Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Халл cтр.№ 33

– Прочли в газете, тетя Милдред?

– Да, в газете. А может, в журнале. Или в какой-то книге. В общем, неважно – слава богу, он оказался под рукой. Шкаф сгорел дьявольски быстро. Ну что, поел, дорогой? – Тетя уже рвалась вскочить из-за стола и нестись куда-то в своей вечной лихорадочной погоне неизвестно за чем.

– Да. Благодарю. Насчет требований по страховке – наверное, надо подумать. Сегодня этим займусь.

– Лучше не надо, Эдвард. В шкафу совсем ничего не лежало. Книг полис не покрывает, а ковер, в сущности, был мой, хотя ты считал его своим. Так что, по зрелом размышлении, лучше не заявлять претензий. Я так думаю. Ты не согласен? – И она удалилась, унеся поднос и закрыв за собой дверь загнутым вверх носком туфли – обе эти привычки терпеть не могу.

Слуги в этом доме и так недорабатывают – нечего им помогать. А эквилибристика туфлями просто вульгарна.

Однако я уже начинаю нервничать. Не таится ли в ее колкостях скрытый смысл? Естественно, я не собираюсь предъявлять к оплате полис, просто подумал: покажется странным, если такая мысль даже не придет мне в голову. У страховых агентов есть дурная привычка задавать такие неудобные вопросы… Вовсе не хочется, чтобы они слетелись сюда все вынюхивать. Но и тетино мнение, что «лучше не надо», мне тоже не нравится! Уж не подозревает ли она в чем-то меня?

Ах, до чего не помешало бы получить хоть сколько-нибудь внятный отчет – от нее, или от кухарки, или от Мэри. Но нет! В ответ – лишь незамутненные пустые взгляды. Обе служанки утверждают, будто мирно проспали все события, а тетка по-прежнему уклоняется. Возможно (это лишь догадка), «кубики» придали кофе специфический вкус (что тут скажешь? Моему кофе они его не придали), и старушка отпила лишь пару глотков. Поэтому сонливость сперва наступила, но скоро прошла и сменилась даже более бодрым состоянием, чем обычно. В результате, надо думать, первые же признаки пожара разбудили тетю или заставили вскочить с постели, если она просто беспокойно ворочалась. К тому моменту, как она их почувствовала, гардероб уже, наверное, охватило пламя; но ей все же удалось потушить его своим не ко времени подвернувшимся пеногоном. Желал бы я знать – что и где она могла прочесть такого, что подвигло ее пуститься на такую экстравагантную трату? Вероятно, что-нибудь о губительных пожарах в сельских усадьбах… Слава богу, хоть не прочла мой дневник! Ха! Какая, в самом деле, сногсшибательная, щекочущая нервы мысль! Смеюсь прямо над рукописью. Какая жалость, что она купила эту штуку именно теперь. Впрочем, как посмотреть, – ведь если главная мишень плана все равно не спала, какой толк в уничтожении дома? Нет, кто действительно подкачал, так это паршивые «сомнокубики»… Однако не понимаю! Я ведь точно знаю: они эффективны и, клянусь, не дают привкуса. Тревожно как-то. Ведь не знает же она больше, чем делает вид, что знает, правда? Если знает, жизнь моя станет невыносима.

Я сделал еще одну попытку выведать побольше. Снова спросил, почему сообщение пришло от Спенсера.

– Он просто как раз ехал в Ллвувлл, вот я его и попросила.

– Вы попросили? По-моему, в таком случае он должен был подписаться вашим именем.

– Нет, почему? Ведь отсылал он, Эдвард, мой мальчик. – В ее голосе словно бы зазвучало сочувствие ко мне, несмышленышу, лишенному каких бы то ни было знаний о приличиях. – Он очень деликатный человек и никогда не стал бы подписываться чужим именем.

– Я вовсе не обвиняю его в подлоге, дорогая тетя Милдред, но никак не возьму в толк… Как минимум с его стороны это было очень неосмотрительно. Ведь я испугался, что несчастье случилось с вами.

