова вышли на площадь, где возвышался старинный крест аббата Жуана де Гимера. По совету своего проводника Энрике трижды обошел вокруг креста: в монастыре, по словам Хуана, существовало древнее поверье, что сделавший это обязательно снова вернется в Поблет.

Энрике был в восторге от всего, что видел вокруг. Монастырь оказался намного больше, чем он предполагал. Здания и стены хорошо сохранились, однако повсюду — в том числе и на кресте, и на плитах, которыми был вымощен двор, — были видны какие-то щербины и вмятины.

— Что это за следы на камнях? — с недоумением спросил Энрике.

— А, вы про эти выбоины… — сказал старик с таким выражением, будто ждал этого вопроса. — Это случилось в 1938 году, перед Рождеством, в самый разгар гражданской войны. Никогда этого не забуду… Мне было тогда, — Хуан прикрыл глаза, вспоминая, — одиннадцать лет. Мой дом находился в нескольких километрах отсюда, неподалеку от Риудабелья. Мы с друзьями любили бродить по горным лесам, хотя моя мать мне строго-настрого запрещала туда ходить — в те годы в лесах было полно оголодавших волков. Также я часто приходил в монастырь, посмотреть, как монахи и поденщики работают в виноградниках. Они были очень добры ко мне — всегда давали мне ломоть хлеба, гроздь винограда и иногда даже горшочек меда. В те времена в монастыре был замечательный аббат — очень старый, наверное, лет девяноста. Удивительной доброты был человек, да и вообще какой-то необыкновенный — говорил с каким-то странным акцентом, и звали его Жиль…

Это имя прозвучало для Энрике как удар грома. Он тотчас прикинул, что если в конце прошлого века Жилю было лет сорок, то в 1938 году ему как раз было бы около девяноста. Все сходилось: несомненно, этот аббат был тем самым Жилем, которому было адресовано письмо французского священника, найденное Энрике в старинном манускрипте. Тем временем Хуан продолжал свой рассказ:

— Это был первый день рождественских каникул, хотя вообще-то с тех пор, как начались сражения на Эбро, занятия у нас в школе и так постоянно отменяли в основном из-за бомбардировок… Представляете, что здесь творилось? — Энрике рассеянно кивнул, хотя понимал, что этот вопрос не требовал никакого ответа. — В тот день я очень рано пришел в монастырь. Было очень холодно, и все небо было сплошь покрыто белыми тучами. Я сидел в комнате с камином — она находилась рядом со старой трапезной — и вдруг услышал громкие крики. Я выглянул в галерею, чтобы узнать, что случилось, и от увиденного у меня кровь в жилах застыла. Монахи в ужасе метались по галерее и кричали: «Республиканцы! Республиканцы!» Я был тогда совсем мальчишкой и мало что понимал в политике. Я знал лишь то, что франкисты бросали бомбы, а республиканцы не любили священников и монахов. Мне было очень страшно, я бросился бежать и спрятался на кухне. Не знаю, почему мне пришло это в голову, но, выходит, я поступил правильно, раз остался жив.