– Испугался? И о каком несчастье ты подумал? Уверен, что именно «испугался», Эдвард?

Мне показалось, что она хочет взглядом просверлить мой мозг.

На долю секунды у меня голова пошла кругом и перед глазами заплясали круги. Но странное выражение если и появилось, то немедленно сползло с красного, как свекла, лица тетки. Больше никаких попыток проникнуть в ход моих мыслей, больше никакого пристального внимания – вместо них опять столь привычная мне маска отрешенности и бесстрастия.

– То есть я хочу сказать: чего тебе было бояться? Я, знаешь ли, Эдвард, прекрасно умею о себе позаботиться.

О, не сомневаюсь ни секунды. В копилке моей памяти уже есть доказательство, и не одно: это она умеет. Могу даже утверждать: с самого моего рождения она только тем и занимается, что демонстрирует свои выдающиеся способности в области присмотра за собой – а также за мной. Но как бы я мечтал твердо увериться в том, что именно она «хотела сказать»! «Уверен, что ты именно испугался, Эдвард?» Или: «Чего тебе было бояться?» Кажется, я в точности припомнил и ту и другую фразу, но, согласитесь, огромная разница заключается в том, выразила ли она свои истинные чувства в первой, а вторую использовала для «прикрытия» – или наоборот: первая вырвалась случайно, просто прозвучала «сильнее», чем следовало, а вторая была призвана ее смягчить и объяснить? Не могу постичь, не могу разобраться.

В одном не сомневаюсь. Я несколько раз перечитал свои «стенограммы» этих разговоров, разобрал их слово за словом, и мне совершенно ясно: тетино поведение очень, очень подозрительно. Необходимо зорко следить за каждым ее шагом!

Сейчас уже не уверен, что был прав. Тетя – исключительно коварная, лживая женщина. Она наверняка годами тренировалась в сокрытии от меня своих истинных чувств. Во всяком случае, не подлежит сомнению: старуха думает о прошедших событиях гораздо больше, чем говорит. Точно не представляю, на чем она строит свои умозаключения; не знаю даже, что именно у нее на уме, но уверен: ей взбрело в голову многое, и, к великому несчастью, это многое соответствует истине. Конечно, выстроить сколько-нибудь стройную логическую цепочку эта женщина не способна, но в искусстве угадывания, черт ее побери, поднаторела.

Я сам прекрасно понимаю: внезапное возгорание шкафа хоть кому показалось бы чудны́м. Признаюсь, чем больше ретроспективно размышляю о своем плане, тем больше за него краснею. Как ни крути, а я некритически принял за прямое руководство сырые, неоформленные идеи Джека Спенсера. Только потому, что он имеет какое-то там отношение к пехотному батальону, решил, что парень досконально сведущ во всем, что касается Корпуса инженеров. К тому же забыл, что все Спенсеры – дураки. И доверился я дураку в таком деле, какое, если раскроется, наверняка покажется необычным. Как минимум. Следовало подумать об этом с самого начала – моя ошибка, конечно. С другой стороны, ума не приложу, ну вот просто жизнью клянусь – не представляю, как бы я мог лучше обеспечить успех операции – разве что облил бы свою комнату бензином? Но это еще глупее – жуткая вонь расползлась бы по всему дому.

Между прочим, каким бы странным ни выглядело данное происшествие, женщина, по-настоящему благомыслящая, могла бы применить к нему презумпцию невиновности и поверить, что оно явилось тем, чем и показалось на первый взгляд – а именно следствием несчастного случая. Она могла бы согласиться с этой формулировкой без всякого сарказма и иронии. Но именно сарказм и иронию тетка щедро вложила в нее сегодня, причем в ее устах «несчастный случай» относился не только к пожару, но и, очевидно, к автокатастрофе (а чем же, спрашивается, была эта катастрофа, если не несчастным случаем – ну, в известном смысле?). И почему бы ей вправду не счесть оба события несчастными случаями – ума не приложу. Все это наглядно демонстрирует только одно – темные, неприглядные глубины тетиного злого ума. Но позвольте подробно отчитаться о сегодняшнем эпизоде.